Всё не так - Миротвор Шварц

Но никакой ошибки не было, и адмирал Власов прекрасно это знал. Он сам принимал участие в составлении этого плана несколько лет назад. «На всякий случай в сейфе каждого приличного Генштаба должны лежать планы на случай войны с марсианами» (знаменитые романы Алексея Толстого и Герберта Уэллса были очень популярны в Советской России. Особенно роман Уэллса, который считался прогрессивным западным деятелем и чуть ли не личным другом самого Владимира Ильича…).

— Вот тебе и марсиане… — пробормотал Власов. Но делать нечего, приказ есть приказ. — Штурман! Приготовьтесь к вычислению нового курса. Наша цель расположена на юго-востоке…

9 мая 1988 года

16:00

Биробиджан, Еврейская Автономная Область

Шоссе Ш-15

Впереди показался железнодорожный переезд. Не сразу заметив опускающийся шлагбаум, Зинаида Мироновна Барсина резко нажала на тормоза, которые сработали четко, но все же возмущенно заскрипели, да еще и со свистом.

Ничего не поделаешь — «Хюндай» не «Хонда», Корея не Хонсю, курица не птица. С другой стороны, пять тысяч — тоже не десять. А в два раза дешевле.

В любом случае ехать из Хабаровска на машине куда удобней, чем на поезде вроде того, который как раз сейчас проносился перед ее, Зинаиды Мироновны, глазами. Он чем-то напомнил ей тот, другой поезд, на котором она, юная хабаровская выпускница-отличница, поехала полвека назад в Москву — поступать в университет на химфак.

Увы, конкурс в МГУ оказался сумасшедшим — даже для отличников. Поступить Зине не удалось. Зато удалось другое — на вечеринке в общежитии она познакомилась с гарным черниговским хлопцем по имени Остап Захарченко. Этот украинский красавец тоже приехал поступать — правда, на исторический. И тоже неудачно.

Впрочем, к концу экзаменов Остапу и Зине было уже не до конкурса и не до химии с историей. Их чувства друг к другу оказались настолько сильными, что на предложение Остапа уехать с ним в Чернигов она согласилась не задумываясь. Тем более, что возвращаться в Хабаровск на щите ей совершенно не хотелось.

В Чернигове Остап и Зина поступили в местный педагогический и поженились. Через год родился Тарас, еще через год — Клава. Жизнь била ключом, будущее казалось ясным и безоблачным.

Когда супруги Захарченко закончили третий курс, Остапа призвали на военные сборы. А Зинаида решила навестить наконец родителей. Брать с собой малышей ей отсоветовала свекровь — все же дорога дальняя, мало ли… Так она поехала в Хабаровск одна, поручив Тараса и Клаву родителям мужа.

Приехав воскресным вечером в родной город, Зинаида увидела в глазах родителей не радость, а боль и слезы. Началась война с Германией.

Первым побуждением было вернуться назад к детям, но через несколько дней возвращаться было уже некуда — в Чернигов вошли немецкие коммунистические «братья». Теперь оставалось только ждать, когда же закончится весь этот кошмар…

…Проехав наконец через переезд, Зинаида Мироновна свернула с шоссе налево — и теперь уже повела машину по знакомым биробиджанским улицам. Слева промелькнуло здание синагоги «Бет Исраэль», справа показалась военная база с гордо реющим на крыше флагом. Разумеется, этот флаг резко отличался от того, который развевался над зданием городской думы. Скорее уж он был похож на советский. Тоже звезда — правда, не одна. Тоже красный цвет — но не только…

…Нельзя сказать, чтобы высадка американцев в Приморье была таким уж сюрпризом. В конце концов, о неожиданно разгоревшемся конфликте с США граждане СССР осведомлены были. Другое дело, что на фоне катастрофических новостей с германского фронта советским людям было не до таких второстепенных мелочей, как редкие воздушные налеты «звездно-полосатых» на Чукотку и Камчатку.

А в начале сентября немцы и вовсе подошли к Москве и Питеру, после чего в советской столице началась неразбериха, а страну и народ окончательно охватили паника и уныние. Потому-то две американские дивизии, высадившиеся 7 сентября во Владивостоке, практически не встретили никакого серьезного сопротивления. А тут еще и мнительный маршал Блюхер, явно ничего хорошего от Сталина не ожидавший, приказал войскам Дальневосточного Военного Округа сложить оружие и не препятствовать вооруженным силам США продвигаться дальше. Они и продвигались.

