Вино грез - Ева Джонс

— Ты должен понять, что думать о существах из грез, как о реальности, это уже ересь. Машины для грез, я в этом убежден, основаны непростом принципе. Ты знаком с туманными хаотическими снами. Машины, определенно распределяя энергию, лишь проясняют и придают логический порядок этим снам. Но сны ограничены всего тремя сферами или мирами, в которых мы можем грезить. В свое время ты познакомишься с каждым из этих миров. Но никогда — никогда не обманывай себя, полагая, что эти миры существуют. Единственный возможный мир находится здесь, на этих уровнях… Это — единственный мыслимый род окружающей среды, в которой может существовать жизнь. Благодаря грезам мы становимся мудрее.

— И сколько же времени, — решившись, спросил Рол, — существует наш мир?

— С начала Времени.

— А кто… кто его создал? Кто построил эти стены и машины для грез?

— Вот ты снова, сын мой, своими вопросами подбираешься к ереси. Все это существовало всегда. И человек был здесь всегда. Здесь нет начала и нет конца.

— Думал ли кто — нибудь о том, что снаружи уровней может существовать огромный мир?

— Я вынужден попросить тебя прекратить задавать подобные вопросы. Эта жизнь устроена хорошо, и она истинна для всего нашего человечества, для всех его девятисот человек. Вне этих стен ничего не существует.

— Могу я задать еще один вопрос?

— Конечно. При условии, что в нем будет больше смысла, чем в предыдущих.

— Я знаю, что этот мир огромен: такое впечатление, что в нем когда — то жило гораздо больше людей, чем теперь. Нас стало меньше, чем в прошлом?

Олэн внезапно отвернулся. До ушей Рола донесся тихий голос:

— Этот вопрос волновал меня, но я уже давно не думал об этом. Когда я был очень маленьким, нас здесь жило свыше тысячи. Меня это удивляло. Каждый год остаются одна или две тоги, одно или два платья, для которых не родились дети, — голос Джода потвердел. — Но это совершенно не имеет значения для всей нашей жизни. Я никогда не поверю, что человеческий род истощится и вымрет в этом мире. Я никогда не поверю, что когда — нибудь этот мир опустеет, и когда последний человек умрет, его никто не сможет опустить в трубу смерти. — Олэн взял Рола за руку. — Идем, я покажу кабину, предназначенную для тебе на всю жизнь.

Олэн не проронил ни слова, пока они не пришли на двадцатый уровень, и остановились перед пустой кабиной.

— Когда ляжешь на ложе, — сказал Олэн, — коснешься вон той ручки с насечкой, у изголовья. Она устанавливается в трех положениях; каждое из них соответствует одному из миров грез. Первое положение отмечено прямой черточкой. Это — самый прекрасный из всех трех миров. Второе положение отмечено изогнутой линией и является исходным. Сначала этот мир может тебя напугать. Он очень шумен. Третье положение, отмеченное линией с двойным изгибом, устанавливает машину на создание третьего мира, который мы считаем менее всего интересным. Грезить разрешается в любое время, по желанию. Надо закрыться изнутри, установить переключатель на тот мир, о котором хочешь грезить, раздеться, вложить в рот металлическую пластинку и крепко прикусить ее. Грезы придут очень скоро. В грезах у тебя появится новое тело и новые навыки странных бессмысленных занятий. Я не могу научить тебя, как достигается умение менять тело и свободно перемещаться в мирах грез. Этому ты должен будешь научиться сам. Все учатся быстро, но как это делается — словами не выразить. Ты будешь грезить до десяти часов в одном сне, и в конце сна машина разбудит тебя. Чтобы снова заснуть и грезить, рекомендуется дождаться следующего дня.

Рол не удержался от вопроса:

— Когда светильники в стенах и на уровнях ярко пылают, мы называем это время днем, а когда они почти все погашены, мы называем это ночью. Для этого существует какая — то особая причина?

Рука Джода Олэна соскользнула с голого плеча Рола.

— Ты говоришь как безумец. Зачем у нас головы? Почему мы называемся людьми? День — это день, а ночь — это ночь.

— В детстве мне приснился сон, в котором мы жили снаружи, на поверхности огромного шара и над нами не было ничего, кроме пространства. А вокруг нас обращался другой шар, дававший нам свет и тепло, и который мы называли солнцем. Днем называли время, когда солнце передвигалось над головой, а ночью — время, когда солнце находилось с другой стороны этого шара. Олэн подозрительно взглянул на Рола.

— В самом деле? — вежливо спросил он. — И люди жили во всех сторон этого шара?

Рол кивнул утвердительно, и тогда Олэн с видом победителя заметил:

— Абсурдность твоего сна — налицо! Ведь те, кто находятся с нижней стороны шара, просто свалятся с него! — его голос стал хриплым. — Я хочу предупредить тебя, сын мой. Если ты будешь упорствовать в своих абсурдных заблуждениях и ересях, тебя отведут в сек — ретное место, о котором знаю только я. В прошлом иногда приходилось им пользоваться. Там есть дверь, за которой только пустота и холод. Тебя вытолкнул из этого мира. Понятно?

Рол утвердительно кивнул. Им руководил здравый смысл.

— А теперь ты должен погрезить в каждом мире по очереди. После этого ты вернешься ко мне, и тебе расскажут о Законе.

Джод Олэн ушел, а Рол, дрожа от возбуждения, остался у кабины. Поднял стеклянную дверцу, быстро проскользнул внутрь и лег на спину, ощущая мягкость ложа. Он развязал набедренную повязку и отложил ее в сторону. Едва ощутимая пульсация энергии окружала его, покалывая обнаженное тело. Рол установил ручку переключателя на цифру «1». Олэн не знал, что этот знак является цифрой, математическим символом.

На ощупь металлическая пластинка казалась прохладной. Он открыл рот и вложил ее между зубами. Опустив голову на ложе, он крепко стиснул пластинку зубами… и провалился в сон, будто упал с огромного красного солнца на бурую, покрытую пылью, равнину, рядом с зазубренными горами.

Он продолжал падать все дальше во тьму, теряя ощущение тела, рук, ног, лица…

Прекратилось всякое движение. Значит, это и есть пресловутые «грезы»? Абсолютное ничто, абсолютная пустота и только ощущение собственного существования. Рол, не шевелясь, ждал, и вот в нем постепенно стало возникать осознание существования размеров и направления. Продолжая неподвижно висеть, он обнаружил, что где — то вдали существует еще одно бытие. Но обнаружил он это не зрением, не осязанием и не слухом. Пока он мог думать об этом чувстве только как об осознании. И силой своего сознания он рванулся к этому бытию. Осознание усилилось. Он рванулся еще раз и еще, и вдруг почувствовал, что сливается с этим бытием, а оно сопротивляется. Рол ощутил, как оно изворачивается и пытается увернуться. Но он крепко держал его и тянул к себе без помощи рук. Он притянул бытие к себе и слился, заталкивая чужую сущность вниз и вглубь подальше от себя, пока она не съежилась и не забилась в самый дальний угол бытия.