Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы) - Павел Буркин

  Да, артиллерия в умелых руках - страшная сила. Даже такая, неогнестрельная.

  Здесь выгружали порох, а в сарай, который еще недавно стоял на углу, выложили целый воз - двенадцать бочек. Теперь местности не узнать. Окрестные здания горят, с кустов ударной волной сорвало всю листву, а пламя доглодало, что осталось. Вся улица сплошь завалена тлеющими обломками. На месте злополучного сарая - ни намека на строение, какая-то дымящаяся воронка, вокруг которой взрывом накидало бруствер тлеющей почвы. Повозку с неразгруженным порохом тоже разметало в куски - как и переносивших порох солдат, и возницу, и лошадей. Вон те дымящиеся ошметки на обугленных ветвях ясеня пять минут назад были лошадью, или?.. Вот и первые потери.

  Увиденное гипнотизировало, ужасало и одновременно завораживало. Михалыч никак не мог сбросить странное оцепениение, а на улице становилось нечем дышать. Раскаленный, наполненный смрадом пожарища, горелого мяса и тухлой пороховой гарью воздух жег легкие, тысячами разъяренных ос впивался в лицо, жалил и колени сквозь раскаленную ткань штанов. Помутневший, буро-багровый воздух полнился искрами, они сыпались и сыпались. Где-то что-то взрывалось, где-то ревело пожарище, где-то орали и матерились, но в этой кутерьме было ничего не понять. То ли начался новый артналет, то ли это горят и взрываются запасенные рачительным королем горючие материалы.

  -...твою мать! - надрывался кто-то за дымной пеленой.

  - Суки!

  - Тащи, ..., не филонь!.. Ах ты, ..., рассыпалось!

  Треск и грохот рассевшегося сруба, короткие и жуткие вопли раздавленных - и новый сноп искр в черное небо... В следующий миг, пронзив пелену дыма, прямо перед Михалычем шлепнулось что-то большое, разлетевшееся от удара о землю. Рассерженными осами во все стороны брызнули булыжники. Михалыч еще успел подумать, что не могут же камни сами собой взорваться, когда по шлему ударил увесистый камень. В голове поплыл звон, сила удара швырнула его наземь - спиной прямо на тлеющее бревно. Еще пара камней ударила в грудь и по ноге. Боль раскаленным кнутом стегнула тело, но она же привела Михалыча в сознание. Превозмогая звон в голове и боль в обожженной спине, командир "мушкетеров" бросился назад. Вовремя. Судя по очередному гулкому взрыву и волне жара из-за спины, туда снова ударил зажигательный снаряд. Теперь вся узкая улочка пылала, местами пламя смыкалось над головой, и казалось, что он бежит по огненному туннелю. Потом пришлось ползти по-пластунски или на четвереньках: только у самой земли еще оставался воздух. А в спину дул и дул раскаленный, веющий гарью ветер. Такого не было и в горячем цеху - по крайней мере, там не было этой удушливой гари, а рассыпающие искры стропила не пытались упасть на голову...

  - Сюда! Сюда, придурок!

  Чья-то сильная рука ухватила за рукав и яростно дернула в сторону. Михалыч споткнулся, упал лицом в траву. Его душил кашель, во рту горчила копоть. Но мозолистые руки уже перевернули его на спину, и из тыквенной фляжки в рот полился райский нектар - набранная в реке вода. Михалыч сделал несколько жадных глотков, кашель немного отпустил - к горлу тут же подкатился прямо-таки вал тошноты. Он едва успел отвернуть голову - и добрую минуту "королевского оружейника" выворачивало наизнанку.

  - Что это было? - отплевавшись и кое-как утерев рот полой плаща, спросил Михалыч.

  - А как ты думаешь, - безо всякого почтения к званию и должности - и то сказать, кто бы узнал в этом оборванном, перемазанном копотью мужике преуспевающего царедворца и королевского оружейника? - буркнул воин. - Ублюдки снова пустили в ход Ирлифову машинерию. Сволочи, сколько добра спалили... За все, суки, ответят!

  - Слышь, как тебя?

  - Квиампер ван Тассель, - представился воин. - Ну что еще?

  - Стоящий он, похоже, командир... этот сколенец?

  - Да плевать! О, смотри, лучники пошли! Сейчас враз отгонят уродов от машин!

  Лучников шло много - наверное, рота... то есть сотня, ротой здесь именуются три таких сотни. Луки - длинные, тисовые, обмотанные и оклеенные кожей - чтобы не отсырели. Тетивы натянуты так, что тронешь - издадут чистый звон, будто металлические. А уж стрелять без защитной рукавицы и подавно не стоит: рассечет руку до кости, а то и вовсе оторвет пальцы, случаи бывали. Со ста шагов пробивает рыцарскую кольчугу, в упор - хоть литую кирасу из тех, какие заказал поначалу Амори. В нынешнем, пережившем Великую Ночь мире - самое совершенное оружие, по крайней мере, таковым его еще недавно считал Амори. Пока ту же самую кирасу играючи не прошил выстрел из винтовки.

  На удивление, алки шли колонной по четверо - до стрелковых цепей тут еще не додумались. Главный кошмар для здешних стрелков - не такие же стрелки врага, а стремительные, закованные в сталь рыцари, в которых поди еще попади. Тут одно спасение - сомкнуться плечом к плечу и, если есть пики - упереть их в землю. Авось и пронесет. Хотя, на самом деле, место стрелков - за копьеносцами и алебардщиками. Вот там они и врагу ущерб нанесут, и сами уцелеют.

  Сейчас копьеносцев впереди не было, потому что вражеской конницы нет на много переходов вокруг, а пехота на том берегу, в крепости. Но привычка оказалась сильнее - стрелки двигались колонной. И снова, как в форту, кольнуло недоброе предчувствие.

  - Хоть бы рассредоточились, обормоты, - прохрипел он, глядя в спины лучникам. Стрелки выстроились на косогоре - метрах в семидесяти от крепостной стены. Противоположный берег тонул во мраке, местоположение стены угадывалось только по мелькающим между зубцами факелами. Как они собираются стрелять, Михалыч не представлял - разве что выцеливать огоньки и надеяться, что хоть одна шальная стрела найдет цель. Но особо надеяться на успех не стоило: сто лучников - не пулемет, нужную плотность огня не дадут.

  И все-таки стрелки приготовились. Повинуясь лающей команде, вскинули свое оружие, разом оттянули тетивы едва ли не до уха - и по такой же резкой, как выстрел, команде выпустили стрелы. Злой посвист заглушило пожарище, тьма скрыла самих стрелков. Если б не команды, Михалыч вообще бы не догадался, что они начали стрелять. А вот в крепости, похоже, кого-то все же достало. Вскрик, а потом сочная сколенская матерщина отчетливо донеслись с того берега. Еще вскрик... Какие-то команды...

  Первое время казалось, что стрелки справляются. У них была простая задача - не жалея стрел, отогнать от метательных машин расчеты, не дать прицельно класть снаряды в скопище амбаров и складов. Утром они смогут стрелять прицельно, и тогда...

  - Что там?

  - Стреляют, - буркнул солдат. - Чем нас завтра поддерживать станут?