Дом непредсказуемого счастья - Лариса Соболева

— Да все тут в порядке, — бегло просматривая документы, сообщил Михаил. — Иначе и не могло быть, это же отчет для государственных служб, грубо говоря, очковтирательство.

— А где искать непорядок?

Он отложил кипу бумаг на подоконник, что само по себе означало: место этой макулатуре в сортире. После остановил на ней изучающий взгляд, раньше выводивший из себя Юлю и доводивший обоих до ссор.

— Юла, скажи, чего ты хочешь? Конкретно? Какую цель поставила? От твоей цели и надо плясать.

Если бы она знала! Формулировки всегда давались ей трудно. Юля опустила голову. Нет, она лукавила сама перед собой, ей хотелось обойти горькую правду, или хотя бы пригладить ее, пусть даже ложью пригладить.

— Я хочу, — с осторожностью подбирала она слова, чтобы он правильно интерпретировал ее речь, — узнать, где прячутся незаконные дела Ивана. Хочу знать, в чем он провинился и перед кем. Я человек, Мишель, нормальный человек, и хочу понять, чем мне грозит взрыв на нашей даче. У меня же дети.

— Ммм, логично, — удовлетворился ответом он.

— И еще хочу понять, что можно исправить в данной ситуации.

— Ну, погибших ты не вернешь…

— Представляешь, я даже не знаю, сколько людей там было.

— То есть, сколько погибло с Иваном, ты не в курсе?

— Этого никто не знает.

— А ведь интересно, кто были эти люди. М-да, история! Мне не приходилось слышать, чтобы погибло такое количество людей, при этом никому не было известно, кто они. И времени прошло достаточно, чтобы кто-то заявил в полицию о пропаже родственников. Может, подали, а ты не знаешь.

— Мне бы сказал наш лучший друг Саня Ромуальдович.

— Ой, — отмахнулся Михаил. — Нашла друга. Хитрый лис сам способен взорвать весь город с детьми, собаками и кошками, если будет в том его личный интерес. Искать надо в счетах, в бухгалтерии, а она у Ваньки двойная, если не тройная. Боб наверняка знает, но тебе не скажет. Мало того, Юла, он сейчас запросто может тебя ограбить.

— А я не пущу его на работу. Временно.

— А как обоснуешь?

— Ну… что буду выяснять, в чем вина моего мужа, а до этого останавливаю все предприятия.

— Глупо, — остудил ее Миша. — Ты даешь понять, что лезешь туда, куда не приглашают, тебя возьмут и убьют из предосторожности. Лучше так: мол, собираюсь продавать предприятия, поэтому приостанавливаю деятельность. И никаких объяснений, хлопай глазами, прикидывайся дурой, у тебя это здорово получается, и говори, что все должно остаться как есть. Выучи эти слова наизусть и долдонь их, поняла?

— Yes.

— И помни: у тебя есть один недостаток…

— У меня?! — задохнулась от негодования Юля. — Впервые слышу.

— Потому что развела вокруг себя кучу льстецов и развесила уши, потеряв чувство реальности. Не крути носом, правда — она всегда жжет. Так вот, дорогая, если будешь продолжать строить всяческие ужимки и рожи, то Боб догадается, что ты задумала пакость против него. Не исключаю, что Боб — тупая счетная машина, но ведь одновременно и подлая.

— Так что мне, черт, делать? — бросила возмущенно Юля.

— Вспомнить такую черту, как искренность, ею и окрасить свои жестокие слова. Или хотя бы надень на лицо маску бесстрастности.

В комнату влетела Зиночка, ее обиженно поджатые губы дали понять, что она сердита. Михаил и Юля закончили секретничать, потому и не подумали отправить ее назад на кухню, он подсел к жене на подлокотник и обнял за плечи:

— Малышка, надутая ты некрасивая.

Она лишь взглянула на него снизу вверх, смешно фыркнула и отвернулась. Михаил расхохотался, одновременно объясняя столь странное поведение жены:

— Зинуля с утра не в духе, с утра ее чего-то плющит. Главное, когда злится, ужасно смешной становится. Малышка, ну, улыбнись, улыбнись…

— Елку не поставил, — строго заговорила Зина, — квартиру не убрали, еду не готовим, а уже вечер. Вы два часа болтаете, а я… я устала на кухне торчать.

— Прости нас, Зина, но мне нужна помощь. Все, ухожу, ухожу…

На этот раз провожать ее пошел Михаил, заодно извинился:

— Не сердись, Зина нервничает, боится, что умрет при родах.

— Ерунда, это известные страхи, — одеваясь, сказала Юля. — На нее вообще сердиться нельзя, она ребенок. Давай второго встретимся в офисе? Как раз никого не будет, ты там пошаришь.

— Договорились.

