У черты - Александр Гордиан

— Глухой, что ли? — без особой злобы проворчал бармен с бэйджем «Вадик» на груди.

Он вышел из-за стойки, показав под отглаженной рубашкой спортивные брюки и домашние шлепанцы. Глеб даже крякнул — местный колорит, однако!

— Ау, господин хороший! Мы уже не работаем! — бармен узнал его и осекся.

— Водочки налей, холодной, — проникновенно велел Рамзес и сунул бармену заранее приготовленную купюру. Крупную.

Вадик смешался, и гул разговоров стих.

К бойкоту Глеб не сумел привыкнуть, как ни старался. На него демонстративно не смотрели, но прислушивались, не выпуская из поля если не зрения, то внимания. Как, наверное, не выпускали бы заползшего в бар гремучника: вроде и сбежать неловко, и страшно — а ну, как цапнет?

— Явился, мля… — повисла в воздухе негромкая фраза.

— Говорили, подыхает… — повисла вторая.

— Сдохнет такой!..

И в завершение — вердикт, не подлежащий обжалованию:

— Оборотень!

Рамзес, стараясь не расплескать бешенство, присел на высокий стул у стойки. Закурил сигарету с подноса, где россыпью лежали несколько марок, и привычно начал отсчитывать: «сто один», «сто два», «сто три», и так далее, пока не схлынет ярость.

С водкой бармен не торопился. Рамзес вертел зажигалку с фирменным логотипом «Харчо» и осматривался. Без особого удивления заметил за дальним столиком Ингу в компании пьяного в хлам рыжеволосого парня. Девушка, высокомерная как принцесса на конюшне, цедила из бокала что-то легкое.

Молчание тянулось издевательски долго, ощутимо давило на психику. Впрочем, психику Рамзес имел тренированную, Зоной не раз проверенную, и верно, нарушил молчание не он.

Перебравший рыжий парень, почти мальчишка, сидевший рядом с Ингой, почуял неладное и развернулся всем корпусом.

— Шановны посетители… — возгласил он и громко икнул, упершись в Рамзеса мутным взглядом.

— Это кто?

Ему вполголоса ответили.

— А зачем он приперся? — с неподдельным любопытством спросил парень, разглядывая Глеба как диковинного жука. — Это ж сталкерский бар, или я чего-то не понимаю?

«Это гнусная забегаловка!» — нехорошо развеселился Глеб.

В организме стало очень легко, как бывает перед хорошей дракой. Хотя драться не следовало. По уму, следовало говорить с хозяином, а предварительно выпить. Два по пятьдесят беленькой и не больше.

Улыбка взбесила парнишку. Он добрался до стойки заплетающимся шагом, рухнул на табурет и обнял Глеба за плечи.

«Это ты зря…» — подумал Рамзес, глядя в осоловевшие щенячьи глаза, и вдавил едва начатую сигарету в пепельницу.

— Вот я — сталкер, — признался мальчишка, занимая паузу разговором. — Я хожу в Зону, а ты знаешь, что это такое?..

Слушать о тяготах мальчишеской жизни Глеб не стал. Он взял «сталкера» за кисть и повернул отработанным движением. Когда парень уткнулся в пол, округлив рот в немом вопле, объяснил:

— Это я сталкер, а ты щенок. Отчетливо понял?

— Д-да…

— Тогда проваливай, и чтобы я тебя больше не видел. Ни-ко-гда!

Парнишка, направленный пинком в нужную сторону, пару секунд отдыхал на полу в неприличной позе. Потом резво выбросился в сторону Глеба, тараня головой живот.

«Выпил, твою мать!» — огорчился Рамзес, обрывая таран ударом в висок.

Мальчишка всхрапнул и сполз по барной стойке. Глеб затряс рукой — забыл в кулаке зажигалку и рассадил изнутри пальцы. Резко обернулся, почувствовав опасность.

— Стой!

Глеб наставил палец на бармена. Вадик принес бутылку, но с замыслом нечистым. Держал ее за горлышко, явно целясь Глебу в затылок.

— Лучше налей, и закроем вопрос.

Вадик злобно хрипел и бутылку из рук не выпускал.

— Браво! — насмешливо сказали из зала. — Вы это… сталкер… вечерами теперь ходите осторожно. Чаще оглядывайтесь.

— Угрожаешь?!

— Упаси бог! — жилистый мужик с белесыми совьими глазами не выдержал его взгляда. — Как же вам угрожать? Вы легенда, вас даже в нашем захолустье знают: Рамзес-везунчик. Нет, я не угрожаю, я предупреждаю. Констатирую факт, если хотите: вас не любят, легенда, а вы нарываетесь. Слишком многие погибли рядом с вами, а вас будто черт бережет. У ребят накопились вопросы.

Сталкерюга не из последних, определил Глеб, разглядывая выдубленное солнцем лицо.

— Хочешь сказать, что я стреляю в спину? — спросил он каменным голосом.

