Дневник интриганки - Кайя Асмодей

Не знаю, сколько бы я так себя бичевала, если бы при выходе из школы, через черный ход, меня не догнал Л. Он был в мокрых джинсах, ботинках, футболке и распахнутой кожаной куртке.

– Ты извини, я не то имел в виду, о чем ты подумала. В общем, пошутил неудачно.

– Ты ушел с вечеринки, чтобы сказать это?

– Нет, я вообще ушел оттуда. Я и приходил-то, чтобы брату кое-что передать. – Он открыл скрипучую железную дверь, впуская в коридор прохладный влажный вечерний воздух.

– Ты не замерзнешь в мокрых штанах?

– Я закаленный. – Он пропустил меня вперед и вышел следом за мной. – Ну и где ты живешь? Должен же я знать, как долго я сегодня закаленный!

– Здесь недалеко. Но тебе не обязательно меня провожать.

– Мне хочется. – И, помолчав, он представился.

Как будто я могла не знать, как его зовут. Это имя, как заклинание, я повторяю про себя каждый день.

– А меня… – начала я, но он перебил:

– Знаю. Спросил у брата. Он, кстати, шлет тебе свои извинения.

– Как мило с его стороны!

– Да, он вообще милый парень.

– А ты?

– Похуже.

Я посмотрела на него.

– Я так не думаю.

– С этой фразы начинаются все истории разбитых мною сердец.

– Мое ты не разобьешь, – как можно увереннее сказала я.

Л. засмеялся.

– Тогда, может, ты разобьешь мое?

– Только с твоего разрешения.

– Ну уж нет, я тебе этого не позволю.

Мы шли вдоль канала Грибоедова с мерцающими на черной воде желтыми пятнами фонарей. Я взяла Л. за руку, он улыбнулся мне и сжал крепче мои ледяные пальцы в своей теплой ладони.

Глава 6

Все или ничего

Нам нужно было лишь к третьему уроку, литературу с русским отменили из-за больничного учительницы. До школы я решила пройтись пешком. Я шагала вдоль канала, когда краем глаза заметила разноцветную вывеску «Рив-Гош». Я перешла дорогу, зашла в магазин парфюмерии и, чтобы долго не искать, попросила консультанта мне помочь. Он подвел меня к полке с мужскими духами и указал на нужный мне простой черный бутылек с изображенной под названием «Black XS» белой розой. Консультант распылил духи на длинную бумажку. Я поднесла ее к носу и с блаженством прикрыла глаза. Я знала. Это был он.

Консультант уточнил:

– В подарок берете?

Я распахнула глаза и растерянно посмотрела на него. Он протягивал мне упакованную коробочку.

– Молодому человеку? – продолжил допрос любопытный консультант.

Я посмотрела на ценник, затем на коробочку, нерешительно взяла ее, подержала в руках и, пробормотав слова благодарности, пошла на кассу. Хорошо, что у меня были с собой деньги. С родителей собирали на подарок учителю химии, уходящему на пенсию.

На подарок сдам завтра. Я вышла из магазина и, полюбовавшись покупкой, спрятала в сумку. Почему-то мой поступок меня взволновал, сердце зашлось в бешеном ритме, так, словно я совершила какое-то преступление, а не просто купила духи.

Конечно, я врала себе – это были не просто духи.

Я посмотрела на сумку, где лежала заветная коробочка.

Мне казалось, что я взвалила на себя непосильную ношу и вместе с ней хожу по лезвию ножа…

В школе на первом этаже у гардероба я столкнулась с Кирой. Она никак не могла выбрать, с какой стороны меня обойти, и, разозлившись, заорала:

– Уйди с дороги, корова!

Но я не шелохнулась с места и смотрела на нее широко распахнутыми глазами. Я теперь знала ее другой – любящей, нежной и трогательной.

Кира пронеслась мимо.

Я посмотрела ей вслед. Все-таки никак не вязался у меня ее нынешний образ с тем, что был полтора года назад. Люди меняются, причем зачастую в худшую, а не в лучшую сторону. Это, видимо, и произошло с Кирой.

Я переодела сменку и пошла на урок. После третьего урока, по дороге в столовую, я встретила Данилу. Он шел в бассейн с кружкой чая и пакетом булочек с маком, оставляя за собой дивный шлейф от Paco Rabanne. Тренер остановился поздороваться со мной и спросил:

– На тренировку придешь?

– Да.

На него я теперь тоже смотрела иначе. Точно через исписанные страницы дневника Киры. Она писала о нем так, что невозможно было в него не влюбиться.

– У тебя все хорошо? – прищурил Данила глаза.

