Преступник номер один. Нацистский режим и его фюрер - Людмила Чёрная

Первые годы гитлеровцы формально сотрудничали не только с австрийскими нацистами, но и со всеми перечисленными группами. Потом они постепенно поглотили их… Но здесь важно подчеркнуть другое — идея завоевания завсегдатаев пивных, т. е. относительно широких масс мещанства, при помощи националистических и псевдосоциалистических лозунгов возникла одновременно у многих лиц. Идею эту поддерживал и рейхсвер.[21] Это видно хотя бы по тому, что Рем вступил вскоре после Гитлера в мюнхенскую нацистскую партию.

Однако не следует думать, что гитлеровцы ограничили круг своих приверженцев исключительно мелкими буржуа, Первоначально одним из поставщиков партийных кадров стал преступный мир. О том, насколько тесно фашистская партия была связана с этим миром, видно по ее верхушке. Так, Юлиус Штрейхер, близкий друг Гитлера с двадцатых годов по 1945 год и крупнейший функционер нацистской партии, получил на заре своей карьеры четыре года тюрьмы за сексуальное преступление, жертвой которого стала девятилетняя девочка. Герман Эссер, ближайший друг Гитлера в первые годы его деятельности, его наставник по вопросам пропаганды, был хорошо известен мюнхенской полиции как сутенер. Сам Гитлер признавал, что Эссер «отъявленный подлец». Эккарт, в ту пору непререкаемый авторитет для нацистов в вопросах культуры, был наркоманом. Одним из приближенных Гитлера до 1923 года был Шейбнер-Рихтер, темный тип, служивший, между прочим, в царской охранке. Всю войну он провел в Константинополе. В 1923 году карьера Шейбнера оборвалась. Он был убит во время «пивного путча». Наконец, первый покровитель Гитлера и второе лицо в партии — Рем был гомосексуалистом и весьма близко соприкасался с уголовным миром. Его ближайшим другом являлся Хейнес — убийца и шантажист. Это была, так сказать, первая когорта нацистов, но, как мы увидим потом, и вторая когорта не отличалась от первой. Роберт Лей, руководитель «Трудового фронта» в нацистской Германии, был алкоголиком. Второй человек в государстве — Геринг, по официальному врачебному свидетельству международных экспертов в Нюрнбергском трибунале, много лет был наркоманом. Мартин Борман начал свою карьеру в двадцатых годах со зверского убийства.

Разумеется, все это не являлось случайностью. С точки зрения Гитлера, люди с темным прошлым, с нечистой совестью имели свои преимущества: они были преданы «идее», «делу», они были всем обязаны своему фюреру и, сверх того, полностью лишены «предрассудков», т. е. порядочности, «сдерживающих центров». Такие люди и создали, если можно так выразиться, моральную атмосферу нацистской партии, тот дух преступлений, который был ей присущ с первых до последних дней.

Уже в двадцатые годы немецкие фашисты, как мы видим, раз и навсегда решили вопрос: кого и где им надо вербовать. При этом они и здесь совершили ловкую подтасовку: собирая подонков общества, кричали, что опираются на массы, агитируя среди завсегдатаев пивных, уверяли, что агитируют среди пролетариев, сплачивая асоциальные элементы, твердили, что делают ставку на «революционеров», подбирая алкоголиков, наркоманов и гомосексуалистов, восхваляли здоровых мужчин со здоровым «нутром».

Однако оставался еще вопрос, какими методами сколачивать нацистскую партию. И это тоже была немаловажная проблема, ибо для того, чтобы о кучке безвестных политиканов, руководимой рейхсверовским агентом, заговорили, ей необходимо было повести за собой внушительную толпу.

Первым занялся широкой пропагандой нацистской партии уже упомянутый Эссер, который так же, как и Гитлер, служил платным агентом рейхсвера. Однако Эссер был куда «цивилизованней» Гитлера, и его пропагандистские «находки» оказали нацистам неоценимые услуги. Эссер ввел так называемую «пропаганду балагана»— огромные красные плакаты, нечто вроде цирковых афиш. По его же совету нацисты разбрасывали листовки с грузовиков, используя для этого всякие поводы, к примеру, ярмарки, народные гулянья и т. п. Уже Эссер сформулировал основной закон нацистской пропаганды: броскость и беззастенчивость. На первых порах пропаганда нацистов буквально ошеломляла немцев, ибо она походила не на политическую пропаганду, а скорее на поразительно навязчивую торговую рекламу. Так, например, во время вагнеровских торжеств в Байрейте в начале тридцатых годов посетители поглощали конфеты, на обертке которых была изображена свастика, и ели сосиски с картонных блюдец, на которых был вытиснен портрет фюрера. Для Германии тех лет такие американские методы рекламы и пропаганды были новинкой.

