Слёзы Шороша - Братья Бри

– Дэн!

Он увидел Савасарда, и на душе у него стало легче, и легче стало справляться с верёвкой.

– Иду! – откликнулся он.

Поравнявшись с Савасардом, он сказал:

– Оно точно такое же, как в Невидимой Нише. Но здесь почему-то не так страшно.

– Тогда войди в него, – твёрдо сказал Савасард, заметив, что Дэниела трясёт от напряжения (видно, мысли о Мэте вконец измотали его).

– Я попытаюсь.

Дэниелу ничего не оставалось, как сделать то, на что решился. Он оттолкнулся от скалы, но вышло слабо, и он бы не допрыгнул. Оттолкнулся ещё раз, сильно, как только мог, и в нужный момент отпустил верёвку… После нескольких мгновений черноты и потери ощущения себя Дэниел почувствовал, что он в пещере. Здесь и пространство, и тьма были другими, осязаемыми и зримыми, и в них он не растворялся, как в черноте пятна… Где-то рядом услышал шаг, другой.

– Савасард, это ты?

– Да, Дэн, – ответил тот и зажёг факел. – Подождём Гройорга и Нэтэна здесь.

– И Мэта с Семимесом.

– И Мэта с Семимесом.

Стены прохода были красного цвета, неровные, бугристые, будто склеенные временем из множества массивных камней. На стене, через которую они прошли, не было никаких признаков хода, не было даже чёрного пятна. И лишь вода, стекавшая по ней, напоминала о водопаде по ту её сторону. Она уходила куда-то вниз, под каменное дно прохода. Дно было таким же бугристым, как и стены.

– Насколько позволяет видеть свет, ничего не меняется, – сказал Дэниел.

– Может, это и к лучшему. У нас будет одна забота – найти выход, – ответил Савасард.

– Но ты рассказывал, что… не помню имени того лесовика.

– Гонтеар.

– Да, Гонтеар. Ты говорил, что он чуть не сошёл с ума. Это от однообразия.

– Это от одиночества, Дэн. От одиночества, объятого однообразием.

– Вы, я вижу, свет уже зажгли! – напугал Дэниела Гройорг. – Как я здесь очутился, сам не пойму, Мал-Малец в помощь мне!.. И впрямь Красная Нора! Для горного барана хороша… по этим-то каменьям скакать.

Гройорг заставил и Дэниела, и Савасарда улыбнуться, превратив барана в норного зверя.

– Что-то наш Нэтэн-Смельчак застрял, – обеспокоился Гройорг и повернулся назад… и вдруг там, где только что никого не было, увидел его. – Ах! Вот и он! Добро пожаловать в Красную Нору, Нэтэн-Смельчак!

Нэтэн проверил стену рукой: ему было любопытно, как он сумел войти.

– А вот и пропадающая вода нашлась, – сказал он.

– Нашлась, – повторил за ним Гройорг. – Конечно, нашлась. А то как бы ты нашёлся, если бы она не нашлась.

– Друзья мои, самое время подлечить раны и подкрепиться, – предложил Савасард.

Нэтэн зажёг факел и поставил его, прислонив к камню. Савасард нашёл для своего подходящее место в стене.

– Ни одного сучка вокруг, ни одной щепки! – посетовал Гройорг. – У костра поесть да с друзьями поговорить, почти как за столом посидеть. А без костра, хоть и вместе, всё равно что всяк по себе: нету круга, который притягивал бы всех… Ой, жжёт-то как, Мал-Малец в помощь мне!

Гройорг, оттопырив зад ворота, плеснул из фляги сока тулиса себе на спину, и тулис тут же схватил рану.

– Нет, дорогой Гройорг: за столом посидеть – это одно, одна отрада, а у костра – совсем другая. За столом еду разговором разбавляешь, и они равны меж собою. А когда у костра с друзьями хлеб да воду делишь, огонь главный… и мечты, что он в нас разжигает. И мечты эти мало-помалу слово укорачивают… Тебе с раной помочь?

– Благодарю тебя, дружище, но я уже угомонил её. Вон лучше по брюшкам моих паучков, тех, что на спине, ладошкой пройдись по-дружески, я им обещал.

– Молодцы, паучки, уберегли Гройорга-Квадрата от вражьих стрел, – с этими словами Савасард похлопал рукой по спине Гройорга.

Друзья промыли раны тулисом и перевязали их. Потом поставили четыре факела, укрепив их камнями, и сели вокруг них, как у костра. Дэниел сказал:

– Доброго вам голода, друзья.

И все ответили:

– Доброго голода.

– И помечтаем молча, раз у костра так положено, – сказал Гройорг.

– О том, чтобы Семимесу и Мэту удача сопутствовала, – добавил Нэтэн.

В те несколько мгновений, когда Гройорг поверг корявырей в оцепенение, Семимес устремился вниз по скале. Склон вблизи от расселины был крутой, неуступчивый, но надо было рисковать, чтобы прийти к Мэту раньше четвероногих тварей.