22 сентября американцы добрались до Хабаровска — Зинаиде посчастливилось лицезреть историческое рукопожатие Макартура с Блюхером, формально закрепившее капитуляцию окружного командования и ознаменовавшее окончание дальневосточной кампании. А 25 сентября было обьявлено о германо-советском мире, превзошедшем по позорности даже Брестский. Хотя потом говорили, что могло быть и хуже — Сталин еле убедил Тельмана не упразднять Союз и не делать советские республики независимыми.

Поскольку в германо-советском союзном договоре об американцах не было сказано ни слова, Тельман поблагодарил Рузвельта за помощь и предложил очистить Дальний Восток. Однако американский президент ответил на это предложение отказом — в конце концов, какие же приличные гости уходят через пять минут после прихода в дом?

Прикинув ту недюжинную работу, которую германским войскам еще предстояло совершить, дабы как следует оккупировать новоявленного советского союзника, Тельман пожал плечами и согласился на временное существование американской оккупационной зоны. Не возражало против такого варианта и руководство уже разоружившегося ДальВО во главе с маршалом Блюхером, явно предпочитавшее американскую оккупацию германской. Недоволен был разве что товарищ Сталин — но его мнения пока что никто и не спрашивал.

Равно как и мнения Зинаиды, оказавшейся не только за десять тысяч километров от мужа и детей, но и за демаркационной линией.

Дальше — больше. Летом сорок второго Тельман указал заокеанскому правительству на тот факт, что оккупация Дальнего Востока, что ни говори, нарушает все международные нормы, ибо Дальний Восток, как ни крути, является частью СССР.

Выход нашел все тот же маршал Блюхер. Размышляя как-то на досуге, Василий Константинович вспомнил о том, как двадцать лет назад служил министром обороны ДВР — Дальневосточной Республики. Это буферное государство, в конце 1922 года прекратившее свое существование, как раз располагалось примерно в границах нынешней американской зоны. Причем это государство было формально демократическим и многопартийным, хоть и тесно связанным с Советской Россией.

Так почему бы не восстановить ДВР — тоже демократическую и многопартийную, пусть и тесно связанную на этот раз с другим государством?

Другому государству эта идея очень понравилось. Как и самим дальневосточникам — ведь единственной альтернативой была жизнь в сталинском Советском Союзе, да еще и оккупированном немцами.

Созвать Учредительное Собрание, написать конституцию и выбрать Блюхера первым президентом удалось за три месяца. Тельман выразил свое неудовольствие, Сталин и вовсе пришел в бешенство (согласно популярным в ДВР анекдотам, это бешенство обычно сопровождалось разгрызанием ковров). Американо-германские отношения начали понемногу ухудшаться. Правда, Тельману хватало забот и в Европе. Война с Англией тянулась до сорок третьего, пока Черчилль наконец не подписал мир, согласившись уйти из Египта и некоторых колоний — в том числе тех, которые были в свое время отобраны у Германии согласно Версальскому миру. А в сорок четвертом вермахту пришлось прогуляться в Венгрию, Румынию и Болгарию, дабы помочь народным революциям, превратившим эти страны из добровольных союзников коммунистической Германии в принудительные. А когда в середине сороковых Берлин и Вашингтон окончательно стали врагами, воевать было уже поздно — у обеих сторон к тому времени появилось атомное оружие…

Так демаркационная линия, отделяющая ДВР от СССР, а Зинаиду — от оставленной на Украине семьи, превратилась не просто в границу, а в самый укрепленный, милитаризованный и тщательно охраняемый рубеж в мире…

…Подьехав наконец к квартирному комплексу на улице Семенова, Зинаида Мироновна увидела в одном из своих окон свет.

«Барсик мой, телевизор небось смотрит,» — подумала она ласково…

…Леонид Сергеевич Барсин был человеком с богатой биографией. В 1918 году, будучи еще совсем мальчишкой, юнкер Барсин участвовал в Ледяном Походе генерала Корнилова. Там же, в Добровольческой Армии, он провоевал до самой эвакуации из Крыма, оказавшись в итоге со своими товарищами в Турции. Оттуда Леонид, находясь уже в чине поручика, сумел, сменив несколько пароходов, добраться за полгода до Владивостока, где в 21-м возникло последнее белое правительство на территории России. Год спустя Владивосток пал, и капитан Барсин оказался в Шанхае. В этом китайском городе Шанхайский Барс провел двадцать лет, работая то таксистом, то швейцаром, то буфетчиком — и ни на один день не переставая мечтать о возвращении на Родину.