Ричард Длинные Руки — властелин трех замков - Гай Орловский

Под ногами похрустывало, словно кто-то разбросал мелкий хворост, а тот иссох. Я опустил взгляд, под ногами рассыпаются на мелкие обломки кости, из меня хреновый Кювье, но, по-моему, половина этих костей — человеческие. Хотя, конечно, некоторые — не совсем. Даже очень не совсем.

Два скелета лежат в нишах, одежда еще не истлела, хоть и превратилась в тряпки. Я ухватил берцовую кость, намотал на верхний конец тряпку, поджег, это я умею, и сказал бодро:

— Fiat lux!

Альдер и Ревель торопливо перекрестились, я услышал за спиной вздох облегчения. Хоть поступаю святотатственно, ни один христианин не потревожит вот так грубо покой предков, но если с молитвой, то с молитвой, конечно, можно и Константинополь разнести в щебень.

Крысы разбегаются с писком. Наверное, устрашились визга леди Женевьевы. Что они тут жрут, друг друга?

Несколько шагов по твердому ровному камню, внезапно ход пошел вниз, подошвы захлюпали по воде, я взмок от страха, ненавижу ходить по темной воде, но, к счастью, ход вновь пошел вверх, под ногами снова захрустело… но как-то иначе. Я посмотрел под ноги, подпрыгнул, едва не рассадив макушку о каменный свод: я ступаю по тысячам крупных, как раки, многоножек, мокриц, уховерток, странных и отвратительных слизняков…

Леди Женевьева двигается, разинув рот в беззвучном крике, глаза как блюдца, руки подняла, словно сдается в плен, захватив концы платья, шагает такими огромными шагами, стараясь как можно меньше наступать на эту гадость.

За спиной сопят, чертыхаются, я собрался с мужеством, прибавил шаг. Полчища многоножек закончились, под сапогом громко хрустнуло, я наклонился, передо мной скелет, явно человеческий. Похоже, бедолага так и не смог выбраться из этого чудовищного места. Все кости целы, да и вообще поза такова, что просто лег, скрючился и умер. Даже мелкие зверьки растащили бы кости, а этого явно обглодали эти мокрицы или муравьи, не способные сдвинуть даже самую мелкую кость.

Внезапно по спине пробежал холодок. Мегацитл, всплыло в голове. Я тупо всматривался в останки, начиная чувствовать некоторую диспропорцию в размерах, а затем рассмотрел череп, холод охватил все мое тело. Я не Ламарк, череп питекантропа не отличу от черепа юмориста с Первого канала, но на этой черепушке явно на одну дырку больше. Нижняя — нос, две параллельные выше — глазницы, но еще одна над глазами!

Хорошо бы признать ее отверстием от пули, пусть даже от стрелы, хотя та не сделает такие закругленные края, однако… однако видно, что это глазница. У мегацитлов, что, если верить Аэлите, переселились с Земли на Марс, был третий глаз, которым умели видеть недоступное простым смертным, хотя смертными были и они, что сейчас заметно особенно.

Длинный ход изгибался без всякой причины, с потолка свисают полотнища паутины, похожие на застывший лунный свет, стены отесаны грубо, словно в спешке, но добротно.

— Не отставайте, — крикнул я, не оборачиваясь, — не отставайте!.. Жалобы есть?

Донесся угрюмый голос Ревеля:

— Какие жалобы? Все прекрасно… Хоть пой.

— Где Альдер?

— Несет леди Женевьеву.

— Разбалует, — проворчал я. — Поторопитесь, за нами уже наверняка погоня.

Они не отставали, более того — после моего окрика натыкались на меня с разбегу, если я останавливался чересчур резко. У меня мозг горел как в огне, я в бешеном темпе старался вспомнить все-все, что знал о подземельях, мои глаза обшаривали стены, потолок, камни под ногами.

Ревель не понял, почему я метнулся в сторону, ощупал камни и навалился на один всем телом. Тоже уперся, запыхтел. Камень заскрипел, сдвинулся с места. Мы толкали сильнее, он продвинулся еще, застрял. Я попробовал просунуться в щель, не сумел, но теперь есть энтузиазм, с немалым трудом сдвинули еще на ширину ладони.

Я пролез в щель с великим трудом, следом за мной Альдер с вяло стонущей Женевьевой, последним Ревель, затем так же дружно задвинули камень на место. Мы оказались в тесной и очень низкой пещерке, грубо вырубленной в толще горы, факел освещает на расстоянии трех-четырех шагов, дальше все тонет в темноте. Я прислушался, толкнул Ревеля.

— Ни звука!

Издали послышались крики, топот. По ту сторону каменной стены шум приближался, мощно затопали подкованные сапоги. Судя по грохоту, дальше по туннелю пробежало не меньше десятка крупных воинов с оружием наготове. Судя по лязгу, все в железных доспехах и с обнаженными мечами.

Я тихонько поднялся, Ревель замер в ожидании команды, а я потихоньку прошел дальше, пещерка все тянется, это уже не пещерка, а такой же ход, только шире, свод тоже наконец-то поднялся, уже не только мне можно идти, не склоняя головы, всадник на рослом коне проедет… непонятная роскошь, где камень не только нужно выдолбить, но и поднять наверх.

Хотя, подумал я, возможно, здесь вблизи подземное озеро. Или вообще провал, куда проще сбрасывать отколотые глыбы.

— Пойдемте, — сказал я негромко. — Не отставайте.

Ревель шумно дышал мне в спину, словно все еще бежал. Я видел то справа, то слева блеск обнаженного меча, Ревель еще и постоянно оглядывается, разрываясь между приказом следовать за мной неотступно и жаждой помочь боевому другу нести сомлевшую красотку.

Наконец я остановился: впереди стена, перед нею в полу круглая темная дыра. Свет факела выхватил гладко отесанные камни, предельно гладко. Дыра выглядит уходящим вертикально туннелем с тщательно обработанными краями. Я свесил руку, горящие капли срываются с факела и долго-долго падают, постепенно исчезая из виду.

Леди Женевьева застонала, открыла глаза. Увидев, что она у Альдера на руках, да еще и за шею держит, застыдилась и принялась высвобождаться. Альдер поставил ее на ноги и, чтобы не смущать, повернулся ко мне.

— Что-нибудь видно?

— Ничего…

— Что же, это для птиц?

— Каких птиц? — не понял я. — Почему птиц?

— А как же оттуда выбираться? — спросил он. — Оттуда только птицы могут… Берегитесь, сэр Ричард. Здесь должны водиться ужасные создания!

— Должны, — пробормотал я. — Хотя бы сказал «могут». А то сразу «должны». Ну прям обязаны…

Он непонимающе смотрел, как я ощупываю камни, затем в глазах блеснула надежда. Я не обращал внимания на его сопение, ощупывал, осматривал, старался представить себе, как все это видели древние зодчие, инженеры или рудокопы того времени, наконец под пальцами вроде бы что-то отозвалось. Я нажал, подергал, ничего не сдвинулось, но когда перешел к соседней плите, там в самом деле как будто нечто отозвалось изнутри.

Альдер ахнул, когда отодвинулась целая плита. В нише странного рода рычаги, которые я гордо назвал рубильниками. Осторожно потрогал, ни один не сдвинулся, наконец налег на крайний, выждал, взялся за другой, проверил третий. Повернулся лишь последний. Он потянул то ли невидимый для нас трос, то ли сдвинул нечто в системе противовесов, мы застыли в ожидании, Альдер присел и, выставив перед собой меч, осматривался по сторонам, готовый встретить хоть гигантскую летучую мышь, хоть само исчадие ада.