Молодой Ленинград 1981 - Владимир Александрович Приходько

— Это не беда, — успокоил Корнева парторг. — Главное, чтобы вот тут все было хорошо, — и он ткнул себя в грудь.

— Тут-то как раз все хорошо, — вздохнул Корнев, — да как родители посмотрят на это?

— Главное, как она смотрит на это, а не ее родители. Ну-ну, не терзай себя! Хороший у тебя чаек. Может, нальешь?

Корнев наполнил стакан чаем и опять вздохнул.

— Успокойся, — сказал Николай Иванович. — Может быть, тебе надо к той жене съездить — тогда дело быстрее будет?

— Надо бы.

— Как надумаешь — скажи. Я тебя отпущу. — Он наскоро допил чай и ушел со спокойным лицом.

«Ведь знал про Ольгу! — подумал Корнев. — А сделал вид, будто ничего не слыхивал…»

В квартире теперь был порядок. Василий Петрович прилаживал на кухне газовый баллон, когда хлопнула дверь. Он вышел навстречу и увидел Калюжного.

— Привет! — воскликнул он. — Слышь, под подушкой нашел сорок рублей и теперь не могу спокойно спать. Мои или не мои?

— Твои, твои, — поспешил успокоить его Борис Валентинович. — Мне надо было срочно в Москву, а денег в обрез. Вот ты мне и дал… Ты тогда еще на монтаже работал.

— Черт знает, — неуверенно пожал плечами Корнев. — А может быть, ты не у меня брал?

— Я ж помню!.. Так ты теперь покинул свою мастерскую?

— Как видишь. Ну а ты?

— Я — в кабинете… Черт! Приехали американцы по поводу литейного завода. С фирмой «Суинделл Дресслер» заключили контракт. Сумма-то плевая, а возни! Не оберешься. Все специалисты. Всем подай жилье…

— А ты-то при чем? Как я знаю, ты немного другим занимаешься, — заметил Василий Петрович.

— Сейчас все при чем, — вздохнул Калюжный. — Вон даже Дэвид Рокфеллер и тот проявляет пламенный интерес к КамАЗу. Из ФРГ Фридерихс, министр хозяйства, — туда же. Ну, с ними у нас соглашение все-таки на четыреста миллионов марок… Господи! Не верится даже, что когда-нибудь будет автомобиль!

— Как это не верится?

— Конечно, верится, но представить себе не могу.

— Просто ты устал.

— Черт! Откуда на кровати платье? Что это значит? — удивился Калюжный, заметив Ольгино платье на спинке кровати.

— Ж-женюсь, — не совсем уверенно брякнул Корнев.

— А кто хоть твоя невеста?

— Приходи вечером — посмотришь.

— Нет уж. Прийти не могу… Знаешь, приглашаю вас в ресторан «Кама» к семи. Идет?

— Идет, — пожал плечами Василий Петрович.

Перед тем как поехать за Ольгой, Корнев заскочил в мастерскую. У входа, на ящике из-под болтов, сидел Федя Некрасов.

— Ну, что не заходишь? — спросил Корнев. — Не закрыто же.

— Да неудобно без хозяина. — Он глубоко вздохнул. — Только было я смирился и стали мы жить нормально, как приехал Рустам, разбудил тещу, жену, вывел их на кухню, и стали они кричать так, что невозможно было читать. Потом остался у нас ночевать. Потом поехал со мной на работу, заставил уволиться… Теперь я — монтажник. Как залез первый раз наверх — у меня в животе затряслось. Люди по земле — как тараканы! А он грозит.

— А ко мне жаловаться на Рустама приехал? — прервал Корнев.

— Нет. Это я к слову. Мне нужны рабочие ботинки сорок пятого размера. У нас на складе нет. Ты у себя на складе не обменяешь?

— Нет, разумеется. Езжай к Бочкаревой — все-таки кладовщица. Подберет тебе что-нибудь…

Василий Петрович поехал за Ольгой. Некрасов ушел. До конца смены было еще далеко. В прорабке он встретил бригадира монтажников и спросил у него:

— Где Ольга?

