Из Парижа в Бразилию - Луи Буссенар

Когда Жюльен выразил удовлетворение тем, что его друг нашел наконец для себя интерес в путешествии, Жак отвечал:

— Неудивительно, что после сидячей жизни в Париже я пришел в восторг от этого моря зелени. Что я там видел, кроме зеленого сукна на своем канцелярском столе, а здесь — смотри, какая ширь, какая необъятность. Вообрази только — ведь это море, только без кораблей и без качки. Подумай — ведь это мой идеал.

Друзья проводили время весело: охотились, удили рыбу, ловили ее неводом, ездили верхом и в экипаже, совершали прогулки пешком. Дневные удовольствия оканчивались вечерами, проводимыми в приятном обществе.

Но вот наступили и первые заморозки. Несколько раз выпадал снежок. Потом вдруг после непродолжительного зазимья термометр упал сразу на 14 градусов ниже нуля. Накануне в ночь выпал обильный снег и окутал степь снежным саваном.

Жак печально смотрел на свою приятельницу степь, укрывшуюся белым плащом зимы.

— Что, голубчик? — сказал ему Жюльен. — Ведь хорошо, а? Степь еще лучше стала, а?

Но Жак нерешительно молчал. Он еще сам не знал, лучше так или хуже.

— Если такая погода простоит еще недели две, — продолжал Жюльен, — то нам можно будет продолжать путь.

— Ну, что ж, и отлично, — покорно сказал Жак, хотя и без восторга. — Ехать так ехать.

Жюльен словно напророчил. В этот год зима, как нарочно, установилась необычайно рано, так что даже старожилы удивлялись. Термометр всю неделю не поднимался выше 19° холода по Реомюру {1° по шкале Реомюра равен 1,25° по Цельсию.}, снег окончательно улегся, и реки стали, скованные льдом.

Установился санный путь. Друзья решили немедленно выехать по этому первопутку.

У них уже давно все было готово: сани нагружены провизией, шубы находились в порядке. Они нанесли прощальные визиты знакомым и поехали к себе на квартиру одеваться в дорогу.

Много смеху было, когда совершалось это переодевание. Укутываясь, друзья под конец буквально пыхтели от усталости. Надевши три пары шерстяных чулок, они сверху натянули еще пару войлочных и обулись в высокие меховые сапоги, преогромные и претяжелые. После этого они надели на себя легкие, но чрезвычайно теплые оленьи дохи и затем еще несколько шуб; самые верхние шубы были с капюшонами, под которыми окончательно исчезли головы путешественников, и без того уже прикрытые огромными меховыми шапками.

В таком виде Жюльен и Жак вышли из квартиры и сели в сани, нагруженные чемоданами, баулами, ящиками, ящичками, перинами, матрацами и подушками.

Запряженные тройкой лошади нетерпеливо били копытами и грызли удила. Помогавший господам сесть ямщик вспрыгнул на облучок, гикнул, и тройка, звеня колокольчиком, во весь дух помчалась по гладкой укатанной дороге.

Сани наших путешественников выехали не одни. За ними ехало еще саней двадцать, в которых сидели омские знакомые Жюльена и Жака, пожелавшие проводить французов до первой станции, то есть верст двадцать пять.

Не доезжая до станции, поезд остановился в открытом поле, и все провожавшие, выйдя из своих саней, направились к передним. У каждого из провожавших было под мышкой по бутылке шампанского. Откуда-то явились стаканы. Шипучая влага полилась, запенилась, послышалось чоканье, посыпались пожелания доброго пути…

Но вот опорожненные бутылки брошены, стаканы тоже полетели со звоном на мерзлый снег и, разбиваясь, смешали блестящую игру осколков с алмазным сверканием озаренного солнцем снега.

Оригинальное сибирское прощание кончилось. Сани путешественников понеслись дальше по дороге в Томск, а провожавшие поехали назад.

В первые дни езда на санях была чрезвычайно занимательна. Так приятно скользить почти без малейших толчков по ровной, гладкой дороге, не слыша даже стука лошадиных подков. Только колокольчик заливается своей бесконечною песней, и всюду кругом только снег, снег и снег…

Жак Арно и Жюльен де Кленэ, наслаждаясь этим своеобразным комфортом, в три дня доехали до Томска, находя, что все идет как нельзя лучше в этом лучшем из миров, и рассчитывая, что дальнейшее их путешествие будет так же мило и комфортабельно, как протекало оно до сих пор.

В Томске они остановились ненадолго, только представились губернатору, и поехали далее в Иркутск. Благополучно проехав Семилукский этап, они прибыли в Ишимский {Авторская неточность: названные населенные пункты находятся близ Омска, а не между Томском и Иркутском.}, где с ними случилась уже известная нашим читателям неприятность…

Пока они спали тяжелым сном на арестантских нарах, староста Михайлов все думал о том, как бы освободить их поскорее из-под ареста. Он знал, что капитан Игумнов страшный формалист и ни за что не выпустит их, прежде чем де наведет самых кропотливых справок, а в Сибири это затянется надолго.

Михайлов вспомнил, что теперешний губернатор слыл замечательно гуманным и честным человеком. Кроме того, они были прежде довольно хорошо знакомы между собою, часто встречаясь друг с другом в петербургском обществе.

И он придумал средство ускорить освобождение арестованных.

Позвав острожного служителя, он велел ему сыскать где-нибудь в поселке мужика, который согласился бы отнести письмо в Томск, но так, чтобы начальство не знало.

Мужика привели. Дав ему три рубля на водку и взяв с него обещание доставить послание по назначению, Михайлов отправил с ним письмо к губернатору, в котором извещал сановника о приключении с французами, брал на себя смелость удостоверить их личности и, на правах прежнего знакомого, просил принять меры к немедленному освобождению путешественников.

Мужик перекрестился на образа, сунул врученное ему письмо за пазуху и вышел.

Глава VII

Пробуждение в остроге. — Неудачная прогулка по двору острога. — Вестник радости. — Освобождение. — За завтраком. — Жак делается другим человеком. — Go ahead {Вперед (англ.). }.— В путь, в Иркутск. — До свиданья.

Когда друзья проснулись утром после тяжелого сна, все их товарищи по камере уже встали. Внесли арестантский завтрак, от которого Жюльен и Жак отказались и попросили служителя позвать к ним старосту.

Через несколько минут пришел Михайлов.

— Ну что, как провели ночь? — обратился он к французам после дружеского рукопожатия. — Плохо, конечно? Ну, что ж делать. Зато я могу вас утешить — я послал письмо к губернатору с верным человеком. Ответ должен прийти не позднее завтрашнего утра.

— Вы это сделали! О, как нам вас благодарить!.. — вскричал Жюльен, протягивая старосте обе руки.