«Гроза». Кровавые игры диктаторов - Игорь Бунич

На столе у Сталина лежит «Правда» (за среду 18 июня). Синим карандашом подчеркнуто «Сообщение ТАСС».

В нем говорится, что специальная археологическая экспедиция Ленинградского Государственного Эрмитажа сняла с гробницы Тамерлана в мавзолее Гур-Эмир в Самарканде тяжелую плиту из зеленого нефрита, вскрыв саркофаг великого завоевателя. В сообщении упоминалось, что на плите имелась надпись, гласящая о том, что вскрывший гробницу Тамерлана выпустит на свою страну беспощадных духов кровавой и опустошительной войны...

–Только не поддавайтесь ни на какие провокации, – предупредил Сталин, выслушав очередной доклад Жукова. – Без моего личного разрешения никто не имеет права открыть огонь ни при каких обстоятельствах. Головы полетят.

– Завтра, – продолжал вождь, – и до понедельника состояние боевой готовности снять. Все по плану, включая и отдых командующих фронтами.

20 июня английская газета «Тайме» выходит с крупным заголовком: «Германия и Россия лицом к лицу». Теме посвящена целая полоса.

Корреспондент «Нью-Йорк Тайме» передал из Анкары: «Дипломатические источники сообщают, что война Рейха с Советами может начаться в течение ближайших 48 часов».

В Финляндии начался призыв резервистов в возрасте до 44 лет. Газеты публикуют призывы к населению: «Каждый финн должен без колебаний встать на защиту Родины, как в 1939 году».

Паникой охвачены приморские города Румынии и Болгарии. В разгар сезона вымерли первоклассные черноморские курорты Золотого Берега. Все шоссе, ведущие из Констанцы вглубь страны, забиты беженцами.

Официальный представитель правительства Швеции заявил, что «его страна уже приняла все меры, чтобы советско-германская война на застала ее врасплох».

В Берлине иностранные журналисты штурмуют пресс-центр Министерства Иностранных Дел. К ним выходит сам Риттерс. Его засыпают вопросами. Что означают все эти слухи? Правда ли, что на советско-германской границе уже начались столкновения? Риттерс категорически опроверг все слухи.

«В советской столице нет никаких признаков кризиса», – передает из Москвы корреспондент агентства «Рейтер».

Передовая «Правды» озаглавлена «Против болтунов и бездельников» и призывает бороться за «деловитость в работе, против болтовни и трескотни, прикрывающей бездеятельность».

Вдоль советской границы продолжается рев моторов.

Напряженность невыносимая, кажется, что она висит в воздухе и мешает дышать. Из фронтовых штабов запрашивают Москву: остается ли в силе ранее полученное указание, разрешающее провести увольнение личного состава?

Москва отвечает не просто «да», а «обязательно».

Как иронизировал Черчилль, «все, что „можно“, в России – можно обязательно».

Главнокомандующий Западным фронтом генерал армии Павлов был удивлен, когда член военного совета фронта корпусной генерал-комиссар Фоминых предложил ему сходить на спектакль, который будет завтра в Минском Окружном Доме офицеров.

– Какой еще там театр?! – пытался отмахнуться командующий,

– Это приказ, – ответил Фоминых, сам ничего толком не понимая. В театр был направлен и генерал-полковник Кузнецов, а генералу армии Кирпоносу было приказано провести субботу, 21 июня, на киевском стадионе «Динамо» – посмотреть очередной матч на первенство СССР по футболу.

Пусть немцы спокойно отводят войска.

«Секретное Постановление Политбюро Об организации Южного Фронта и назначениях командного состава

21 июня 1941 года

Особая папка от 21 июня 1941 г. (Дата вписана рукой Сталина.)

1. Организовать Южный фронт в составе двух армии с местопребыванием военного Совета в Виннице.

2. Командующим Южным фронтом назначить т. Тюленева с оставлением его на должности командующего МВО...»

Две армии нового фронта нацелены на Румынию. Они давно развернуты. Их надо просто организовать в один фронт.

Сталин прочел документ и спросил:

– Когда Мерецков выезжает в Ленинград?

Ему ответили, что выезжает сегодня «Красной стрелой». Прибудет завтра утром.

У Жукова и Тимошенко на языке вертится вопрос: когда же мы начнем «Грозу»? Но Сталин сам отвечает на этот вопрос. Немцы закончат переброску войск примерно к 1 июля. Еще недели две понадобится на развертывание войск. Высадка на Британские острова произойдет числа 15—20 июля. Не позже. А мы начнем ровно через три дня после их высадки. То есть, день Д+3. День Д – их, день Д+3 – наш.

