Ричард Длинные Руки — властелин трех замков - Гай Орловский

Я вонзил острие меча в грудь безногому, в разведке боем пленных не берут, повернулся к распластанному, как большая рыба на столе домохозяйки, Клотару.

— Я буду внизу. А ты пока приходи в себя.

Он слабо шевельнулся, тихо простонал сквозь зубы. Я наклонился, похлопал его по плечу, чувствуя, как частица энергии ушла из пальцев и сразу же захотелось есть.

Оставив убитых на Клотара, пусть сам прячет из полосы лунного света в тень, быстро скользнул в распахнутую дверь башни. Ступеньки все-таки пошатываются, камень старый, по краям даже порос мхом, если это не причуда возлюбившего старину хозяина, я бежал наверх, стараясь слишком не топать, вдруг там выше кто-то есть, насторожится: когда все хорошо, никто не бегает.

Винтовая лестница вывела на площадку, на диво просторную, можно усадить небольшой оркестр, каменный барьер до пояса, отсюда удобно вести огонь, а самому прятаться за бортиком.

Голова едва не закружилась, залитый лунным светом простор распахнулся неожиданно, далеко внизу лес, речка, несколько домиков под соломенными крышами, светлыми ниточками вытоптанные участки дороги, а с другой стороны как на ладони весь двор, три костра, повозка с распахнутой настежь дверцей, несколько человек у костра. Ночь теплая, вряд ли все забились в полуразрушенные… или пусть даже магически восстановленные помещения, у каждого нормального человека в крови недоверие к магии и желание держаться от нее подальше.

Разве что сам Марквард демонстрирует полнейшее пренебрежение ко всем силам, показал превосходство и над Грубером, и надо мной, лучшее из доказательств — женщина, что теперь в его руках, их надо искать в центральных или самых роскошных апартаментах.

Хотя башня круглая, как и площадка, но по краям четыре столбика, как бы отмечая четыре стороны света, на каждом удивительно мастерски сделанные скульптуры из темного металла. Мой замок уступает по изяществу и красоте, уже вижу, здесь поработали дольше, старательнее, из поколения в поколение трудились, выгранивали, как дорогой алмаз, что и сам по себе ценен, но особую красоту и величие обретает, когда огранивают, превращая в бриллиант.

Одна скульптура изображает диковинную птицу с длинным, хищно загнутым клювом, мастер гениально сумел передать напряжение ее могучих когтистых лап, уцепившихся за камень, полуприподнятые крылья, то ли устраивается поудобнее, то ли только что опустилась из поднебесья, на остальных трех сидят металлические драконы, здесь творец оторвался вовсю, изображая крылатых рептилий с любовью, мастерством и умением: на последнем поместил сразу трех, они едва-едва помещаются на вершине столбика, рассержены, крохотные пасти раскрыты, перепончатые крылья пробуют растопыриваться, упираются друг в друга, глазенки зло блестят…

На втором столбике, где один дракончик, под его когтями человеческие черепа, выполненные с изумительным мастерством, тщательно, и только благодаря тщательной отделке я уловил, что черепа не совсем человеческие. Да, у животных таких нет, это человеческие, в том смысле, что принадлежат разумному… но все же не совсем человеку.

За спиной послышались шаги, я не стал оглядываться, Клотара узнаю по походке, сжал дракончика в ладонях, потянул на себя. Он подался с неохотой, я потянул сильнее, упираясь ногами. Плиты внизу раздвинулись, открывая темный проход. Оттуда пахнуло нечистым теплом, словно далеко внизу гигантская прачечная стирает солдатское белье.

За спиной ахнуло:

— Откуда вы узнали?

— Все Церетели, — ответил я, — как и женщины… эта… одинаковы.

— И что?

— Везде одинаковые штуки, — ответил я. — Стандартное мышление. Видать, оболванивание началось раньше, чем считается.

Он смотрел с огромным уважением, а я не стал объяснять, где и в каких замках открывал потайные двери подобным образом, рассмотрел в полумраке вбитые в стену колодца толстые металлические скобы, начал без колебаний спускаться. Клотар заворчал, но, когда я опустился уже метров на двадцать, вверху послышался мощный вздох и загремели по скобам подкованные подошвы.

Колодец опустился, как мне показалось, даже ниже уровня. Не океана, конечно, хотя кто знает, что это за уровень, но точно ниже первого этажа. В помещении, где я оказался, темно и сыро, я сотворил небольшой огонек, света дает мало, но все-таки разобрался, что нахожусь в одном из многочисленных подвалов, без которых ни один замок немыслим. Пахнет непривычно, справа и слева тянутся сложенные друг на друга туго набитые мешки, будто готовятся остановить половодье или наступление танков на Багдад.

Принюхавшись, я так и не понял, что в мешках, пока не увидел несколько просыпанных зерен. Ну еще бы, я ведь зерна пшеницы только в кино видел, я даже не понимаю, почему цена хлеба растет, если идет повышение цен только на пшеницу…

Проход вывел к ступенькам, а там на высоте моей груди металлическая дверь. Я поднялся, проверил, заперто. Если попробовать выломать, с молотом это удалось бы, но металлическим звоном и грохотом перебужу всех на милю в округе и на полмили в глубь земли, пугая до смерти подземных зверюшек.

За спиной Клотар сказал тихонько:

— Давайте попробую я.

— Ты умеешь открывать двери?

Он оскорбился:

— Кем не был, тем не был.

Я уступил ему место, он припал к двери и заскулил тихонько, жалобно. Долгое время ничего не происходило, я начал терять терпение, но с той стороны послышались шаги, недовольный голос прорычал:

— Рэкс, ты?.. Какого дьявола ты залез в склад с зерном, когда рядом…

Донеслось пыхтение, приглушенный лязг отодвигаемого засова. Дверь начала раскрываться. Клотар мгновенно выбросил вперед руку, в одно движение вдернул вовнутрь человечка, а я пробежал наверх и выскользнул под звездное небо.

Отсюда виден только один угол двора, остальное загораживает донжон. Перед самым донжоном у небольшого костра сидят двое, переговариваются негромко. Появился третий, рослый и в блестящих доспехах, прорычал что-то злое. Оба вскочили, начали прохаживаться у двери, выпятив грудь и держа ладони на рукоятях мечей. Старшой понаблюдал, рыкнул еще, ушел. Стражи то ли по его приказу, то ли сами так решили, разделились, один пошел вправо, другой влево.

Оба дважды пересекали глубокие тени, я выждал момент, пробрался поближе. Когда страж вновь оказался в тени, я прыгнул, одновременно с силой ударил руками по шлему. Он свалился под моей тяжестью, оглушенный. Я быстро выдернул его меч из ножен, короткий и слишком легкий, вогнал в щель под шлемом, быстро сдернул шлем и напялил себе на голову. Когда второй страж дошел до края и повернул назад, я уже в плаще первого шел навстречу. Движение замедлил, чтобы оказаться в очередной тени перед встречей, шел как бы скучая, второй был на свету, когда я вошел в тень, там всего три шага, я постарался это время растянуть как можно дольше, первый уже одолел освещенное пространство и приблизился к тени, и на этой грани я выдвинул из-за спины обнаженный меч.