Незнакомый сталкер всплеснул руками:

— Нет, конечно! Я хочу сказать, что рядом с вами всегда что-то случается. Даже сейчас: мы, законопослушные граждане, выпиваем за упокой души рабов божьих Константина Фоксина, Игоря Ляли и Витюши Смутницкого, а тут вы. Шум, гам, драка. Зачем?

Глеб усмехнулся краем рта — все ты понимаешь, говорун! Но повернул ловко. Теперь любые мои оправдания стоят детсадовского «он первый начал».

— Фокса видел! — сказал Глеб, и все, кто его доселе игнорировал, повернули головы. — И двоих других.

— Где?!

— Налей! — скомандовал Глеб, и бармен подчинился.

Глеб махнул стакан и зажмурился. Ох и гонят же местные отраву!

— В следующий раз водки нальешь, — прохрипел он. — Не люблю кустарного.

— Где?! — повторил вопрос давешний сталкер.

— А ты подумай!

Глеба провожали тяжелым молчанием.

Сталкер устроился ждать на скамейке у выхода. Расчет оказался верным, очень скоро у «Харчо» затормозил большой, похожий на катафалк джип. Никак Артур? Большой человек, Артур Сароян, а большому человеку — большая машина.

Солидно клацнули двери, одна и вторая. Рамзес счел ниже достоинства бежать навстречу, хотя знал, что эти два человека идут к нему, и как минимум один вооружен. Зона его знает откуда, но Глеб был уверен, что в подмышечной кобуре у того, что сзади, пистолет.

Артур Ашотович Сароян по кличке Князь — и это была именно кличка, а не позывной, шел безоружным. Князя Глеб видел только на фото, богатая событиями жизнь ни разу не свела их ни в Зоне, ни за ее пределами. И к лучшему, потому что за Периметром Рамзес обычно стрелял в тех, кому давали клички, а не позывные.

— Здравствуй, дорогой! Как самочувствие?

Артур, пожилой, огромный, похожий на седого медведя армянин в дорогом спортивном костюме протянул Глебу ладонь-лопату.

«Ого! — изумился Рамзес. — Чуть руку не сломал. Штангист? Борец?»

Цент об этом не упоминал, Глеб запомнил бы.

— Твоими молитвами, уважаемый.

Уважаемый Артур Ашотович держал «Харчо», магазин и автосервис на киевском шоссе. Подводная часть Артурова бизнеса имела масштабы поболе надводной: Князь продавал артефакты. Любые. На него работали, по слухам, десятки ходоков. Он мог выслать разведгруппу и к Саркофагу, и даже к мифическому Оку Зоны. Еще от других торговцев, коим возле Зоны несть числа, Артура отличала необычайная информированность, решительность и жестокость. Ходили слухи, что на далекой родине Князя ждал пожизненный срок от Фемиды и смертный приговор от соратников.

Интересный тип, очень интересный! Колючий, не знаешь, с какой стороны подступиться… Впрочем, набиваться на знакомство не стоит. Пусть уважаемый Артур Ашотович суетится, раз уж начал.

— В Зону ходил, дорогой? — озаботился Князь. — Опасно, не бережешь себя.

— Не берегу, — горько согласился Глеб.

— Остепениться тебе надо. Не мальчик уже. Зачем бегаешь, когда молодые есть?

Молодых дураков, что топтали Зону с усердием молочных щенков-недоумков, Рамзес жалел до брезгливой ненависти. Его бы воля, гнал бы от забора пинками. Глеб мгновенно разозлился, и скрыть этого не сумел. Артур помолчал, ожидая ответа, и повернул разговор:

— Зайдем в «Харчо», дорогой! Ужин кушать, разговоры разговаривать.

— Ужинать не стану.

— Обижаешь! — взвился Артур, слегка переигрывая.

— Не стану! Компания у тебя специфическая. И как у нас с тобой жизнь срастется, не знаю.

— Не обижайся на ребят, — попросил Артур. — Работа у них трудная. А что до нас с тобой да тебя с нами — договоримся! Или мы не люди-человеки? Мне для хороших людей ничего не жалко, а для тебя, дорогой, особенно. Скажешь, долю дай — дам долю, лишь бы к пользе.

— Доля мне без надобности…

Артур заторопился.

— Вот, возьми, — он протянул что-то, невидимое в темноте. — Подарок!

— Зачем?

— Себе оставь! — Артур ловил Глеба за руку. — Там много: тебе, жене, детям. Жена есть у тебя, дорогой?

«Есть», — едва не брякнул Глеб, но прикусил язык.

— Это неважно.

Артур, наконец, сунул ему в пальцы твердый прямоугольник кредитной карты.

— Я думал ты мне сталкерский наладонник подаришь, — усмехнулся Глеб. — Фокса, например.

Артур долго молчал, и Глеб пожалел, что не может видеть его лица.

— Костин ПэДэА, говоришь? Не ты ли, дорогой, хвастал, что видел Костино тело? Ребята считают, что ты сказал неправду. Извини.