Небеса Таргала - Джеффри Лорд

Он взмок, но продолжал копать, иногда сменяя кирку на лопату, чтобы отбросить разбитые комья земли. Наконец яма показалась ему достаточно глубокой. Блейд опустил в нее кости, засыпал, выровнял лопатой могильный холмик; потом, преклонив колено, прочитал краткую заупокойную молитву собственного сочинения. Любому, кто мог бы услышать ее в этом мире или в каком-нибудь другом — она показалась бы весьма странной. Очень странной! Ибо Ричард Блейд упоминал не только земного Творца и Вседержителя, но и альбийского Тунора, жуткого БекТора из Сармы, пожирателя людей, Черных и Белых божеств Зира, Духа Единства бленаров — всех богов, милостивых и грозных, дарящих покой усопшим и сладость мести живым.

Закончив свою заупокойную службу, он поднял мешок и вернулся на берег. Да, на берег — теперь он воспринимал эту бирюзовую субстанцию как океан, как некую среду, по которой можно передвигаться на корабле или на лодке. Ну, а раз имелся океан, то были, естественно, и берега! Ухмыльнувшись, Блейд покосился на темные тучки на западном горизонте, которые словно бы стали заметнее и ближе. Дела шли превосходно — если не считать печальной участи Кампала Эгонды и его семейства; но тут уж ничего не попишешь. Зато теперь у него имелась полная экипировка и судно, все, что надо для дальних странствий. И он получил важное предупреждение — о том, что в этом удивительном мире живут люди, враждующие друг с другом. Не слишком поражающая, но весьма ценная информация.

Итак, судно; к нему Блейд и приступил, с трудом сжевав один из брикетов пеммикана.

Самым странным элементом конструкции ему показалась внешняя обшивка из листьев, которые были, по-видимому, приклеены к плетеному корпусу. Он сразу вспомнил, где видел эти огромные зеленые матрасы, формой напоминавшие слоновьи уши, плотные и толстые; они придавали его суденышку вид неуклюжего утюга с обрезанной передней частью. Эти листья росли на бутылочных деревьях, и было их тут великое изобилие.

Достав из мешка нож, Блейд направился к ближайшему дереву и срезал пару листьев, с усилием перепилив толстые плотные черенки. Он сразу почувствовал, как они потянулись вверх, словно воздушные шары с теплым воздухом; вероятно, их наполнял какой-то легкий газ. Странник придавил один лист большим валуном и начал экспериментировать со вторым. Он взрезал внешнюю оболочку, довольно кивнув, когда послышалось шипенье выходившего наружу газа, и тут же выяснил, что лист почти полуфутовой толщины внутри состоит как бы из небольших камер с тонкими полупрозрачными стенками. Вероятно, эти мешки и были наполнены газом — вот только каким? Существовало два возможных претендента, гелий и водород; оба — прозрачные и без какого-либо характерного запаха. Впрочем, существовал способ проверить.

Проколов еще несколько газовых камер — достаточное число, чтобы лист не вознесся в поднебесье, — Блейд вытащил огниво и запалил небольшой костерок. Он выждал, пока сухие ветви и стволы винослива как следует разгорятся, потом прихватил несколько пылающих факелов, швырнул их на изрезанный лист и отбежал подальше. Через полминуты, когда перегорела первая же стенка, над листом взметнулось пламя и резкий сильный хлопок нарушил царившую вокруг тишину.

Значит, водород, образующий в смеси с кислородом гремучий газ! Рядом с этими штуками — Блейд опасливо покосился на листья — не стоило разжигать огонь. Вероятно, деревья-бутылки высасывали легкий газ из атмосферы, накапливая в листьях. Может быть, и в стволах?

Озаренный внезапной догадкой, он направился к дереву, вонзил в него нож и вырезал изрядный кусок. Древесина была плотнее кожистой поверхности листа и с трудом поддавалась клинку — словно плотная пробка; однако она тоже имела ячеистую структуру, только тут газовые мешочки оказались маленькими, величиной с десятую дюйма, перегородки же между ними были прочными и деревянистыми. Странник швырнул почти невесомую щепку в бирюзовый океан. Она медленно спланировала в воздухе, коснулась границы раздела и поплыла по ней, подгоняемая слабым ветерком — точно, как сосновое полено по воде.

Итак, в этом мире существовала не только весьма необычная среда, но и отличный способ ее преодолеть! Воистину, решил Блейд, у природы к каждому тайному ларцу есть свой ключик, и человек, существо изобретательное, рано или поздно находит его. Раз есть подходящий материал, значит, можно построить и лодку, и плот, и корабль… большой корабль, способный нести многочисленный экипаж, пассажиров, грузы! Он поднял голову и уставился на горизонт, словно ожидал, что из-за этой неясной синеватой полоски вот-вот покажутся окрыленные парусами мачты. Но бирюзовая равнина была спокойной, безмолвной и безжизненной.

Из чистого озорства странник разделался со вторым листом: вспорол несколько газовых камер и забросил слегка потяжелевший груз на пять ярдов от берега. Лист, плавно покачиваясь, поплыл вслед за щепкой — на запад. В направлении далеких островов, маячивших на горизонте! К материку!

Блейд послюнил палец, попробовал ветер — тот был слаб, но устойчив. Кажется, можно отправляться в путь… Или стоит получше изучить свое судно?

Склонившись ко второму решению, он провозился с лодкой до самого вечера — спустил ее в бирюзовый океан (впрочем, оставив привязанной к кусту), поставил мачту, поупражнялся с боковыми парусами, придававшими его пироге вид странной четырехкрылой птицы. Вскоре он выяснил, что грузоподъемность суденышка не превышает пятисот фунтов; на нем могли плыть два человека с небольшим запасом воды и пищи — или один с более весомым снаряжением. Не подлежало сомнению, что злосчастный Кампал Эгонда, рирдот, прибыл сюда на каком-то солидном и крупном корабле или плоту, способном перевезти и всю его семью, и скот, и прочее имущество. Вероятно, оставленное ему плавсредство было всего лишь яликом, на котором в случае чего предстояло преодолеть три-четыре десятка миль до мест более цивилизованных, чем эта скалистая вершина.

Впрочем, это суденышко Блейда вполне устраивало, так как ничего лучшего он не имел.

Он расположился на ночлег на прежнем месте, не желая тревожить покой погибших и похороненных им людей. Но теперь перед ним весело трещал костер, и глиняном горшке булькало варево из местного пеммикана а рядом, у правой руки успокоительно поблескивал стальной клюв кирки. Ричард Блейд погладил ее толстую, длинную надежную рукоять, отполированную ладонями Кампала Эгонды, и вознес еще одну молитву за упокой его души

Утром он отправился в путь.

Слабый бриз нес его суденышко на запад, к темневшей далеко на горизонте гряде, похожей на грозовую тучу. Лодка двигалась неторопливо, со скоростью пять или шесть узлов, и ощущения, которые испытывал ее пассажир, совсем не походили на те, что возникают у мореплавателя. Не была плеска волн, не было соленых брызг, не было качки; бесшумно и плавно крохотный кораблик скользил в вышине, подвижный и легкий, как воздушный шар. Блейд словно мчался в небесах этого странного мира, разглядывая его поверхность с огромной высоты — свободный, как птица, вольный, как ветер. Чуть подрагивала мачта, вздувались паруса, и лодочка неторопливо плыла вперед, оставляя за кормой милю за милей.