Повседневная жизнь русского кабака от Ивана Грозного до Бориса Ельцина - Игорь Курукин

С момента принятия этого документа обострился конфликт между потребностями государства и интересами алкогольного бизнеса. В тексте закона «О государственном регулировании производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции», принятого в ноябре 1995 года, упоминание о государственной монополии уже практически отсутствовало; лишь в статье четвертой говорилось, что «государственная монополия на производство и (или) оборот этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции на территории Российской Федерации может вводиться федеральным законом». Действие закона не распространялось на граждан, «производящих не в целях сбыта продукцию, содержащую этиловый спирт», что возвращало страну в самогонные 1920-е годы. Проект закона о наказании за самогоноварение Дума в 2001 году отклонила; как заявил тогдашний представитель президента Александр Котенков, «тогда бы пришлось привлечь к уголовной ответственности половину населения страны». «Привлекать» за самогоноварение можно только в случае «незаконного предпринимательства»; но еще надо доказать, что ты продал бутылку соседу, а не угостил его по дружбе. А желающие в Интернете (www.prosamogon2005.narod.ru или www.stopka.ru) могут ознакомиться с перспективными моделями перегонных аппаратов.

Правительством была предпринята в 1996 году не слишком удачная попытка поставить преграду на пути дешевой импортной (и часто низкокачественной) водки путем установления на нее высокой цены (44 тысячи рублей за литр по ценам до 1999 года.); но решение о квотировании импорта этилового спирта из пищевого сырья и алкогольной продукции было отложено.

На рост требований к спиртному откликнулись производители отечественного коньяка. В 1998 году в связи с нехваткой качественного отечественного сырья московский завод «КиН» первым стал завозить спирты из региона Коньяк. Объем спиртов, завозимых заводом, составляет 98% всех импортируемых винных спиртов из Франции в Россию. В конце 2004 года группа компаний «КиН» даже приобрела виноградники на исторической родине коньяка в регионе Коньяк (провинция Гран Шампань).

В 2000 году было создано Федеральное государственное унитарное предприятие «Росспиртпром». Правительство передало в его ведение все находившиеся в федеральной собственности акции предприятий спиртовой и ликероводочной промышленности. 18 заводов — государственных унитарных предприятий — были преобразованы в филиалы «Росспиртпрома»; всего же новая структура владеет акциями (от нескольких процентов до контрольного пакета) более 200 заводов. «Росспиртпром», таким образом, сейчас является крупнейшим производителем спиртовой продукции; под его контролем находятся такие известные производители водки, как московский завод «Кристалл», иркутский «Кедр», самарский «Родник» — до 80 процентов отечественного производства спирта и 60 процентов ликероводочных изделий. Определена процедура выделения квот на спирт, то есть сделан крупный шаг в воссоздании государственного контроля над отраслью. Депутаты нескольких регионов России просят президента принять закон об основах антиалкогольной политики, проект которого находится в Государственной думе с 1999 года.

Насколько эффективны эти меры, покажет время. Пока же ясно, что алкогольный рынок по-прежнему далек от совершенства: к сожалению, у нас еще не слишком много цивилизованных производителей, да и потребитель не готов принципиально не пить сомнительную продукцию по 40—50 рублей за бутылку Россияне стали больше пить и меньше есть, тем более что с 1992 года повышение стоимости спиртных напитков отстало от роста цен на другие продукты: водка стала стоить в два раза дешевле колбасы (в 1984 году была соответственно в два раза дороже). Это обстоятельство, наряду с другими причинами, вызвало рост потребления спиртного.

Если верить данным о потреблении на душу около 14—16 литров спирта в год, то получается, что на взрослых мужчин приходится около 80—90 литров — почти по бутылке водки через день. При этом больше других пьют военные, рабочие и сельские жители, их руководители и «новые русские» — те, кто испытывает сильные психологические перегрузки, и те, кому уже нечего терять{160}. Россия уже обогнала по этому показателю не только традиционного лидера — винодельческую Францию (11,9 литра чистого спирта на душу), но и недавно «обошедшую» ее Германию (12 литров). Наше «превосходство» над Европой усиливается за счет низкого качества спиртного и описанной выше манеры потребления, тогда как среднестатистический немец ежегодно выпивает 140 литров пива, 27 литров вина и только 10 литров — напитков покрепче.