Сейчас, продолжал вождь, они перебрасывают войска и существует опасность, что какой-нибудь их генерал, завербованный английской разведкой попытается развязать конфликт на нашей границе. Пусть стреляют, пусть делают, что хотят. Зарыться в землю и сидеть тихо. Понятно?

Военные уехали. Их сменил Молотов, который привез Сталину интересный документ, прошедший через его наркомат.

«Совершенно секретно. Экз. № 1.

Заведующему протокольным отделом Наркоминдела Союза ССР т. Баркову В.Н. 19 июня 1941 г....я, произведя регистрацию поездок иностранцев, обратил внимание на следующее обстоятельство: весь аппарат германского военно-морского атташе состоит из семи человек...

На 20 июня в аппарате атташе не остается ни одного из известных мне сотрудников, что несколько необычно и странно, о чем я считаю необходимым довести до Вашего сведения».

Сталин, хотя и знал об этом из докладов НКВД, прочел справку с улыбкой и молча ее отложил.

Все правильно, все сходится. Немецкие моряки нужны сейчас на родине.

Затем Сталин поинтересовался у Молотова, видел ли тот Шуленбурга сегодня.

Молотов принимал сегодня немецкого посла и в исключительно резкой форме потребовал у него объяснений по поводу непрекращающихся облетов немецкими самолетами пограничных территорий СССР.

Германский посол ответил, что г. Деканозов должен был посетить Имперского Министра иностранных дел и получить от него все разъяснения по этому вопросу. Деканозову было приказано добиться приема у Риббентропа и вручить ему вербальную ноту следующего содержания:

«По распоряжению Советского Правительства полпредство Союза Советских Социалистических Республик в Германии имеет честь сделать Германскому Правительству следующее заявление:

Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР вербальной нотой от 21 апреля информировал германское посольство в Москве о нарушениях границы Союза Советских Социалистических Республик германскими самолетами...».

Это была первая из задуманной серии нот, целью которых было обострение советско-германских отношений путем предъявления Германии новых и более резких претензий, кульминация которых должна быть достигнута (по замыслу) в самый канун вторжения.

Сталин отодвинул разведсводки, которые утомили его своей тупой тенденциозностью, и поинтересовался у Берии, все ли готово к аресту Мерецкова?

Лаврентий Павлович доложил, что готово все. Только еще не решили, где его брать: прямо в поезде или на перроне.

Сталин сказал, что лучше прямо в поезде. Берия согласился. Вся поездная бригада составлена из оперативников и два соседних вагона набиты также оперативниками.

Сталин спросил, как идет следствие, что нового удалось установить? Берия доложил, что уже раскрывается картина очень крупного заговора. Гораздо более крупного, чем даже в 1937 году. Сталин только вздохнул, сокрушенно покачивая головой, и стал набивать трубку.

Пока Сталин пытался разобраться в темном и грязном лабиринте, кишащем генералами-заговорщиками и агентами-провокаторами, Гитлер, измученный томительным ожиданием часа «Ч», писал длинное письмо своему единственному другу – Муссолини. Письмо выдавало измученное состояние души фюрера, издерганного своими дьявольскими играми в последние дни до нападения на коварного московского партнера.

«Дуче, – изливал свою душу фюрер, – я пишу Вам это письмо в тот момент, когда длившиеся месяцами тяжелые раздумья, а также бесконечное нервное выжидание, закончились принятием самого трудного в моей жизни решения. Я полагаю, что не вправе больше терпеть такое положение после доклада мне последней карты с обстановкой в России...

Оба государства, Советская Россия и Англия, в равной степени заинтересованы в распавшийся, ослабленной длительной войной, Европе. Позади этих государств стоит в позе подстрекателя и выжидающего Североамериканский Союз. После ликвидации Польши в Советской России появляется последовательное направление, которое умно, осторожно, но неуклонно возвращается к старой большевистской тенденции расширения так называемого«советского, социалистического фронта». Другими словами, расширения до бесконечных пределов Советского государства. Речь идет не больше, не меньше как о советизации всего мира...

Вы видите, Дуче, что на нас накидывают петлю, не давая фактически времени что-либо предпринять... Поэтому после долгих размышлений я пришел к выводу, что лучше разорвать эту петлю до того, как она будет затянута...