Верочка и Анечка - Вера Кашканова

он знал только понаслышке. А про их предназначение не догадывался вообще. На переменах все старались держаться от новенького подальше, и на уроках он сидел один.

Однажды, учитель рисования, Борис Михалыч, проходя мимо парты, за которой сидел новенький, остановился, принюхался и сказал:

— Как-то у вас тут странно ежевикой попахивает…

С тех пор новенького стали называть Ежевикой.

В конце учебного года с Ежевикой приключилась неприятная история. Он подрался так сильно, что попал в больницу. Точнее дрался не он, а дрались с ним. Наш одноклассник Игорек, то ли по своим каким-то личным мотивам, то ли выражая мнение коллектива, побил Ежевику. Сам он поплатился за это сломанным носом и парой синяков.

Если кто-то думает, что впоследствии мы всем классом ходили в больницу навещать Ежевику, и что он в итоге оказался неплохим парнем, и что в следующем году мы с ним подружились, то вынуждена вас огорчить: такое обычно бывает только в добрых книжках про пионеров и октябрят. У нас же было все по-другому. Ежевику мы больше не видели — он, очевидно, перешел в другую школу.

А мораль этой истории проста, как в детском стишке: «Надо, надо умываться по утрам и вечерам, а нечистым трубочистам стыд и срам!»

Экзамен по ИНН

После девятого класса у нас экзамены. Мы сдаем математику, русский язык, историю Узбекистана, узбекский язык и что самое глупое: предмет, который называется ИНН — «Идея национальной независимости и основы духовности». На уроках по этому предмету нас учили любить наш Узбекистан. Мы должны были говорить как мы рады, что живем в такой чудесной стране и что у нас такой замечательный президент. Естественно, наше обучение не принесло желаемых плодов, но экзамен сдавать все равно придется. Хорошо еще, что наша учительница заранее сказала нам, как она разложит билеты, так что пришлось учить не тридцать билетов, а всего один. Я выбрала себе наименее патриотический билет № 15, чтобы не приходилось пересиливать себя, говоря про наше великолепное правительство, про нашу любимую Родину и про нашего мудрого президента.

Со спокойным сердцем я иду на экзамен. Уверено подхожу к столу, отсчитываю 14 билетов и беру пятнадцатый по счету. Но…это не пятнадцатый билет…это шестнадцатый. Я быстро пробегаю глазами по аккуратно лежащему рядку билетов и понимаю, что начала считать не с того края. Сначала я хочу поменять билет и взять свой, пятнадцатый, но прочитав вопрос шестнадцатого билета «Что такое национальная гордость?», я решаю отвечать. Что-нибудь наплету.

Минут десять я готовлюсь, потом сажусь напротив Сергея Владимировича. Он наш учитель по ГосПраву, но почему-то принимает экзамен по ИНН.

Я начинаю «лить воду»: «У любого народа есть своя национальная гордость… Гордиться своей нацией просто необходимо, для того чтобы быть достойным гражданином своей страны… Узбеки очень гордятся своей нацией…»

Тут Сергей Владимирович обрывает меня:

— Вот ты кто по национальности?

— Я русская, — отвечаю я,

— Хорошо, чем ты гордишься у русских?

Я задумываюсь, потом вспоминаю книжку Алексея Толстого «Петр I», которую я недавно пыталась прочитать, и говорю:

— Например, я горжусь Петром I.

— А чем еще? — продолжает допрашивать меня Сергей Владимирович

Как я не напрягаю мозги, ничего, чем можно было бы гордиться русским, мне в голову не приходит. И мне не остается ничего, кроме как сказать:

— Знаете, Сергей Владимирович, я вообще-то не русская. Я мордовка.

Рассмеявшись, он говорит:

— Ладно, мордовка, иди, «пять».

«Сяка»

Из всех уроков в школе больше всего я не люблю английский язык. Это так скучно: целый урок делать какие-то глупые упражнения и отвечать неправильные глаголы. Тем более, всё, что мы проходим сейчас, я знаю уже давно. Поэтому на уроке я обычно либо не делаю ничего, либо учу другие предметы. Наша англичанка, Ольга Андреевна, меня тоже не любит, но ничего ниже пятерки мне поставить не может — я отличница, иду на медаль, кроме того, знаю язык лучше любого другого в нашем классе. Поэтому Андреевна решает отыграться на моей подружке Ирке.

Англичанка задает Ирке переводить сложнейшие предложения и тексты, спрашивает ее каждый урок. Но, так как мы с Иркой сидим вдвоем за последней партой, мне удается ей подсказывать, и Ирка почти всегда отвечает хорошо. Англичанку такой расклад не устраивает, и она решает рассадить нас в разные концы кабинета.

Мы с Иркой некоторое время сопротивляемся, но после того, как Андреевна обещает поставить Ире трояк за четверть, если мы будем сидеть вместе, я пересаживаюсь за первую парту в соседнем ряду.

Теперь я сижу одна, мне скучно, и так тянет пообщаться с Иркой. Вслух не поговоришь, и мы начинаем общаться языком жестов. Недавно мне показали настоящий алфавит глухонемых, и я научила ему Ирку. Конечно, особо много таким образом не скажешь, и подсказать тоже не удастся, но для того, чтобы выразить эмоции алфавита вполне достаточно. Я внимательно слежу за движением Иркиных пальцев, которые показывают одну букву за другой. Первое слово я разбираю без труда: «АНГЛИЧАНКА». Второе же никак не могу понять: «СЯКА». Что за сяка? Я придаю лицу как можно более вопросительное выражение и смотрю на Ирку. Та тоже смотрит на меня с удивлением и повторяет фразу. Я все равно не могу разобрать второе слово и жестами объясняю это Ирке. Ирка показывает «ЗАБЕЙ» и тут звенит звонок. Мы выходим из кабинета, и я спрашиваю у Иры, что же такое «сяка».

— Какая сяка? — Ира удивлена,

— Ну, покажи фразу, которую на уроке показывала,

Ира последовательно показывает кистью руки всю фразу, которую я параллельно произношу по буквам. А-Н-Г-Л-И-Ч-А-Н-К-А — С-Я-К-А. Ирка в недоумении смотрит на меня, а потом ее лицо озаряет радостная улыбка:

— Блин… «у» с «я» перепутала. А ты могла бы и догадаться!

Только штаны не снимай!

Летом в Ташкенте жарко. Асфальт раскален так, что от него поднимается пар. Воздух, горячий как в печи, заставляет всех разойтись по