Порочные чувства (СИ) - Гауф Юлия

Но не смешно, на самом деле. Почему-то.

— Алика мутная, потому что сориентировалась быстро по поводу квартиры, диплома, рекомендательного письма. Должники-друзья Веснина помогли. Интересный мужик, кстати, у него в должниках. Но знаешь, что интересно?

— Ну?

— Почему при таких знакомствах она искала работу? Почему ей не помогли? Почему она явилась на собеседование именно в эту компанию, к тебе? Ведь знакомые папаши легко могли бы устроить её каким-нибудь архивариусом, секретарем, помощником рекламщика, продажником. Но пришла Алика именно к тебе.

Компания у меня — одна из крупнейших, рабочих мест много, но… действительно, почему ко мне? Алика не могла знать, что собеседование проведу именно я.

Хотела устроиться, и столкнуться со мной в коридорах? В лифте? Одетая в то самое облегающее платье, лямки которого спадали на плечи? Она ведь так и пришла на собеседование, будто на коктейльную вечеринку.

Со справками об отсутствии венерических заболеваний.

Сидела, глазки опускала. Зажатая, скромная, будто только что из монастыря.

Я выслушал Руслана — брат на совесть поработал, всё вытряс из Алики. Всё, что смог.

— Продолжу копать. Пока всё по верхам, но Веснина найдем, не сомневайся.

— Егору не говори, — бросил напоследок. — Он включил режим всепрощения. Бесит.

— Таких прощать нельзя. А с девчонкой будь осторожен. Милашки, которые краснеют, стесняются, и глазами хлопают, обычно те еще акулы. Но красивая она, понимаю тебя.

— Что бы я делал без твоих советов, младшенький, — пожал руку напоследок, прощаясь с Русом, размял плечи, и вернулся к работе.

На экране моргнуло сообщение-напоминание. Юбилей Ушакова.

Черт. Идти, не идти?

Хм, а почему бы не сходить?

«В восемь жду у ресторана «Батлер». Юбилей у знакомого» — написал Алике, дождался её ответа, и вернулся к работе.

Раньше, когда строил компанию, думал, что, достигнув вершины, смогу больше отдыхать. Зачем-то ведь нужны замы, помощники замов, директора подразделений и прочие. И вот, вершины я достиг. А оказалось, что с этой вершины вид — так себе. И работать приходится еще больше.

Либо владелец компании из меня херовый, раз делегировать полномочия я так и не научился.

В двадцать минут восьмого отпустил секретаршу, забрав подарок для Ушакова, и пошел в душ. Раньше я нередко оставался здесь на ночь — душ есть где принять, несколько сменных костюмов имеется, как и диван.

Стряхнул с волос влагу, переоделся, поменял часы с Омеги на Брайтлинг, и поехал к ресторану.

Без пяти восемь. Алики нет.

Не терплю, когда опаздывают.

Без двух минут — её все еще нет. Звонить ей тупо, вдруг подъезжает, восьми-то нет.

— Марат, — подошел ко мне Ян Жуковский, пожал руку, и закурил. — Заходишь? Юбиляр уже на месте.

— Покурю, и зайду, — достал сигарету, и взглянул на часы.

Восемь вечера.

Алики нет.

Где она?

Отошел, достал смартфон, и набрал её. Гудки, гудки, гудки, и… ничего. Первый звонок, и остальные, вплоть до пятого. И я стою со второй сигаретой, зажатой между пальцев. Жду, как романтично-влюбленный.

«Где ты?» — написал.

Злость накатывает. Сжал ладонь в кулак, забыв про сигарету, и обжегся.

Где носит Алику, мать её?!

Не отвечает. Ни на сообщения, ни на звонки.

— Ой, Марат, ты здесь! — шепеляво прочирикала какая-то губастая кукла. — На юбилей? Может, вместе зайдем?

— Я приеду позже. Дела, — отрывисто бросил, и пошел к машине.

Алика доигралась.

Глава 12

Я прочитала сообщение от Марата, и полезла в сеть.

Ресторан «Батлер», значит. Ну, посмотрим.

Изучила фотографии этого ресторана, отзывы, и приуныла. Элитное место для элиты. А одежду я так и не купила.

— Так, — встала со стула, и поморщилась — несмотря на выпитые обезболивающие, мне все хуже, и хуже. — Нужно выбрать, что надеть.

Открыла шкаф, и всмотрелась в свои наряды. Сама не знаю, зачем. Рассматривать там особо нечего, одежды не так уж мало, конечно, но в основном это джинсы и юбки, а также легкие платья для лета.

