Благословенный (СИ) - Сербинова Марина

— Кэрол… я слышал крики. Где Кейт?

— Кейт больше нет, — еле слышно прошептала Кэрол, потому что даже на это у нее больше не было сил.

— Ты не ранена? Ты вся в крови. У тебя все лицо разбито.

— Нет, это не моя кровь, — Кэрол протянула ему бутылку с водой и еду. — Вот, держи…

Схватив бутылку, он открыл ее и жадно прильнул к горлышку.

— Спасибо! — вырвал у нее из рук хлеб и мясо, он откусил и того, и другого.

Кэрол устало кивнула.

Мгновение Джек молчал, не отводя от нее неподвижного взгляда и пережевывая.

— А ключи? Ты нашла ключи?

— Да, вот они, — Кэрол шагнула к нему и протянула ключи.

Схватив их, Джек сунул ей обратно еду и бутылку, присел и нетерпеливо отстегнул цепь. С отвращением отбросив ее прочь, он выпрямился. Подойдя к Кэрол, он взял ее за руку.

— Пойдем, — он потянул ее за собой. Кэрол послушно развернулась и пошла за ним. Снова забрав у нее еду, он ел на ходу. Кэрол продолжала держать бутылку с водой, не задумываясь, зачем, ведь наверху было воды сколько угодно. Он помог ей подняться по лестнице, буквально втащив наверх. Кэрол спотыкалась и падала, утратив последние силы.

О том, чтобы сбежать от Джека, и речи быть уже не могло. Сил на это у нее не осталось. Ни физических, ни моральных. Она лишь крепче сжала его руку, ощущая в себе только одно желание — никогда больше ее не отпускать.

Глава 17

— Срань господня… — вырвалось у Джека, когда он увидел Кейт, распластанную на полу спальни. — Сколько раз ты ее ударила ножом?

Поймав на себе его ошеломленный взгляд, Кэрол только пожала плечами.

— Не знаю. Разве надо было считать? Я разозлилась. Не нравится — не смотри.

Ей не понравилось, как он снова на нее смотрел. Она уловила в его взгляде даже что-то, похожее на страх. Он посмотрел на нее, как на что-то опасное и ужасное.

— Сэр! — вдруг радостно прогремел мощный бас. — Слава богу, я вас нашел!

В проеме двери, едва помещаясь, как по мановению волшебной палочки, появилась огромная черная фигура, заставив их вздрогнуть от неожиданности. Чернокожий гигант, сжимая в руке пистолет, озарился широкой белоснежной улыбкой, неожиданно обаятельной.

— Хок, что б ты провалился! Где тебя черти носят? Я два дня проторчал в этом сранном подвале!

— Так сигнала не было, сэр! Только-только появился, и я сразу сюда, сломя голову! С вами все в порядке? — чернокожий гигант остановил свой взгляд на Кэрол и почтительно склонил голову. — Миссис Рэндэл… мэм, я так рад вас снова видеть.

— Привет, Хок, — Кэрол слегка улыбнулась, затем недоуменно нахмурилась. — Но как ты смог так быстро?.. Мы же поднялись из подвала всего несколько минут назад.

Хок удивленно поднял брови.

— Да нет, мэм, сигнал появился полчаса назад, не меньше.

Кэрол вопросительно повернулась к Джеку. Тот изумленно смотрел на нее.

— Ты знала, что у меня есть жучок? Откуда?

— Тебе лучше не знать. Но как Хок поймал сигнал, если ты был в подвале?

Смотря ей в глаза, Джек протянул руку и засунул пальцы в карман ее толстовки. Опустив голову, Кэрол увидела, как он достает оттуда маленький круглый приборчик.

— Ты подсунул его мне! Тайком! Но почему?

— А вдруг бы ты не вернулась? Кейт могла тебя убить или ты бы сама сбежала, бросив меня в этом подвале.

— Я бы не бросила.

— Ты уже однажды меня бросила. Я тебе больше не доверяю.

— Но это совсем другое, — возразила Кэрол, не согласившись.

— Это одно и то же.

Он пожал плечами и отвернулся.

Хок тем временем молчал, уставившись неподвижным взглядом на окровавленный труп на полу. Потом поднял глаза на Джека.

— В доме еще кто-нибудь есть?

— Спасибо за беспокойство, Хок. Но мы уже сами о себе позаботились. Ты все пропустил.

— Простите, сэр.

— Хок, обыщи дом. Ты связался с Шоном, сообщил ему адрес?

— Да. Он будет здесь с минуты на минуту.

— Хорошо, надо избавиться от трупов. И привезите врача. Моей жене нужен врач. Выясните, кому принадлежит этот дом. Я хочу знать, может ли сюда кто-нибудь еще заявиться.

— Хорошо. Но зачем? Разве мы не собираемся отсюда уйти? — поинтересовался Хок.

— Собираемся. Но вот миссис Рэндэл пока побудет тут. Забей все окна, приставь охрану. Если она сбежит, головой ответишь, понял?

Он усмехнулся, заметив, как смотрит на него Кэрол.

