Мир Приключений 1990 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов) - Сергей Другаль

“Молодец, Оля! — говорит довольный Маяков. — Если справилась с таким сложным прибором, то остальное все будет нипочем!..”

Починенным утюгом невеста гладила мужскую рубашку. Гости аплодировали.

“Экзамен выдержан! — произносит ведущий. — Жениху тоже предстоят испытания, только немного попозже… А перед этим надо подкрепиться…”

Оля и Штефан идут на свои места. Шафер берет бутылочку с безалкогольным вином “Гвиниса”, хочет налить невесте. Но она отказывается. Шафер наливает жениху, себе. А Оле — “Фанту”. После очередного тоста все выпивают.

“Внимание! — провозглашает Маяков. — Настала очередь Штефана держать экзамен!”

На столе и посреди зала — большая пластмассовая кукла. Рядом — чепчик, пеленки. Новоиспеченный муж надевает на “ребеночка” чепчик. Но никак не может справиться с завязочками. Штефан растерянно улыбается, берет пеленку. Кукла падает на пол. Раздается всеобщий смех, потому что присутствующие думают, что жених разыгрывает публику.

Штефан нагибается за куклой и тоже чуть не падает. Становится ясно, что с ним происходит что-то неладное. Но неестественно ведет себя и камера. Изображение в ней то перекашивается, то ходит из стороны в сторону.

Затем вдруг зал на экране переворачивается вверх тормашками. Видна часть потолка с плафоном дневного света.

— Упал! — вздохнул режиссер.

— Кто? — не понял следователь.

— Стасик Каштанов, — пояснил Решетовский. — Оператор… На этом съемки оборвались… И веселье, как вы понимаете, тоже… Началась паника…

Телемонитор погас. Некоторое время мы сидели молча. Первым заговорил Володарский.

— Грант Тимофеевич, — обратился он к режиссеру, — вы неотлучно находились в зале?

— Почти… Мы ведь не все снимали. Так бы пленки не хватило…

— А вы? — спросил следователь Майкова.

— Я не выходил.

— Значит, первым потерял сознание и упал оператор Каштанов? — уточнил Володарский. — Потом — отец Оли, а за ним — жених?

— Совершенно верно, — подтвердил Маяков. — Четвертым, насколько я помню, упал друг жениха… Да вы его видели в последних кадрах. Они пили со Штефаном безалкогольное вино “Гвинису”…

— По-моему, этот кадр снимал ассистент оператора, — сказал Решетовский.

— Точно, — кивнул ведущий. — Юра снимал.

— А где ассистент? — спросил следователь.

— Юра Загребальный? Уехал на “скорой”, которая повезла Каштанова в больницу, — ответил режиссер. — Он буквально боготворит Стаса.

— Вы не в курсе, Каштанов ел что-нибудь из угощения на столе? — спросил следователь.

Маяков отрицательно покачал головой: мол, не знаю. А Решетовский сказал:

— Возможно… Уж очень настойчиво приглашал его отец Оли… По-моему, они куда-то выходили вместе… Кажется, покурить… Помню, Стас сказал, что Андрей Петрович мировой мужик…

Мы поблагодарили телевизионщиков, попрощались и покинули ПТС.

— Какие у вас есть соображения? — спросил я у следователя!

— Понимаете, Захар Петрович, — ответил он задумчиво, — интересно получается… Смотрите, кто отравился: жених, оператор, Андрей Петрович Маринич и шафер… Штефан, отец Оли и шафер сидели рядом. Так?

— Ну?

— Скорее всего, они ели одно и то же блюдо… Маринич, наверное, все-таки уговорил Каштанова посидеть с ним за столом, и, как это принято, он положил оператору еду. Ту же, что ели они…

— Вы думаете, ботулизм, пищевое отравление? — спросил я.

— Да. Врачи предполагают ботулизм, — ответил Володарский.

— Чем именно отравились?

— Бог его знает! На столе были грибы, рыба, мясо и другие продукты домашнего приготовления. Копченый окорок, сало, колбаса…

— Ясно, — кивнул я, вспомнив одну из последних телепередач “Здоровья”, в которой говорилось об отравлении грибами, законсервированными в домашних условиях. — Грибы — опасная штука…

— Не только грибы, — возразил следователь. — Все, что консервируется дома, закатывается в банки, коптится, вялится… Но, заметьте, помимо этих четырех, увезли в больницу с отравлением еще двух человек. А они сидели в разных концах зала… И потом, Оля и родители Штефана находились рядом с женихом и шафером. Так почему же с ними ничего не случилось?

Я опять вспомнил телепередачу и сказал:

— Часть курицы может быть поражена ботулизмом, а остальные части не затронуты ядом… Жениху, Андрею Петровичу и другим попались отравленные куски. Оле и родителям Штефана повезло… Но какая-то еда была приготовлена на кухне ресторана?

— Верно, — кивнул Володарский. — Более того, среди отравившихся — повариха Волгина. Наверное, она пробовала пищу, которую готовила… Я распорядился опечатать кухню, а продукты послать на исследование в санэпидстанцию. Результаты анализов обещали сообщить как можно быстрее.

Мы зашли в ресторан, позвонили в третью больницу, куда увезли пострадавших. Дежурный врач сообщил, что положение пока остается серьезным. Степень отравления у доставленных в больницу разная. Особое опасение вызывает состояние Каштанова и Маринича.

Я поехал домой. Володя еще не спал. Я рассказал ему, что было мне известно. Сын пошел в свою комнату. Я тоже лег. Но спал тревожно. Под самое утро позвонил Володарский.

— Каштанов умер, — сказал он глухим голосом. — Звоню из больницы.

— Что говорят врачи?

— Еще не разговаривал с ними. Они с ног сбились. Ведь еще шесть человек! Промывание, уколы, капельницы…

— Держите меня в курсе. Я буду в прокуратуре в восемь. Звоните!

— Хорошо, Захар Петрович…

До девяти часов утра никаких сведений от Володарского не было. Вскоре он явился сам. С красными от недосыпания глазами, уставший.

— Как остальные пострадавшие? — первым делом осведомился я.

— По-разному, — ответил следователь. — Бедная Оля! — покачал он головой. — Мы с ней просидели часа два, беседовали о жизни… Она все время бегала, узнавала то про жениха, то про отца… Больно на нее смотреть… В свадебном платье, зареванная…

— И что же она вам рассказала?

— Жизнь у девушки последние годы была не очень сладкая, после смерти матери. Отец, оказывается, любитель выпить.

— А кем он работает?

— В музее. Начальник фотокинолаборатории… Как я понял, человек он способный. Энтузиаст! Это его стараниями славится наш музей… Представляете, создал фонд кинодокументов и видеофильмов! Сам ездил в Москву, пробивал в Госфильмофонде нужные для экспозиции кинокартины… Буквально недели две назад о нем была большая статья в “Вечернем Южноморске”. Не читали?

— Что-то припоминаю, — кивнул я.