Демократия по-русски - Антон Баков

Во Франции трудно себе представить, чтобы богатый человек жил вне Парижа – в США же проживание вне столицы нормальное явление. Яркий пример – Уоррен Баффет, финансовый «волшебник из Омахи». Напомню читателям, что Омаха – это такая захолустная дыра в штате Небраска. Небраска сам по себе неброский штат, сопоставимый с Екатеринбургом по численности населения. Этот штат даже не фигурирует в новостях (там чаще мелькают Калифорния, Флорида, Техас, Нью-Йорк, Массачусетс). Зато в нём, как и в каждом штате, вне зависимости от его величины, есть семьи, которым принадлежит дорогостоящая собственность. Семьи, управляющие этой собственностью в течение нескольких поколений, обычно и выбираются в законодательные органы штатов.

«Губернаторский фильтр» – ловушка «нулевых»

Токвиль: «Губернатор как высшее должностное лицо поставлен рядом с законодательным собранием для того, чтобы сдерживать законодательную власть и выступать в роли советчика. Он обладает правом „отлагательного вето“, которое позволяет ему по своему усмотрению останавливать или, по крайней мере, тормозить те или иные действия законодательного корпуса. Он докладывает законодательному собранию о нуждах штата и предлагает те средства, которые он считает необходимыми для их удовлетворения. И естественно, он является единственным исполнителем решений законодательных органов касательно всех тех начинаний, которые затрагивают интересы всего штата в целом».

Антон Баков: «Губернаторский фильтр» изобретён Владимиром Путиным. Во всяком случае, так он неоднократно заявлял. И именно этот фильтр превратил губернаторские выборы в современной России в фикцию.

Администрация президента, начиная ещё с эпохи Бориса Ельцина, ратовала за то, что губернаторы должны назначаться. Более того, в Конституцию 1993 года, ликвидировавшую систему советов, был включён пункт, согласно которому в стране должна была быть создана вертикаль исполнительной власти. Это был вполне логичный ход мысли для людей, которые уже привыкли к партийной системе, пронизывающей общество снизу доверху. Эти люди хотели возродить её, поскольку не понимали, как можно управлять социумом иначе. Ведь в обществе, по их мнению, всё должно быть, как в армии: вышестоящий отдаёт приказы нижестоящему, и эти приказы должны автоматически исполняться.

К счастью, несколько раз выборы всё-таки успели состояться. Например, в той же Челябинской области главой региональной администрации на место Вадима Соловьёва, назначенного Президентом РФ Борисом Ельциным, выбрали председателя Областного совета народных депутатов Петра Сумина, за которого было отдано 48,2% голосов. Однако отказавшийся участвовать в выборах Соловьёв попросту не пожелал передавать власть победителю-Сумину.

Конфликт затягивался: президент поддерживал Соловьёва, Верховный Совет – Сумина. Конституционный суд принял сторону законно избранного Сумина, однако это решение сочла незаконным Администрация президента. В итоге президент издал указ «О подтверждении полномочий главы администрации Челябинской области В. Соловьёва», что фактически перечеркнуло результаты челябинских выборов. Стало казаться, что после расстрела Верховного Совета губернаторские выборы будут отменены вообще.

Однако они обрели-таки «второе дыхание». В августе 1995 года, во многом благодаря нашим с Эдуардом Росселем усилиям (в то время мы ещё были соратниками), удалось добиться возобновления проведения губернаторских выборов в Свердловской области, а в декабре в Нижегородской области был выбран Борис Немцов, получивший 58,9% голосов. Затем постепенно процесс выборов губернаторов в России «был поставлен на поток».

Разумеется, Администрация президента всегда выступала категорически против выборов губернаторов, нередко беспардонно и незаконно вмешиваясь в процесс. Я и сам стал одной из жертв подобного вмешательства, когда попытался баллотироваться в 1996 году в губернаторы Курганской области, но не был допущен до выборов, и Верховный Суд по команде из Кремля не дал зарегистрировать меня в качестве кандидата в губернаторы. Это была игра, которая велась совсем не по правилам, и некоторые удары наносились ниже пояса. Но к концу правления Ельцина ещё казалось, что, пусть не слишком честные и чистые, выборы губернаторов стали для России нормой.