А вот еще образчик пропагандистского стиля нацистов. Один из первых серийных плакатов, который Геббельс выпустил в Берлине в 1928 году, заняв пост берлинского гаулейтера, гласил:

«ИМПЕРАТОР АМЕРИКИ» ГОВОРИТ В БЕРЛИНЕ».

Ниже мелкими буквами сообщалось, что «доктор Геббельс, гаулейтер Берлина», будет выступать тогда-то и там-то. «Император Америки», как видим, больше не упоминался…

Можно с полным правом утверждать, что истинными открывателями беззастенчивой тотальной рекламы были гитлеровцы. Только для них она стала не орудием коммерции, а орудием политики.

Огромное значение, гораздо большее, чем программе, придавал Гитлер символике. Существует большое количество его высказываний, в которых он с завистью и одобрением отзывался о символике и обрядах католической церкви.[22]

В 1920 году был введен значок нацистской партии. В том же году Гитлер утвердил флаг НСДАП — красное полотнище и на нем белый круг с черной свастикой. Красным цветом нацисты пытались ввести в заблуждение германских трудящихся.

Если красный цвет гитлеровцы украли у рабочих партий, а свастику у нацистских венских кружков, то так называемое «немецкое приветствие» (правая рука с силой выбрасывалась кверху) они взяли у итальянских фашистов, которые называли это же приветствие «римским».

В 1924 году была введена пресловутая «коричневая рубашка», форма штурмовиков, опять-таки вариант «черной рубашки» — формы молодчиков Муссолини. Зато «изобретением» самих нацистов были слова «Хайль Гитлер!», заменившие сперва в гитлеровской партип, а потом и в империи фашистов все остальные приветствия: «Хайль Гитлер!» говорилось при встречах и расставаниях. Каждая официальная бумага кончалась словами «Хайль Гитлер!». Случалось даже, что человек попадал в концлагерь на том основании, что он сказал своему соседу «здравствуйте» вместо «Хайль Гитлер!». Автором этой формулы считается Геббельс. Однако до того, как нацистское приветствие было введено, «обожествление» Гитлера прошло множество стадий. Прежде всего ему был присвоен «титул» фюрера. Уже в 1921 году Гитлер именовался на партийных плакатах фюрером НСДАП Адольфом Гитлером, а с ноября 1922 года его титул писался так: «Наш фюрер Адольф Гитлер».

В фашистской «религии» имелись свои специалисты и знатоки, и они все время совершенствовали нацистские обряды. Так, например, кроме обычных партийных значков, были введены золотые партийные значки, и ритуал их вручения «особо отличившимся» членам партии все время усложнялся. Уже в двадцатых годах в НСДАП появилось множество знаков различия и отличия, рангов, званий.

Одной из самых первых и основных нацистских церемоний была церемония собрания. Существует множество описаний нацистских сборищ, сделанных очевидцами. Приведем в сокращенном виде хотя бы одно из них, взятое из книги журналиста Лохнера «Что делается в Германии?»: «Уже за много часов до начала митинга толпы людей устремляются к месту сбора… Зал и арена битком набиты, в то время как снаружи тысячи людей слушают громкоговорители… Возбуждающие марши поддерживают толпу в приподнятом настроении. В разных частях зала гигантские плакаты повторяют лозунги собрания: «Мы требуем колоний» или «Инородец— наше несчастье», или «Мы хотим нового порядка Адольфа Гитлера»… Крики «Хайль!»… Сперва появляется местный районный руководитель и глава местных штурмовиков. Еще через десять минут — новая буря криков «Хайль!». К центральной трибуне шествует кто-нибудь из верхушки партии: Геринг, Геббельс, Гиммлер… Наконец под музыку военных маршей, специально написанных для этой части ритуала, торжественно вносят флаги и штандарты всех присутствующих организаций. Их устанавливают позади трибуны. Лихорадочное возбуждение охватывает людей… И тут в толпе, выстроившейся за много кварталов от зала, где происходит митинг, раздаются истерические выкрики… Появился фюрер… Вот он уже у входа в зал — идет, не глядя по сторонам, правая рука поднята вверх, левая — у пряжки пояса. Он не улыбается. Ведь это религиозное действо. Позади него — охрана и адъютанты. Но только его фигура залита потоками света…»

Разумеется, так проходили далеко не все собрания, а только самые парадные. Но принцип устройства этих зрелищ был установлен раз и навсегда — гитлеровцы били на самые дешевые эффекты. Они превращали политику в балаган, а свои митинги в цирковые представления.