По данным компании «Business Analytica Europe Ltd.», специализирующейся на исследованиях в области потребительского рынка, у нас выпивается порядка 400 миллионов декалитров водки в год; при этом с самогоном успешно конкурирует дешевая подпольная водка, занимающая 70 процентов водочного рынка{161}. Но и самогон, особенно на селе, прочно удерживает позиции. Сотрудники НИИ наркологии Минздрава РФ в трех типичных областях страны — Воронежской, Нижегородской и Омской — выбрали по 25 типичных сельских семей, фиксируя во время еженедельных посещений рассказы о том, кто, где, с кем и сколько выпил. Выяснилось, что до 90 процентов жителей деревни предпочитают самогон напиткам заводского изготовления, поскольку он значительно дешевле (стоимость собственноручно изготовленной поллитровой бутылки составляла в 2001 году около 12 рублей); к тому же 70 процентов образцов исследованного самогона по качеству не уступали напиткам заводской выделки. Но в целом за год деревня выпивала меньше, чем принято считать — около 7 литров на душу в пересчете на чистый спирт, а не 13, как полагали эксперты{162}. Разница в подсчетах свидетельствует, что в современной России ни у медиков, ни у «компетентных органов» нет четких представлений о том, кто, как и сколько пьет.

Несколько заключительных строк

На этих последних страницах не будет вывода о необходимости противостояния пьянству и алкоголизму. Предлагать новые пути и методы такой борьбы — дело профессионалов социальных служб; мы же вполне осознаем свою некомпетентность в вопросе ее практической организации, а также приносим извинения за возможные (и даже неизбежные) погрешности, особенно при оценке из вторых рук алкогольной ситуации в стране за последние годы. Иные исследования, очевидно, могут привести к более оптимистичным — или, наоборот, совсем печальным — выводам.

Мы же стремились показать, что представления об исконной предрасположенности русской нации к пьяному «веселию» — это миф, ибо исторически у разных этносов складывались различные типы потребления спиртного, но «изначально пьющих» народов не было, как не было и непьющих. Прогресс породил не только великие географические открытия, книгопечатание и искусство Высокого Возрождения; переход от патриархально-средневековой регламентации быта к Новому времени сопровождался и иными вехами, в том числе качественным сдвигом в массовом производстве и потреблении крепких спиртных напитков. За успехи европейской цивилизации было заплачено и катастрофическими взлетами пьянства то в одной, то в другой стране. Немцы — современники Ивана Грозного и Михаила Романова — едва ли являли собой образец трезвости для подражания своим восточным соседям, которые только к середине XVI века стали в массовом порядке приобщаться к «водочной культуре».

Но постепенно за 200—300 лет миф о неумеренности русского пьянства приближался к реальности, не умеряясь (как это рано или поздно происходило в других европейских странах) утверждавшимися в повседневности нормами, традициями, естественными ограничениями. На Западе в течение 400 последних лет на смену указам об отрезании ушей у пьяниц пришла гибкая система мер — в том числе, что особенно важно, финансовых, — позволяющая удерживать алкогольный поток в рамках. Устоявшиеся формы общественного быта способствовали также и утверждению цивилизованных форм пития, и появлению общественных инициатив в деле ограничения пьянства, имеющих сейчас уже 150-летний опыт. В итоге, например, немецкое питейное поведение стало более умеренным и при этом совместило культуру потребления тонких вин и традиционное пивное застолье.

В России раз за разом для преодоления накапливавшейся отсталости предпринимались рывки с максимальным напряжением сил и средств: Петровские реформы, «первая индустриализация» конца XIX — начала XX века, сталинские пятилетки, — каждый из которых приводил к резкому социокультурному сдвигу, ломке привычных типов и норм поведения. При этом характерной чертой было не органичное включение в новую реальность накопленного культурного наследия, а отрицание его как косного и даже прямо враждебного пережитка.