Лазарит - Симона Вилар

Рыжий скорчил зверскую гримасу.

— Опомнись, малыш! Твоя райская птичка нынче кружит головы знатным рыцарям и лордам, разъезжает в свите королевы и сама выглядит как венценосная особа. Станет она разыскивать какого-то бродягу-рыцаря, когда у ее ног валяются разряженные в пух и прах хлыщи вроде Роберта Лестера и этого опоясанного мечом прелата, епископа Солсбери!

Мартин и глазом не моргнул, но позже дотошно расспросил обо всем Эйрика и, узнав, что Джоанна довольно часто отправляется на прогулки к бухте, лежащей близ древнего маяка на мысу, вдруг сказал, что хотел бы увидеться с ней.

Эйрик рвал и метал, тем более что именно в тот день ему стало известно: завтра порт Лимассола покидает корабль, на котором возвращается в Палестину магистр ордена Святого Иоанна. И не исключено, что им удастся присоединиться к главе госпитальеров. Однако Мартин настоял на своем, как бы ничтожна ни была надежда на случайную встречу.

И вот она здесь! Мартин видел, как молодая женщина спешилась и углубилась в заросли, ведя лошадь в поводу. А в следующий миг шагнул навстречу.

Они стремительно и сильно обнялись. Оба не произнесли ни слова — просто замерли, вслушиваясь в бешеный стук своих сердец. Потом Джоанна подняла к нему лицо, и он осыпал его быстрыми, яростными, полными страсти поцелуями. Сейчас он мог бы повалить ее на траву и взять так, как брал всегда, когда хотел, и она не станет сопротивляться… Это не в ее власти!

И все же она отстранилась и проговорила, все еще тяжело дыша:

— Невозможно, возлюбленный мой! Если я хоть немного задержусь, за мной тотчас пошлют стражников. Лучше приходи ко мне в Лимассол. Саннива приведет тебя ко мне. Где твой Эйрик?

При чем тут Эйрик? Мартин не сразу понял, о чем говорит Джоанна. Потянулся к ней, снова обнял. Целовал ее глаза, вдыхал только ей присущий аромат сладких сливок, так возбуждавший его. Ее запах…

Неожиданно он уловил и другой аромат — сладкий и обволакивающий запах амбры. Вот оно что: английская девочка научилась душиться на восточный лад. Но амброй пользовалась и Руфь…

Мартин вздрогнул, вспомнив невесту, и мгновенно отрезвел. Молнией мелькнула мысль: зачем я ищу встреч с Джоанной, если уже исполнил все, что от меня требовалось, и она больше не играет никакой роли в наших планах?

Однако он был здесь. Опасная глупость. Хуже — ошибка!

Медленно, словно разрывая тайные узы, он отступил от Джоанны и повернулся к коню, делая вид, что поправляет подпругу. Она рванулась за ним, приникла:

— Я словно и не жила без тебя, милый! Где же ты был все это время?

Ее голос подействовал на Мартина неотразимо. Ему вновь нестерпимо захотелось обнять ее, но вместо этого он ответил нечто вполне правдоподобное: мол, сражался в отрядах короля Гвидо.

— Мой брат также отправился в этот поход, — проговорила Джоанна, лаская его выгоревшие волосы. — Ты видел его? Но сейчас он уже в Лимассоле. Должно быть, ты вернулся вместе с ним?

— Мы прибыли в одном отряде, но я не имел возможности с ним беседовать, — сдержанно отозвался Мартин. — Твой брат, любимая, — маршал тамплиеров, и уже поэтому не жалует рыцарей нашего ордена.

Она не вдумывалась в смысл сказанного им, главным тут было одно слово — любимая. Сердце ее растаяло и тут же тревожно застучало, когда Мартин сообщил, что уже завтра отплывает в Палестину на корабле магистра де Неблуса. Это тоже звучало вполне логично — как рыцарь-иоаннит, Мартин обязан последовать за верховным главой своего ордена.

Впрочем, он тотчас упрекнул себя: в его деле никогда нельзя открывать истину, даже частично.

Однако Джоанна поняла только то, что им предстоит разлука. Может быть, навсегда.

— А как же я? — глухо спросила она.

Он так долго смотрел на нее, что Джоанна невольно поежилась под его прохладным и твердым взглядом.

— Ты должна понимать, что у нас нет будущего, — негромко произнес Мартин.

Пока она осмысливала эти слова, втайне сознавая, что и сама всегда это знала, со стороны берега послышались голоса. Кто-то выкрикнул ее имя. Похоже, Пиона все-таки отрядила за ней стражу.

— Тебе пора возвращаться, — заметил рыцарь, вновь водружая на голову шлем. Теперь он смотрел на нее сквозь прорези массивного топхельма, и глаза его оставались такими же холодными, как синие снега далекого севера.

— Зачем же ты ждал меня здесь? Зачем приехал?

Мартин не нашелся что ответить. Назвать их встречу случайной было просто нелепо.

— Я не мог уехать, не простившись с тобой. Не увидев тебя хотя бы еще раз… — с усилием произнес он, ибо это было чистой правдой.

Лицо Джоанны, бледное и погасшее всего мгновение назад, осветилось улыбкой. Она протянула к нему руку, и их пальцы переплелись…

Но неподалеку уже слышался топот копыт, громкий голос продолжал настойчиво звать леди Джоанну.

— Я всегда буду помнить тебя, — Мартин порывисто обнял молодую женщину. И шепнул: — Если появится хоть один шанс… я приду к тебе!

Он мгновенно исчез в зарослях, а Джоанна выступила из зарослей, но в первый миг не могла сказать ни слова воинам охраны. Наконец, сославшись на духоту и внезапную головную боль, она попросила одного из них проводить ее обратно в замок. Отвечать на расспросы Пионы в эту минуту было выше ее сил!

Но и в своем покое Джоанна до самого вечера не могла успокоиться.

Ночь наступила поразительно тихая и безветренная. По темно-фиолетовому бархату небосклона лениво плыла полная луна, и внезапно Джоанне пришло в голову, что еще в прошлое полнолуние она и знать не знала, как сильно и мучительно полюбит своего спасителя — рыцаря Мартина д'Анэ. Теперь Джоанна ясно понимала, что чувство, которое она испытывала, — это любовь. Даже краткий миг свидания вернул ей ощущение полноты жизни, а до того все, что происходило с ней и вокруг нее, — пиры, наряды, почести, ее высокое положение при дворе, отношения с братом, не спешившим назвать ее сестрой, было всего лишь странным наваждением.

Отныне она знает, что как бы ни сложилась ее судьба, существует человек, которого она любит и который любит ее. «Если появится хоть один шанс — я приду к тебе!» — так сказал Мартин, сознавая, что ее, замужнюю даму, придворную королевы, и его, рыцаря, принесшего монашеские обеты, ничто не может связывать. У них был лишь краткий миг счастья. Но Джоанна страстно хотела верить, что он когда-нибудь продлится.

Она прометалась всю ночь и лишь ненадолго забылась под утро. Но сон покинул ее еще до того, как стражник на башне протрубил зарю, и Джоанна внезапно решила: она во что бы то ни стало должна быть в порту. Корабль, который доставит магистра Гарнье и епископа Бове к берегам Палестины, вот-вот отчалит, и у нее есть надежда еще раз увидеть возлюбленного. Одно это даст ей силы ждать, ждать и надеяться.