— Извини, дорогая, но тебе придется остаться здесь. Я пока займусь поисками нашего сына, а ты напряги память и вспомни тех, кто тебе помогал облапошить меня и весь мир. Желательно, тебе об этом вспомнить к моему возвращению, иначе мне придется вернуть тебя в подвал. Я знаю, ты не любишь закрытых дверей… или уже нет? Твои страхи тебя покинули? Не хотелось бы тебя мучить.

— В подвал? — сдавлено прошептала Кэрол, не поверив своим ушам.

— Да, любовь моя, в подвал. И ты не выйдешь оттуда, пока не назовешь мне нужные имена. Видишь ли… твое воскрешение было для меня полной неожиданностью, и я еще не успел решить, что теперь мне с тобой делать. Стоит ли вообще возвращать мою жену из мира мертвых… не знаю.

— Просто отпусти меня…

— Просто отпустить? Ты смеешься надо мной? Не надо, ты же знаешь, что я этого не люблю. Есть только два варианта — либо вернуть тебя из могилы, либо отправить обратно, только уже по-настоящему. А пока я буду принимать решение, ты побудешь здесь. Или в подвале… зависит от того, насколько покладистой ты будешь. Советую к моему возвращению освежить свою память.

Он отвернулся, с удовлетворением заметив, какой болью наполнились ее глаза. Она больше ничего не сказала. В бессилии опустилась в кресло у окна и склонила голову на руки, уткнувшись лбом в предплечья, которые положила на подлокотник. Смерив ее насмешливым взглядом, Джек вышел из комнаты. Хок пошел за ним.

— Вы что, правда собираетесь ее убить? Но… мистер Рэндэл…

— Не лезь не в свое дело, Хок, — отрезал Джек. — Нет, конечно. Она мать моего сына. Я не могу причинить ему такую боль. Но за то, что она сделала, она должна заплатить сполна. Видел ее глаза? Она все такая же наивная и доверчивая, жизнь ее ничему не учит! Возомнила, что я вот так запросто обо всем забуду, прощу то, как она со мной поступила! Нет, ей придется с троицей заплатить за каждую минуту нечеловеческой боли, которую она мне причинила, за все мои муки, когда я думал, что мой сын мертв! Я ненавижу ее!

— Это неправда, сэр. Вы сердитесь, злитесь. Это не ненависть, это обида. Боль. И чем сильнее любовь, тем и они больше. Не надо так. Простите ее. Не наказывайте. Она любит вас. Примиритесь со своей женой, тогда все будет хорошо. Не ради нее… ради себя.

— Не умничай, Хок, я не за это тебе плачу.

— Простите, сэр. Я думал… Что я не только ваш слуга… Что я вам друг.

— Ты друг, Хок. Конечно, друг. Извини меня. Я знаю, ты хочешь мне добра, — Джек тяжело вздохнул. — Дай сигарету. Я бы умер в этом подвале скорее от нехватки никотина, чем от жажды и голода. Найди мне что-нибудь пожрать, я пока покурю. Я выйду на улицу, мне нужен свежий воздух.

— Хорошо, сэр.

Джек с удовольствием курил, чувствуя, что постепенно успокаивается. Свежий морозный воздух подействовал на него умиротворенно. Он вдруг почувствовал себя усталым и разбитым. Вокруг было тихо. Они находились за городом, где, Джек еще не знал, не успел спросить у Хока, но недалеко, судя по тому, сколько времени ему понадобилось, чтобы сюда добраться. Сердце его наполнялось горечью. Он вдруг осознал, что почти жалеет о том, что приключение в подвале закончилось. Там было все так просто. Он и Кэрол, против тех, кто хотел их убить. И больше ничего. Ничего, что стояло между ними. Словно этот подвал блокировал не только сигнал жучка, который он прятал в носке, но и все остальное в этом мире. Включая его ненависть, боль, обиды… Там он словно очистился от всего, и никогда он не ощущал себя так легко… Словно давившее его бремя вдруг исчезло, и как было хорошо скинуть всю эту тяжесть, весь этот невыносимо тяжелый болезненный нарост, который, как какая-то зараза, копился в нем, нарастал все эти годы, давя все сильнее. Когда он видел, как ее мучили, причиняли боль, издевались, он пытался заставить себя думать, что ему все равно. Но, несмотря на всю его уверенность в том, что ничего, кроме ненависти и неприязни у него по отношению к ней не осталось, в нем словно какой-то инстинкт сработал. Инстинкт защитить. Как свою женщину, свою жену. И ему не было все равно, он испытывал ярость, негодование и боль, видя ее страдания, которые она так стойко переносила. Да, она сумасшедшая, упрямая, своенравная, растоптавшая и его, и всю его жизнь, заставившая его жить в аду… да, и за это он ее ненавидел. Но, несмотря на все это, она была его женой. Его женщиной. Это крепко сидело в его мозгу, в его сердце. И никто не смел так с ней обращаться. Решать, жить ей или нет. Он — да, он может, он имеет на это все права, он муж, и она принадлежит ему. Но никто более.