Европолис - Жан Барт

После теплого рукопожатия Стамати, несколько успокоившись, вышел из Морского клуба.

Ему казалось, что какая-то ласковая волна несет его к пароходу. Не раздеваясь, он заснул в каюте на борту «Зары».

Комендант Кривэц, человек тактичный, немедленно вызвал начальника гарнизона.

— Чья это фуражка, которая была найдена в доме одного из лоцманов?

— А-а! — усмехнулся начальник. — Должно быть, это фуражка Делиу.

— Пусть немедленно собирает свои пожитки. В четыре утра он отправляется с почтовым пароходом в Галац для продолжения службы в Дунайском дивизионе. Вы проследите за выполнением приказа.

Комендант, человек энергичный и предусмотрительный, имел большой опыт в подобных делах.

Два года назад в Килии, зимой, когда не было никаких путей сообщения, он в подобном же случае вынужден был объявить в порту чрезвычайное положение и целую неделю продержал гарнизон безвыходно в казарме.

* * *

Спустя пять дней Стамати вернулся домой.

Он, казалось, оправился от удара. Пенелопа была больна.

Стамати не позволил себе ни слова, ни намека. Никогда между ними не было никакого объяснения. Любая попытка объясниться привела бы к катастрофе, а он не хотел терять Пенелопу. Нужно терпеливо принимать ее такой, какая она есть. Печальный и молчаливый, скрывал Стамати душевную боль, которая, словно червь, грызла его израненное сердце, тщетно стараясь выбросить из памяти все, что произошло, беспощадно осуждая себя, проклиная и казня. Конечно, в какой-то мере он сам виноват: ведь эта женщина не для него. Что их связывает? Почему он терпит крестные муки, даже не пытаясь с ней расстаться?

Чтобы не было больше никаких отлучек, чтобы всегда находиться при доме, Стамати решил уйти в отставку. Вместо пенсии Европейская комиссия выплачивала единовременное выходное пособие, величина которого зависела от срока службы. На полученные деньги Стамати купил дом на набережной, выходящий окнами на Дунай. Дом был записан на Пенелопу, чтобы хоть как-то обеспечить ее будущее. Второй этаж был жилым, на первом открыли кофейню. Купля-продажа хлеба, фрахтовка барж — все эти мелкие портовые сделки заключались здесь, за дружеской беседой между двумя чашечками турецкого кофе.

Умом Стамати давно уже простил Пенелопу, но сердцем все никак не мог забыть. Боль от измены все время терзала его. Рана не затягивалась, она никак не могла зарубцеваться и часто кровоточила.

Насмешки, как и унизительное сочувствие приятелей, выводили его из себя.

Хотя Стамати был уверен, что ни завоевать на свою сторону Пенелопу, ни полностью подчинить ее себе он не может, однако втайне продолжал следить за каждым ее движением.

Порой на него находила бессонница. Терзаемый ревностью, он вскакивал среди ночи, чтобы взглянуть, как она спит. Он молча смотрел на нее, и его томило желание понять, что же происходит в душе этой непостижимой для него женщины, какие мечты, какие тайны скрывает она в своем сердце.

Словно холодная каменная стена разделяла два этих существа, которые жили каждое своей жизнью под одной крышей.

Замкнувшаяся в себе, одинокая, Пенелопа молча страдала. Самолюбие не позволяло ей жаловаться. Она гордо хранила неприступное молчание.

Когда же она доходила до отчаяния и чувствовала, что вот-вот не выдержит, она кусала тонкие губы, с каким-то змеиным шипеньем произносила слова, вся дрожа от еле сдерживаемого бешенства. Она презирала Стамати, с каждым часом все больше и больше ненавидела своего терпеливого спутника жизни. Пенелопа уже не могла больше выносить его рядом с собой и, притворяясь больной, целые дни проводила в постели. Какая бесплодная жизнь! Какая смертельная скука! Лишь смутная надежда, словно тонкая ниточка, поддерживала в ней жизнь. Каждый день она ждала, ждала чего-то такого, что вдруг освободит ее, разом изменит ее бесцветное существование.

Только две приятельницы и навещали ее. Одна открыто приносила ей авантюрные романы, другая тайком доставляла письма, приходившие из Галаца.

Поведение Делиу, хотя он все логично объяснял ей, выводило ее из себя.

Пенелопа все надеялась убежать с ним, а он все откладывал и откладывал это бегство.

И сколько может длиться подобная жизнь? Неужели нет никакого выхода? Неужели она пожизненно обречена на прозябание?

Она с завистью смотрела на жен служащих Европейской дунайской комиссии. Ей казалось, что все они купаются в счастье. В детстве она тоже была причастна к этому дипломатическому миру. Какая вопиющая несправедливость! Скольким уродливым женщинам, не знающим, что такое хорошие манеры, улыбнулась судьба! А ей…

Как-то раз в порту, прямо перед домом Стамати, бросило якорь русское военное судно, голубое, элегантное, сияющее на солнце медными частями. Это было сторожевое судно, по пути остановившееся в Сулине.

Взволнованная Пенелопа с балкона рассматривала в бинокль палубу корабля. Вдруг она побледнела. Среди офицеров, сходивших по трапу, она разглядела белокурую женщину в голубом платье. Пенелопе показалось, что она похожа на маленькую Наташу, внучку русского посланника. С трудом сдерживая биение сердца, Пенелопа вошла в дом. Она боялась, как бы Наташа не узнала ее. Какой позор, если Наташа увидит, с кем она связала свою жизнь!

Через час Пенелопе уже все было известно: это действительно была Наташа, она вышла замуж за русского моряка, служившего вторым помощником капитана на сторожевом судне, и теперь направлялась в Одессу.

И Пенелопа горько проплакала весь день над своей несчастной судьбой.

* * *

Как раз в это время и пришло поразившее всех как гром среди ясного неба письмо из Америки.

Стамати с тайным удовлетворением прокрался в комнату Пенелопы и положил развернутое письмо на ночной столик. Какое впечатление должно было произвести на нее это счастливое событие в его роду, именно в том роду, который она всегда презирала! Теперь и он мог хотя бы раз в жизни выглядеть по-другому в глазах супруги. Стамати постарался скрыть свою радость, ожидая, какой эффект произведет письмо на Пенелопу.

Но выражение лица Пенелопы осталось неизменным, ничем не выдавая той душевной борьбы, которая лишила ее сна. И Стамати и Пенелопой овладела бессонница. Не раскрывая друг другу сердца, каждый напряженно думал в тишине, составлял планы, строил воздушные замки.

Стамати мечтал об обществе речного судоходства со своими буксирами, баржами, элеваторами, которое стало бы хозяином по всему Дунаю от Брэилы до Веды.

Кофейня перейдет одному из племянников, парню с головой. А для себя он уже давно присмотрел прекрасный дом в Брэиле с видом на Дунай.

А Пенелопа мечтала о вилле, скрытой среди кипарисов на берегу Босфора…

Как теперь может измениться ее жизнь? Что ей уготовано в будущем? Кто знает! Пенелопа чувствовала лишь одно: что-то должно произойти.

Сгорая от