Хроники похождений - Лев Портной

— Ага, граф пожаловали! — обрадовалась она.

Фрол бросил полено ей в ноги, лицо поберег — девка была ценным товаром, деликатесом для щедрых постояльцев. Она увернулась и кинулась с хохотом по лестнице на второй этаж. Прыгая по ступенькам, девка подобрала юбку так, что ткань плотно обтянула ее круглый зад. Я решил, что неплохо бы поваляться с нею на одной тарелке. Наверху она обернулась, и сквозь полумрак я почувствовал пристальный, долгий взгляд. Потом она скрылась в затененном углу, и тут же скрипнула, а затем хлопнула дверь.

— Веселая девка, — промолвил я.

— Любка-то, да, — поддакнул трактирщик.

— Добро пожаловать, — невесело промолвила хозяйка и опять перекрестилась.

Все они меня знали и считали, что мой визит не сулит им ничего хорошего. Я их не помнил, но виду не подавал. Решил попытаться так вытянуть из них что-нибудь, проливающее свет на историю нашего знакомства.

— Что-то, брат, смотришь ты на меня, как на ростовщика, — произнес я, усевшись за стол напротив Фрола.

— Как на смерть я смотрю на вас, граф, — ответил он.

— С чего бы это? — ухмыльнулся я.

— Как на смерть, которая так… приходит время от времени… просто так… о себе напомнить.

— Смотри-ка, какая у тебя смерть — с чувством юмора, — улыбнулся я.

— Угу, граф, с чувством юмора.

— Ну ладно, брат, будет тебе дуться. Ты ведь мне сообщить что-то должен.

— Должен, — Фрол кивнул, — что барышня будет ждать вас в столице в Осиной роще в доме штабс-капитана Саликова. Если приедете, а ее не застанете, отодвинете камень самый крайний слева под верхней ступенькой, там ключи будут.

— Отлично, — воскликнул я, готовый расцеловать однорукого Фрола.

Дверь отворилась, и из сеней в горницу ввалился Лепо с дорожными сундуками.

— Да ничего отличного, — пробурчал Фрол.

Но смысл его слов до меня не дошел. Француз, каналья, отвлек.

— Куда ты прешься, дурак, с сундуками?! Мы скоро дальше поедем! — крикнул я Жаку и, вспомнив про Любку, добавил. — Часа через два.

— Так лошадям-с, барррин, отдохнуть надо-с, — ответил Лепо.

— Сменим лошадей и поедем, — сказал я.

— Так-с, сударррь мой, нету-с здесь лошадей-с, я у Варрреньки выяснил-с.

Я повернулся к трактирщику.

— Ну куда вам спешить-то теперь?! — промолвил он.

— Как — куда? В Санкт-Петербург. Аннет ждет меня.

— Ага, — кивнул Фрол. — В Петропавловской крепости. Или нет. В проруби.

— Ты что городишь-то?! — я перегнулся через стол и схватил трактирщика за ворот.

Его жена начала причитать. Фрол попытался вырваться. Я потянул его вперед и прижал к столу.

— Ты что городишь, скотина?!

— Помилуйте, граф, — выдавил он. — Я ж вам объясняю…

— Что ты объясняешь, скотина?! Ты ж сказал, что она в Петербурге ждет!

— Пустите, граф, я все расскажу…

— Граф, батюшка, помилуйте, — взвизгнула трактирщица.

Она бросилась на пол и обхватила меня за ноги. На шум из сеней прибежала Варенька и, оценив обстановку, последовала примеру сестры. Испугались, что некому будет поленом их охаживать!

— Жак! — заорал я. — Убери от меня этих курв!

Лепо поспешил на помощь и первым делом вцепился в Вареньку: она была моложе.

— Граф, от меня не будет толку, если вы меня удушите, — прохрипел Фрол.

На его почерневшем лице проступила сеточка кровеносных сосудов, вздулась вена на шее. Правый глаз вращался юлой. Изо рта несло перегаром, по сравнению с которым трактирный чад казался весенним бризом.

Я отпустил его. Он схватился за горло и, закашлявшись, отошел к печи. Женщины вопили, вцепившись в меня. Лепо порвал юбку на Вареньке, но так и не справился с нею. Я дал ему кулаком по шее, а подоспевший трактирщик отделал своих баб поленом.

— Пошли, зараза, отсель! — прикрикнул он.

И женщины, поддерживая друг дружку, уковыляли в свой угол. Жак встал у печи, протянул вперед руки и, оглядываясь на меня, промямлил:

— Вечно-с вы, сударррь мой, так… Я-то для вас-с так, а вы вот как.

— Не ной, заткнись! — рявкнул я на него и прорычал, повернувшись к трактирщику. — Говори!

— Люди тут вчера были, — произнес Фрол, глядя куда-то в сторону. — Страшные люди.

— И что?

— Они знали, что я должен вам рассказать что-то…

— И ты рассказал им?! — возмутился я.

— Рассказал! — с вызовом ответил трактирщик.

— Зачем?

— Зачем?! — переспросил он. — Да вот зачем!