Поцеловав его по-дружески в щеку, Юля сбежала по ступенькам, а на повороте подняла голову и еще помахала. Но из подъезда выходила, не торопясь, спешить, собственно, некуда. Мишка предлагал остаться у них, встретить Новый год вместе… Нет, отказалась. Не ради них, а ради себя — ей неуютно везде, какая-то сила внутри не может успокоиться, толкает и толкает Юлю бежать-ехать туда, где люди, но чужие, незнакомые.

Она не заметила и на этот раз автомобиль, следующий за ней по пятам. Нормальному человеку, законопослушному гражданину, а Юля таковой и являлась, никогда не придет в голову, что за ним ведут слежку некие заинтересованные лица. Приехала она в гостиницу, решив принять душ, а после поужинать в ресторане, однако планам не суждено было сбыться.

Что нужно двоим, когда они внезапно встречаются после долгой разлуки? Кровать, только кровать любого размера, ширины, высоты и в любом месте, хоть в сарае, а уж тесный гостиничный номер — просто шик.

В истоме Влада повернулась на бок к Виктору, обняла его за шею, шумно вдохнула запах мужского молодого тела, одуряюще действующего на сознание (оно попросту отключалось), и со стоном, протяжно выдохнула. Спросить ее в обычной обстановке: что такое счастье, девочка? Она не сможет построить простейшую философскую конструкцию типа: счастье — это муж, деньги, дети (разумеется, очередность приоритетов варьируется) и еще что-нибудь дорогое из прошлого — домик у реки, песочница во дворе. Нет, головка Влады мыслит проще: балдею сейчас, а что там в будущем — подумает, когда оно, будущее, наступит. Так что в данную минуту после сумасшедшей страсти Влада была счастлива до чертиков, а Виктор, исполнив долг самца, дремал. Полагая, что он ее не слышит, она, глядя в загорелое лицо ковбоя с грубыми чертами, окруженное соломенными волосами, с чувством восторженной благодарности прошептала:

— Как мне хорошо, Витя… Ты мне сделал такой подарок, такой подарок… Всю ночь будем вместе, потом завтрашний день…

— Мне нужно вернуться домой, — сказал он сонным голосом.

— Что? — приподнялась над ним Влада. — Так ты уедешь? Когда?

— Сейчас, — подскочил с кровати Виктор и начал одеваться. — Я заехал на минутку. Повидаться.

— Опять пропадешь на полгода?

Вопрос, конечно, интересный, впрочем, подобных каверзных вопросов в багаже Влады имелось множество, пора было бросить их в эту бессовестную морду и посмотреть, как она будет выкручиваться. Живет он в пятидесяти километрах — что тут ехать? Было бы желание. Вопросы накапливались, словно медленный яд, постепенно отравляющий тело и душу, но Влада до сегодняшнего вечера не решалась выяснять отношения, боялась рассердить Витеньку. И каждый раз, когда он, появляясь в городе, звонил, она летела к нему, одурманенная обманчивой надеждой. Пару часов спустя надежда умирала практически без мук — скоропостижно.

— Как получится, — ответил он.

— А как же я, Витя? Ты оставишь меня сегодня?

Он застегивал джинсы, но, услышав мольбу в голосе Влады, присел на край кровати, взял ее за плечо, словно хорошего парня, и предпринял попытку договориться:

— У тебя уйма времени, целых полтора часа до двенадцати.

— А почему ты не можешь остаться?

— Зайка, ну, не могу, ждут меня.

— Почему бы нам не пожениться? — напрямую спросила Влада, набравшись храбрости и в некоторой степени наглости. Видимо, жизненный опыт все же толкает хоть иногда подумать о будущем, но реакция Виктора ее расстроила:

— Зая, на фига тебе этот финт? Я живу в деревне, что ты там делать будешь?

— То же, что и все.

— Зая, ну какая из тебя жена? Тебе нужен шум-гам, тусовки, гламур-бонжур. У меня всего этого нет… и вряд ли будет.

— Я могу без этого прожить. Жила же раньше и ничего.

— А чем тебе не нравятся наши встречи? Редко, но метко. И никто никому ничего не должен.

Что на это сказать? В подобных случаях не говорят, а бьют по роже. Влада встала… Нет, бить не стала, хотя могла заехать кулаком так, что он долго не очухался бы. Перед тем как одеться, она поставила руки на бедра и решила высказаться на прощание:

— Прошлый раз ты выставил меня из номера, потому что к тебе ехали важные люди. Позапрошлый раз ты оторвал меня от моего дорогого спонсора, я бросила его, квартиру, которую он снимал для меня, шубу! О такой шубе я даже мечтать не могла, а он купил, потому что не жадный. Я осталась на улице! И тебя это не волновало. Сейчас ты приехал на Новый год, я подумала: наконец в эту ночь никто не убегает, как трусливая скотина. А еще я помню, как ты…