Вечерних всего четыре, и три из них — черные. И одно — нежное, сиренево-розового цвета, припыленное мелкими блестками. На заказ шила.

Его и надену.

Волнение заворочалось тяжелым комком в животе. Зачем Марат позвал меня с собой? Что мне нужно будет делать? Молча сидеть? Танцевать? Развлекать его друзей?

А вдруг там определенный дресс-код, и я опозорюсь, и, что хуже всего — Марата опозорю?

— Ч-ч-черт, — согнулась от прострелившей меня боли. — Нужна тяжелая артиллерия, кажется.

Иногда в первый день мне терпимо. А иногда так больно, что я буквально отключаюсь. И таблетки спасают отнюдь не всегда.

Полезла в аптечку за сильнодействующим обезболивающим, достала таблетку, и выпила ее.

— Поскорее бы забеременеть. Хоть на год отдохну от этого всего! — простонала я.

Взглянула на часы — времени до восьми много. Успею и полежать немного, и душ принять, и макияж нанести. Всё успею, а сейчас, пожалуй, прилягу.

Только я дошла до кровати, как в дверь постучали.

Да что ж такое? Опять этот Руслан? Сидел, битый час мучил меня вопросами, и глазами сверлил. Жуткий он какой-то, пугает еще больше, чем Марат.

Но, надеюсь, эти братья мне помогут.

Открыла дверь. А за ней подруга с младенцем.

Откуда? У неё же нет детей.

— Выручай, — Кристина выпучила глаза. — Я старшей сестре пообещала за Камилой присмотреть, она уже в самолете, а Вован мой корячился с ремонтом, и докорячился.

— Травма?

— Аппендицит! Скрутило его резко. Он со стремянки грохнулся аж, и прям на аквариум, а на столике книги лежали ценные, я диплом же писала, и они испорчены теперь, книги эти. Промокли, — в ужасе выдохнула Крис. — И вот, у меня племяшка на руках, с Вовкой нужно сейчас на скорой ехать, и искать эти книги. Я же отдать их должна завтра. Придется покупать! Черт! Выручай, Альк. Посиди с мелкой, умоляю!

— Я… — замялась, глядя на девочку. — Кристин, прости, я чувствую себя плохо. И с детьми вообще не умею. А еще мне в семь тридцать нужно уезжать, я не могу отменить встречу с Маратом. Прости. Может, к кому из соседок обратишься?

— Не доверяю я никому. Своих детей лупят, а чужого уж точно… не доверяю, короче, — Кристина вошла в коридор. — Слушай, я к семи вернусь уже. Сейчас скорая приедет, главное — Вовку устроить, он так врачей боится — жуть. Лежит и страдает. Причем, оказывается, у него живот с ночи болел, но ведь не говорил мне ничего. Только когда скрутило, проговорился.

— Но…

— До семи, — торопливо перебила подруга. — Присмотри за ней, прошу! Не смогу я ее в больницу тащить, Камила любую заразу хватает, меня сестра убьет, если дочка заболеет чем-то. А в больнице бактерий хватает.

— Я не умею с детьми. И мне, правда, плохо, — поморщилась я от новой порции «приятных» ощущений.

— Вот и научишься! И ты же хочешь ребенка? А с малышом придется в любом состоянии возиться — хорошо тебе, плохо, хоть при смерти. Ну Альк, будь другом!

— Ладно, — выдохнула, устав спорить.

— Супер! Люблю, обожаю, поставлю тебе памятник! — Кристина торопливо всучила мне ребенка, и положила на комод пакет. — Сестра молока сцедила, разогреешь через час, и покормишь. Еще здесь подгузники и присыпка. Мелкую зовут Камила, кстати. Спасибо, я убежала.

— Только к семи вернись! — выкрикнула я, но ответа не получила.

Зато получила хорошенькую, глазастую, крошечную девочку. Хрупкую — даже держать на руках страшно. Вдруг я слишком сдавливаю? Вдруг неправильно что-то делаю?

Я, ведь, правда не умею с детьми. На руках в последний раз малыша держала еще когда сама была ребенком, лет восемь мне было. К бабуле приходила подруга с внуком, и мне разрешили пару минут его понянчить.

Положила баночки с молоком в холодильник, и пошла в комнату.

— И как мне в душ сходить? — вздохнула я, и села на кровать.

Девчушку с рук спускать страшно. Душ точно отменяется. Ну да ничего, сейчас мы с Камилой полежим, я покормлю её, потом накрашусь, и как Кристина придет — в душ схожу.