Фрол повернулся и, ловко справившись одной рукой, скинул сюртук и рубашку. Его костлявое тело было обмотано грязными тряпками, на спине пропитавшимися кровью.

— И признаюсь, я недолго упирался! Эти господа умеют уговаривать! — заявил трактирщик.

Он опустился на стул. Я сел напротив.

— А кто они были, эти господа? — спросил я.

Фрол махнул рукой.

— Откуда мне знать?! Но думаю, что Аннетка эта ваша либо в Петропавловке, либо в проруби.

— Ты мне полегче давай! — зарычал я, наклоняясь через стол.

— Ладно-ладно, — поднял Фрол руку и, уронив ее на колени, добавил. — Не доведет она вас до добра.

Я вспомнил незнакомцев в черном, отобравших у меня письма. Выходит, они выяснили все, что им было нужно, и обогнали меня на сутки. Даже если б я получил коней немедленно, не смог бы их опередить.

— Фрол, а когда Аннет здесь была? И вообще что-нибудь еще ты знаешь? — спросил я.

— Знаю, что вы, граф, ничего не знаете, — промолвил он.

— Откуда ты это знаешь?

— Оттуда, что напились вы воды забвения.

— А кто ж меня напоил? — удивился я.

— Сами выпили, — сообщил трактирщик.

— Как это сам выпил?

— Да так. Барышня вам дала, вы и выпили. А мне ваша компания сразу не понравилась! Чуяло мое сердце, что ничего хорошего от вас не будет!

— Подожди ты, — перебил я. — Что ты городишь? Какая барышня меня опоила?

— Аннета ваша.

— Аннет?!

— Ну! Я вам про что говорю!

— Аннет подпоила меня водой забвения?!

Фрол махнул рукой.

— Да не подпоила, а вы сами по доброй воле выпили.

— Зачем? — изумился я.

— Да кто вас знает-то?! — ответил Фрол.

— А это-то ты откуда знаешь? — спросил я. — Мы что, тут на всю округу объявили, что будем пить воду забвения?

— Варька, зараза, подслушала, — признался трактирщик.

Я повернулся к печи, за которой воцарилась подозрительная тишина.

— Варька, эй! А ну иди сюда! — приказал я.

Женщина, придерживая порванную юбку, медленно вышла.

— Что еще ты услышала? — спросил я.

— Ничего, батюшка, Христом Богом клянусь, — она перекрестилась.

— Как же ты так? — насупился я.

— Да я ж виновата разве? Постоялец тут был. Барин… это… толстый такой. Он в соседней комнате жил. А как съехал, я за ним прибирать пошла и подслушала. Да самый конец вот только. Кабы он пораньше съехал.

— Подойди-ка поближе, — велел я. — Рассказывай, что ты слышала.

Она сделала несколько шагов вперед. Из-за печи высунулась голова ее любопытной сестры. Можно подумать, что она не слышала этой истории раньше, этак раз пятнадцать.

— Барышня, значит, ваша что-то говорила, что вот, мол, больно вам вспоминать чево-та там будет…

— Чего — «чево-та»?

— Дак не слышала я, чево. Она говорила, больно, а вы соглашались. И спросили, мол, что вот если выпить воды забвения, то все забудется! Она и говорит, пей, мол, мил-друг, все забудется. Вы, значит, спросили еще, Лерчик, а не яд это?

— Что еще за «Лерчик»? — спросил я.

— А это называли вы так ее — Лерчик, — сообщила женщина. — Значит, спросили вы, не яд ли? Она заплакала и говорит, неужто ль, мол, ты думаешь, что отравить тебя хочу. А вы, значит, ответили, что готовы и смерть, значит, от нее принять. Потом это… — Варвара запнулась.

— Чего — «это»? — я ударил ладонью по столу.

— Ну, повозились там вы немного, значит, поворковали. А потом слышу, вы так еще сказали «С Богом!» и, слышу, пьете потом, так это — бульк-бульк.

Она умолкла и посмотрела на Фрола.

— И дальше-то что? — спросил я.

— Уехали вы. Увезли, вернее, вас, — продолжил рассказ Фрол. — А вы спали беспробудно. Барышня ваша на прощание сказала мне, если вы сюда без нее вернетесь, передать вам адрес этот в Санкт-Петербурге.

— Во как, значит, — сказал я.

— Во как, — согласился Фрол.

— Анисовая есть? — поинтересовался я.

Фрол кивнул и крикнул жене:

— Манька, анисовой рюмку подай! — Окинул меня взглядом и поправился. — Не-е, не рюмку, стакан налей.

— Стакан в самый раз, — согласился я.

— А откушать, граф, не изволите? — спросил Фрол.

— Изволю.

— Манька, жрать подавай! А ты, Варька, отведи гостей наверх в комнаты.

— Пойдемте, батюшка, самые лучшие покои для вас.

Мы поднялись по лестнице, по которой пять минут назад проскакала Любка. Настроения думать о ней у меня уже не было. Голова была занята мыслями об Аннет. Неожиданно мне пришло в голову, что все сказанное Варварой — выдумка, потому что, если бы даже она и подслушала нас, то как смогла понять?