— У нее заболела голова, и она уехала домой, — ответил тот.

Корнев ринулся в поселок Гидростроителей. Мигом влетел в квартиру — Ольга пила чай! Корнев был похож на сумасшедшего, поэтому она вскочила и бросилась навстречу. Они обнялись, прижались друг к другу, и он радостно забормотал:

— Ольга, милая…

Она, видимо, решила, что с ним что-то стряслось, заплакала и принялась успокаивать:

— Не надо, все пройдет…

— А сильно болит? — насторожился он.

— Что болит? — переспросила она.

— Голова твоя сильно болит?

— Какая голова? — отпрянула она. — А с тобой что?

— Я из-за тебя расстроился.

— А я — из-за тебя. Я думала, что с тобой что-то…

— Это мне сказали, что ты заболела и уехала.

— Не-ет! — Она радостно рассмеялась. — Я просто рассердилась и сказала: «У меня от вас голова болит!» — и пошла. Они и спрашивают: «Вы куда?» — я со злости и крикнула, что домой…

Поняв, что ничего не произошло, и застеснявшись своих чувств, Корнев сказал:

— Нас сегодня в ресторан пригласили.

— Я никогда в жизни не была в ресторане, — обрадовалась Ольга.

За свою жизнь Корневу довелось побывать во всяких ресторанах, и ему трудно было понять ее, когда она в каком-то порыве принялась копаться в шкафу, накручивать бигуди, греть утюг…

В седьмом часу, когда они, почти готовые к выходу, сдували друг с друга пылинки, хлопнула дверь.

Перед ними стояла Бочкарева.

На ней был светлый брючный костюм, туфли. Разбитые гаечными ключами ногти были выкрашены перламутровым лаком.

— Здравствуйте! — вымолвила она накрашенными губами. — Проходи, — недовольно сказал Корнев.

Она прошла в центр комнаты, вытащила пачку «Казбека» и закурила. Вероятно, ей хотелось произвести фурор…

— Я вам не помешала? Кажись, вы куда-то намылились?

— Да, — ответил Корнев, — меня пригласил товарищ…

— С Ольгой? — почти удивилась она.

— С ней.

Некоторое время все молчали, потом Корнев не выдержал паузы и сказал:

— Извини, но нам надо уже идти.

Она нехотя ткнула окурок в кашпо и вышла.

Музыканты уже возились на крошечной сцене, когда Корнев и Ольга ступили на алый ковер ресторана. Он поискал глазами Калюжного и нашел его за крайним столиком. Тот сидел на фоне бежевых портьер. Завидев их, Калюжный сделал изумленное лицо.

Они степенно пересекли зал. Василий Петрович представил Ольгу. Когда они сели, Калюжный склонил к ней голову и с иронией спросил:

— Вы что будете пить?

— Мне ничего не надо, — ответила она.

— Может быть, сок? Или лимонад?

— Я буду пить то, что и Василий Петрович, — решила Ольга.

Калюжный с усмешкой посмотрел на Корнева. Тому это не понравилось. Заиграла музыка. Ольгу тут же пригласили.

— Ну-у-у! — воскликнул Калюжный. — Ты даешь!

— Что такое?

— Где ты такую откопал? Да она же еще пионерка!

Корнев поморщился.

— Ты взгляни на нее, друг, — продолжал Борис Валентинович. — Что уж ты, себе девушки не можешь найти?!

— Слушай, — не выдержал Корнев, — попытайся больше не затрагивать эту тему.

— Ну, хорошо, — подавил Калюжный недоумение.

Ольга вернулась. Она чинно села перед крахмальной пирамидкой салфетки и внимательно осмотрела зал.

Они пили сладкое шампанское и беседовали. Калюжный все говорил о работе, о качестве строительства…

Внезапно за крайним столиком, у