– Очень вовремя ты мне помог, Гройорг-Квадрат, очень вовремя, – бормотал он себе под нос. – Не проделай ты этого своего фокуса, лежать бы мне сейчас на камнях со стрелой в спине, да не с одной. И не досчитался бы Дорлиф ещё одного Хранителя Слова… Как она мне: «Судьба уже выбрала Семимеса – поверь и ты в него». Кто-кто (мало кто), а Фэлэфи уронила бы горькую слезу в память о восьмом Хранителе Слова – Семимесе, сыне Малама.

Семимес глянул вверх и сам подивился на себя:

– Вот так так! Оказывается, ты можешь лазать по горам бойчее, чем можешь.

Семимес спрыгнул на небольшую площадку и на четвереньках, скрываясь за камнями, добрался до расселины.

– Терпи, Мэт, терпи… если ты ещё жив. Если ты жив, мы с тобой найдём укромное местечко, такое, что ни один корявырь туда не пролезет. Главное не стонать. Известное дело, жизнь подранка в стоне, но и смерть его в стоне… Надо спускаться… на самое дно. Самому бы не кувырнуться, а то придётся нам на пару стонать, а на пару мы с тобой и водопад перестонем.

Спуск в расселину давался Семимесу труднее. Чем ниже он опускался, тем меньше ему помогали глаза, и он шёл ощупью… Вдруг он почуял запах свежей крови.

– Почему ты не стонешь, Мэт? – спросил себя Семимес и напугался своей мысли. – Живая кровь должна стонать… Мэт! Мэт! Отзовись! Не бойся! Это я, твой проводник! Мэт! Мэт!

Наконец Семимес ступил на сплошную горизонтальную твердь. Это было дно расселины. Он сразу принялся искать Мэтью: руками, палкой, словами, носом и совсем немного глазами.

– Где же ты, Мэт? Кровь есть, а тебя нет… Стрела… ещё одна, сломана. С такой высоты упадёшь, не только стрелы, все кости переломаешь. Стрелы есть, а тебя нет. Хорошо это или плохо? В глубь расселины ты не пошёл… не пополз: крови дальше нет. Здесь маялся, на этом самом месте. Куда же ты подевался, Мэт-Жизнелюб?..

Промелькнувшая вдруг мысль будто исподтишка цапнула Семимеса:

– Волки! Пещерные волки. Они прибежали на запах крови. Где-то неподалёку их логово, – Семимес постучал по стенам палкой. – Не слышу. Затаились. Почуяли меня загодя и утащили Мэта. Где же тебя искать, дорогой Мэт? Куда же они тебя утащили? Где ход, через который они ушли с тобой?

Семимес услышал корявырей.

– Сюда! Сюда! Вот эта щель. Он упал в неё.

– Как быть, Дара?

– Лезьте вниз!

Семимес быстро удалился от края расселины. Проверяя на ходу дно и стены палкой, он нашёл какое-то углубление в самом низу стены по правую руку. Это была небольшая ниша. Он юркнул в неё и притих… Вскоре огонь факелов осветил расселину.

– Никого нет.

– А кровь? Здесь много крови. И следы.

– Его следы. Он пытался выжить. Но пещерные волки добили его и утянули в своё гнездо.

– Лёгкая добыча.

– И сладкая. Теперь они уже сожрали его. Полезем наверх!

– Подожди! Тут след. Проверим дальше. Смотри на низу!

Семимес прикрыл лицо накидкой и затаил дыхание. Рука его сжала палку… Корявыри один за другим прошли мимо. Через какое-то время – обратно.

– Не иначе как достался волкам.

– Лучше бы нам. Ладно, полезем наверх.

При свете факелов корявырей Семимес заметил, что в стене, у самого основания её, есть выемки, которые он ещё не проверил. «А если это проходы?» – подумал он и на всякий случай решил исследовать их. Некоторые из них были так узки, что не пропустили бы человека, разве что ребёнка. Те же, через которые Мэт смог бы уйти из расселины, не были испачканы кровью… Вдруг…

– Что это? Что это?.. Кость? – Семимес снял мешок, положил его возле хода и зажёг факел. – Кость. Её обглодали пещерные волки, но это случилось не нынче.

Держа перед собой факел, он пополз внутрь. Ход привёл его в небольшую пещеру. Он осмотрелся.

– Волчье логово. Как я и думал. И здесь кости. Не человечьи. Видать, молодняку барашка приволокли. Кости не свежие. И запах волка иссох. Поменяли логово, хитрецы.

Семимес вылез из пещеры и загасил факел. Проверяя палкой стены, вернулся к краю расселины.

– Ещё нора. Как я её пропустил? Та-ак. В эту не пролез бы… целиком не пролез бы. Крови-то сколько. Эх, Мэт-Мэт… Подвёл ты меня. Что я Дэну скажу? Ты-то, Жизнелюб, ничего мне не сказал. Что же я Дэну скажу?

Сделав ещё шаг, Семимес остановился. «Надо выбираться отсюда», – подумал он. Но вместо того чтобы карабкаться наверх, он медленно, напрягая всё тело, согнулся, будто упрямство, взявшее начало в Выпитом Озере, потянуло его книзу, на четвереньки, и зарычал, протяжно, жутко… и помчался в глубь расселины… упал, уткнулся лицом в холодный камень и лежал так, пока не отдал ему половину себя, ту, которая взяла начало в Выпитом Озере.