«Его глаза – туман вечерами», – вспомнилось мне. Я порозовела. Мне стало так стыдно, словно я вчера подглядывала за влюбленными в замочную скважину. А сумка, где лежала бутылочка духов в запечатанной коробочке, стала вдруг весить целую тонну, и я зачем-то спрятала сумку за спину. Как будто он мог видеть через ткань. Как будто ему пришло бы в голову, что такие чокнутые, как я, существуют на свете!

– Все нормально.

В этот момент мимо пробежали два друга Вовы, толкнувшие меня.

– Эй, вернулись оба, – окрикнул их Данила.

Парни обернулись, переглянулись и нехотя подошли.

– Извиниться перед девушкой не хотите?

– Дань, – начал один из них, но тренер покачал головой.

– Девушка ждет.

Парни процедили извинения и ушли, а Данила широко улыбнулся.

– Если будут обижать – обращайся.

Знал бы он, что за самыми жестокими издевательствами стоит его подруга Кира, был бы он столь уверен, предлагая помощь?

– Спасибо.

В столовой я купила коробочку сока и слоеный язычок. Хотела занять самый дальний столик и поболтать с Лисом, но заметила Лию, сидящую в одиночестве с книгой. На девушке была белая блузка, на шее светло-бежевый тонкий расслабленный галстук, усыпанный мелкими черными сердечками, поверх блузы серый жакет и в тон ему короткие шорты. На ногах светло-бежевые туфли, а на капроновых колготках телесного цвета были такие же мелкие сердечки, как и на галстуке.

Я подошла к однокласснице и, поприветствовав, спросила:

– Что читаешь?

Она повернула ко мне обложку. «Тихий Дон» Шолохова.

– Разве эта книга не из курса следующего года? – удивилась я.

– А почему я должна загонять себя в рамки школьной программы? У меня своя программа.

– Можно мне присесть?

– Конечно. – Она отложила книгу и устремила на меня свои ясные голубые глаза так, словно собиралась внимательно выслушать все, что бы я ни собиралась ей поведать.

– Я заметила, что ты все время одна…

– Это лишь видимость.

Я не очень ее поняла, но решила задать вопрос, который меня давно мучил:

– А почему одноклассники тебя сторонятся?

Она загадочно улыбнулась и дернула плечиком.

– Возможно, они считают меня ведьмой?

– А это так?

– Когда-нибудь узнаешь, – она взяла книгу и поднялась, – мне пора.

Все-таки свой скромный обед – сок со слоеным язычком – мне пришлось есть в одиночестве.

Перед последним уроком ко мне подошла Яна и с ходу спросила:

– Ты ничего вчера не находила в раздевалке после тренировки?

– Нет. А что?

– Ты последняя уходила, – настаивала Яна.

– И что? – изобразила я удивление.

– Ничего, ничего хорошего для тебя, если ты врешь, – проворчала Яна, отошла к окну, где стояла Кира, и шепнула ей что-то на ухо. Кира хищно покосилась на меня. Они обе заметно нервничали.

После школы я поспешила домой, налила себе кефир, намазала булку толстым слоем нутеллы и взяла дневник. Затем я вскрыла коробочку с духами и пшикнула на исписанные страницы. Комнату наполнил сладковатый, прохладно-цитрусовый древесный аромат духов.

Я думала, что прогулка за ручки под фонарями по вечернему городу сотворит чудо. Но на следующее утро в школе Л. при виде меня лишь сухо кивнул и прошел мимо. Чего ждала я? Нет, я не надеялась, что он кинется ко мне и заговорит о вчерашнем. В петербургских сумерках на берегу канала все казалось проще. В тусклом свете фонарей слишком много волшебства. А яркий свет школьных ламп все расставил на свои места, усложнил, показал истинное положение вещей, со всеми их безобразными тенями. Он выпускник, а я для него маленькая девочка.

Пока Л. делал вид, что вчера ничего не произошло и мы едва ли знакомы, пока увивался за одноклассницами, я оставалась в тени.

Его брат между тем не стеснялся оказывать мне знаки внимания: то конфеткой угостит, то приобнимет у буфета, то шепнет на ухо комплимент, проходя мимо.

Я думала, лишь мне понятно поведение Л., но вскоре я узнала, что это не так.

Ко мне подошла яркая блондинка из одиннадцатого и без предисловий сказала:

– Чтобы я тебя больше не видела рядом с ним.

Я часто видела ее с Л. Возможно, она была его девушкой. Во всяком случае, она явно представляла себя в этой роли.

– А если нет, то что? – спросила я.

Она легко провела по моей щеке длинным острым ногтем и сказала:

– Будет очень жаль портить это сладкое личико. Найди себе одногодку, детка.