«Игра в выборы» продолжалась до сентября 2004 года, когда после страшного теракта в Беслане Путин нанёс очередной удар по российской демократии, начав назначать губернаторов. Это было единодушное решение его команды.

Став президентом, уже Дмитрий Медведев заявил, что если выборы губернаторов и вернутся в Россию, то не раньше, чем через 100 лет. Но поскольку игра в унижение Медведева неизменно любима Путиным, не прошло и года, как Медведев был вынужден подписать новый закон, согласно которому губернаторы всё-таки будут выбираться…

При этом Владимир Путин сделал заявление о своём личном, как он подчеркнул, вкладе в российское законодательство. По словам Путина, именно он добился введения нормы – собирать для выборов в губернаторы подписи не простых людей, а только депутатов муниципальных органов субъектов Российской Федерации. Поскольку же депутатов от оппозиции всегда очень мало, кроме того, они подконтрольны и находятся под постоянным давлением, то оппозиционный кандидат может получить необходимую поддержку только в том случае, если он является спарринг-партнёром.

В той же Москве оппозиционный кандидат Алексей Навальный не сумел собрать нужное количество подписей муниципальных депутатов, но поскольку в Кремле было принято решение дать ему возможность поучаствовать в выборах, то «заботливый» столичный мэр Сергей Собянин прислал ему из столичной администрации готовый пакет с уже собранными подписями. Таким образом, власть подготовила их не только для себя, но и для оппозиции. Это была своего рода ситуативная игра, отчасти связанная с интригами внутри Кремля, где боролись разные группы влияния.

Но факт остаётся фактом: невозможно привести пример того, когда оппозиционному кандидату удавалось пройти путинский «губернаторский фильтр» и принять участие в выборах вопреки воле Администрации президента. Во многом в этом и заключается суть политики Путина: вроде бы все двери открыты, но войти в них невозможно. То есть нарушения демократии зафиксированы не в Конституции РФ и не в законах – на уровне подзаконных актов, а своё воплощение находят при практическом использовании законов и подкреплены контролем власти над судами.

Фактически «губернаторский фильтр» – это то, что отделяет президентскую, федеральную власть от населения. Да и с инакомыслящими у нас не принято расправляться руками федеральной власти – для их подавления существует губернаторский корпус.

Я неоднократно участвовал в выборах губернатора, правда, всего один раз в качестве кандидата, и все самые страшные события в моей жизни связаны именно с губернаторскими выборами.

Конечно, и я не ангел. Но самым брутальным жестом моей команды был запомнившийся многим бросок тортом, когда моя хрупкая помощница Аня Матвеева подошла к огромному депутату Свердловской областной думы Борису Чойнзонову и «надела» на его голову 10-килограммовый торт. Анна, конечно, девушка хрупкая, но боксёр. И ей хватило сил, чтобы совершить этот бросок и отсидеть за него 15 суток в изоляторе. Это был первый подобный бесстрашный бросок в российской политике, не говоря уже о политике советской.

Обычно в российской политике бросаются не тортами. Буквально за год до этого происшествия, в 2000 году, та же Анна Матвеева оказалась героиней гораздо более страшной истории. В Кудымкаре, где мы проводили выборы губернатора Коми-Пермяцкого АО, в окно её квартиры закинули взрывное устройство, начинённое гвоздями и гайками. И если бы Анна находилась в этой комнате, а не вышла из неё на минутку, то последствия взрыва должны были быть страшными. Тем более что обычно комната являлась спальней как минимум для семи членов нашего избирательного штаба, потому что многие из них были из Екатеринбурга, а снять жилье в Кудымкаре не так-то просто. Заказчиков не нашли, дело осталось без расследования. Хотя мы, конечно, догадывались, кто мог инициировать то покушение.

Вторая история произошла, когда мы выбирали губернатора Курганской области в декабре 2004 года. Расследование этого дела удалось довести до конца, правда, на это ушло лет шесть. Тогда в штаб СПС была брошена граната, которая, спасибо нашей «лучшей в мире» «оборонке», всё-таки не взорвалась. А бросил её наёмный убийца-профессионал, получивший впоследствии 23 года тюрьмы, разумеется, не только за это. Смертная казнь тогда, к счастью или к сожалению, была отменена.