Хрестомагия - Андрей Рафаилович Мельников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
объединяя жизни сочный зов
со скрипом пепла из-под пресса,
его припев –
то скромен, тихо заплетая корни,
то как росток на выстрел скор!
31.08.19
Нет границ (отпевание В.А. Сосноры)
сомкнулись пальцы.
Правая рука
впитала тяжесть осязания
утраты,
гроб дрогнул
и по воздуху поплыл,
покачиваясь на волнах эфира,
ковчег? Подлодка? Черная торпеда?
Или рифмованная с нашим прошлым тишина?
Невосполнимая реальность,
судьбы летальный палиндром
ударом тока:
Морг. Не в укор око року вен! Гром!
Как лучше выразить
протест,
если, по сути
нечего и нечем возразить? –
когда-то не было, и вот опять не стало…
античный хор насупленный, суровый
твердивший ноты ветра,
присутствовал незримо,
но отпевал героя,
исторгая горе, громогласно!
Не выдержал небесный купол –
скупо, по-мужски, но все же
прослезился,
земная твердь в ответ –
дрожала,
да так, что в лужах ртами
глотала воздух
ртуть,
плите надгробной, говорите, предпочел
летящий, словно рой пчелиный,
пепел?
Ну, что же… память –
неистощимой речи горький мед,
ей нет причала,
нет границ, тем более –
покоя…
03.09.19
Крест на Капитолии
то ли это Капитолий,
то ли хохма на холме,
то ли дуля, то ли доля
в пропасти искать акмэ?
Может, просто в моде хаос?
Тень слоновья на осле? –
В бой! Comon! Avanti!
Vamos! –
Крест поставь
на этом
зле!
12.01.21
Искра от луны
природа жизни
бессюжетна,
поток сознания — как лава
течет, когда проснется
Этна,
нагромождая пепел пьедестала,
сойдет снегами с горной
кручи,
но станет месса массой талой,
у рек спроси — они
научат
теченью, чтобы не устало
из века в век нести
валы
тяжелого блестящего металла,
в котором пороха
полны
пороховницы — валуны,
достаточно лишь искры
от луны,
чтобы река времен
восстала!
04.09.19
Ода стреле
торопят годы выразить
словами
всю полноту палитры мира,
снимая с каждой краски языком
рискованную
пробу…
Ведь в них не только
акварельные разводы,
там тяжесть белых пятен
из свинца,
в которых мореход как крот
короткий ищет путь
к доселе неоткрытым островам,
бельмом зияют мели –
мели, мели муку соленой пены,
авось на землю набредешь — смелей!
Растянется период меловой
на миллионы лет,
увековечит в отложениях тела,
вернее кости — рифмы
от скелетов,
а если объективно,
то фрагменты планетарной диафрагмы!
Их тени тянутся как нити
из титана,
поверженного в кадмий
словно в ад,
где уголь во главу угла
встает как ночь — ребром Адама,
там цинка цианид, в конце
концов,
но даже это можно вытерпеть –
все искупает царственного кобальта
с альтами в стиле сальто
бал,
на нем солируют как лиры
крылья из акрила!
09.09.19
Муха (Фелиции, Винсенту)
на слона
надежд полна
рухнула с размаху муха,
ну и наглая была –
улыбалась в оба уха! –
Вот насколько я сильна,
не беда, что так
мала,
вот заслуженный триумф –
покорила я слона –
это вам не шутка –
утомилась ж-ж-жутко,
запыхалась — у-ф-ф!
10.02.20
Парение с опорою на струны
созвучные певучести ветров –
лишь передышка накануне канонады…
мишень любого
даже самого стреляющего тира
не может ранами сравниться
с черновиком летящей оды
в честь пущенной
на вольные хлеба стреле,
ее стремительное тело
звенит — поет подобно спице,
нанизывая острым оком
земные комья, воздух, воды,
не петли мертвые в ее ассортименте –
прямая нить в живом огне!
Она проходит красною строкою
через восходы, дни, закаты, ночи,
соединяя рифмами ущелья,
на мысли наводя мосты,
ее алеющие страсти
до гениальности просты –
взаимосвязь всего упрочить,
пронзив, в конце концов яйцо,
в котором кроется
бессмертие
кощея!
11.09.19
Исчез (Вощеву — А. Платонову)
недоумение бурлило в голове,
из глаз сочилось посреди
погоды,
растерянность находится извне,
задумчивы, дремучи
ее оды
в бездонном котловане пустоты,
нет места человеку
на земле,
он не подходит под канон
природы,
в него сомнения и страхи налиты,
не по пути их стопы — противоположны,
пространство времени
само себе –
одновременно цель и средство
по удалению из памяти
небес
рубцов от сабель, крови, пота, кожи
и душных дум — укорами
судьбе
людей во власти немощного детства:
родился… из последних сил
исчез.
05.10.19
Хрестомагия (поэра)
(1743–1816):
река времен полна порогов,
воинственны ее тяжелые валы,
подобно одам судят строго,
у водопада голос рока –
звенящей при падении
струны!
(1769–1844):
Россия — родина слонов
и обезьян, и мосек
тупорылых,
но басен выводок не нов –
дрессурой не добиться
появленья крыльев!
(1783–1852):
но рыцарь мчался, мчался в ночь,
усталый конь
хрипел весь в пене,
луна грозила светом белым
как топором палач –
точь в точь,
душа от ужаса
фальцетом пела!
(1799–1837):
шаги декабрьской свободы,
скользнув на месте,
оборвали
путь,
иссякли в гордом горле оды,
отнюдь не мед
переполняет соты,
анчара сок
стекает словно ртуть
на эшафот.
Прокручивай хоть в сотый…
намек петли один –
уснуть!
(1814–1841):
распят полетом в бездну
демон,
разорвана отчаянием грудь,
что впереди — зной мезозоя,
девон?
Объятия земной
непостижимой
девы?
Вселенская доисторическая
грусть!
(1803–1873):
сюртук чиновничий
мне тесен,
уместнее летучий ореол
из тихих и задумчивых
не песен,
скорее — из теней
подъятых ими волн…
(1821–1878):
случайно ли прообразом
петиций
крестьяне у парадного подъезда
клюют носами как поверженные
птицы,
хотя их жажда мести в этом месте
неуместна!
(1820–1892):
а сад тем временем
был полон
луною, изливающей желток,
в полон берущей
своим женским полом
все мироздание,
потолок!
(1862–1887):
надсадный плач –
ответом на препоны,
слеза разъест
стальные кандалы!
Свобода и любовь
тогда сердца наполнят
и мир увидит,
как мы удалы!
(1863–1927):
не миновать объятий смерти,
в ее гармонии утонет
суета,
отбросьте предрассудки
и поверьте –
блаженство и покой
найдете только Там!
(1866–1949):
из башни, ставшей маяком
видны все корабли на горизонте,
для кормчих звезд
они — лишь корм,
среди сирен у мыса Горн
теряют очертания — их воля
на исходе…
(1867–1942):
как солнце стать, увы,
не получилось,
луны лучи журчали серебром,
сдались алеющие дали
снам на милость,
и пробужденье их уже
не будоражит,
и день, и ночь в поджаром раже
легли на дно,
глаголя об одном…
(1869–1945):
колоть иголками —
