Ангел-мститель (СИ) - Ирина Буря

— В 5.35, - коротко ответил он все тем же напряженным тоном.

— А когда ты ее в больницу отвез? — продолжила я расспрашивать о подробностях.

— Около девяти, — поморщился он, и вдруг его прорвало: — Только не я — она сама «Скорую» вызвала! Никому — даже матери! — не позвонила! А я уже в невидимости был — не мог же я сделать вид, что ни с того, ни с сего вдруг опять вернулся! Хотя, наверно, нужно было — я на минутку на улицу вырвался, позвонил ей — вроде узнать хотел, как у нее дела — так она мне ни слова не сказала! Что мне было делать?

— И что же ты делал? — с любопытством спросила я. Вот тебе, подумала я, минусы твоей полувидимости — для равновесия к тем плюсам, о которых ты мне столько песни пел!

— Ничего, — яростно рявкнул он. — Сидел, как идиот, ждал с ней эту «Скорую». А потом там под лежанкой этой распластался — пошелохнуться боялся! — так ковриком до больницы и доехал. Еле смог в приемное отделение прошмыгнуть.

— Слава Богу, что не дальше, — покачала я головой. — Там все-таки стерильность требуется — не хватало еще микробы какие-нибудь на одежде занести.

Он с ужасом глянул на меня.

— Ты знаешь, — тихо произнес он, — я к утру думал, что уже с ума схожу.

— Ну что ты, Тоша, — рассмеялась я, — это — дело обычное, дети быстро не рождаются. Она ведь там не одна была, а под присмотром врачей… А ты ее уже видел? — решила я увести его от явно гнетущих воспоминаний. — В палате? А девочку?

— В палату я заглядывал… — Он запнулся. — Но потом… сбежал.

— Почему? — оторопела я.

— Татьяна, я не знаю, что мне делать! — Он весь как-то мучительно передернулся. — Мне рядом с ней положено находиться, хотя бы после работы, а я в этой палате… не могу! Их там несколько человек, чуть ли не голые ходят, еще и кормления эти… Мне там, что, лицом к стене сидеть? Или в окно выглядывать? Хоть бы она скорее домой возвращалась! — с глухой тоской добавил он.

Мне стоило большого труда не рассмеяться. Пару минут. Пока я не вспомнила свои ощущения в тот момент, когда у меня закралось подозрение, что мой ангел — раньше, в невидимости — и в ванной меня… хранил.

— А девочка-то какая? — кашлянув, снова спросила я.

— Да не рассматривал я ее! — с досадой ответил мне Тоша. — Говорю же тебе, что глаза не знаю, куда девать!

— Ну, ты даешь! — возмутилась я. — Хоть бы посмотрел, на кого она похожа.

— На человека она похожа, — буркнул Тоша, поморщившись. — Голова точно есть — со всем, что на ней быть должно — остальное не разглядел…

Я только головой покачала. Что с него возьмешь, ангел — он и есть ангел. Чуть волосы на себе не рвет от того, что не может постоянно вокруг Гали топтаться — хотя возле нее и врачей, и медсестер хватает — а поинтересоваться тем, что для нее сейчас важнее всего на свете, воображения не хватает. Ничего, кроме своей работы, не видит. Еще, глядишь, начнет зудеть ей о вреде излишней нагрузки…

— Тоша, ты пойми, — осторожно начала я, — у нее сейчас вся жизнь поменялась, и тебе придется к этому привыкать. Для нее теперь в этой девочке — вся радость жизни, и никакие физические неудобства у нее ее не отнимут — даже если на первых порах она недосыпать и недоедать будет. И поверь мне, если ты ей внушать начнешь, что она не должна о себе забывать, этим ты ей не поможешь — только опять контакт с ней потеряешь…

Судя по всему, Тоша насплетничал об этом нашем разговоре моему ангелу. Поскольку тот вдруг начал подозрительно приглядываться ко мне и чаще обычного расспрашивать о самочувствии. И отвлекать меня, когда я самозабвенно прислушивалась к все более активным движениям малыша. И ворковать о том, как он жить без меня не может. Ни минуты.

Однажды вечером, вскипев от его уверенности в том, что в моей жизни ничего не должно быть важнее него, я заговорила с ним напрямик.

— По поводу этого «ни минуты» давай договоримся сразу, — решительно заявила я. — Когда мне придет время в больницу отправляться, ты меня там будешь навещать, как обычные папы.

— Это еще с какой стати? — как и следовало ожидать, тут же взвился он.

— А с той, что Тоша тебе уже наверняка поведал, каково ему у Гали в палате крутиться, — отрезала я. — Нечего за другими людьми, которые понятия о тебе не имеют, подглядывать.

— Ты пойдешь в ту больницу, в которой у тебя будет отдельная палата, — безапелляционно заявил он. — С ребенком. И со мной, разумеется.

— Может, ты еще и при родах присутствовать будешь? — съехидничала я.

— Я еще не решил, — спокойно ответил он. — Но насчет больницы я уже договорился, — добавил он тоном, ясно давшим мне понять, что тема закрыта.

Я глянула на него с опаской. Нет, меня, конечно, порадовало, что он так быстро в нашей жизни освоился… Все-таки недаром я столько времени и сил потратила, чтобы убедить его, что на земле нужно жить по-человечески. Вот только нужно было намекнуть, что неплохо бы и на человеческой стадии интереса ко всем сторонам этой жизни и остановиться. А то он если уж берет разгон, то не успокоится, пока во всех деталях не разберется. Но ведь должны же в жизни хоть какие-то тайны оставаться!

Спорить я с ним не стала — вовремя вспомнила, насколько эффективной оказалась тактика обходного маневра. Разумеется, он прав — тема закрыта. С главного входа. А насчет боковых дверей — это мы еще посмотрим, время есть… С Галей поговорю, а потом передам ему с ее слов, что его присутствие будет мне только мешать. Сосредоточиться на важном процессе. А значит, затягивать его. С непредсказуемыми результатами.

Галя вернулась домой через три дня.

И Тоша тут же взял неделю отпуска.

Что Лариса не преминула откомментировать, когда у нее буквально на следующий день завис компьютер.

На что Лена Тешина заметила, обращаясь исключительно к своему монитору: «Это точно — высокую гору только издалека и видно, как следует».

Для меня эта неделя оказалась настоящим праздником. Тем самым долгожданным праздником, который пришел, наконец, и на мою улицу.

Лариса притихла. Хотелось бы мне думать, что ангелы этот свой дурацкий эксперимент сворачивать начали — за отсутствием искомых результатов, но скорее начало сворачиваться поле для