Партизаны. Судный день. - Олег Солод

— Катя, пусть пришлют побольше материи, — ретранслировал народную просьбу Александр. — А также телевизор, видик и камеру, — добавил он от себя.

— Точно, — кивнул Жора. — И кассет с порнухой.

Юрий повернулся к нему.

— Ты чего, совсем? Это же моя жена.

— А чего такого? — не понял тот. — Я же не говорю — девочек. Дайте-ка мне трубу.

Юра посмотрел на него с подозрением.

— Зачем?

— Не боись, командир. — Жора взял микрофон у Александра. — Слышь, Катюха? Черкни там еще один телефон. 110-7210. Спросить Вову.

— Записала, — сказала Катя. — А что сказать?

— Скажи, Жорик просил к его стволу маслины прислать.

— Как вы говорите? — переспросила Катя. — Маслины к столу?

— К стволу! К стволу, а не к столу.

— Маслины к стволу? — удивилась Катя. — А что это значит?

— Он поймет.

— Хорошо. Записала.

Юрий вопросительно посмотрел на остальных.

— Все?

— Вроде все, — сказал за всех Саша.

Юра забрал у него микрофон.

— Катя, все. Мы не можем долго говорить. Обязательно позвони этим людям.

— Конечно. А ты еще звонить будешь?

— Не знаю. Не уверен. Это у нас такая случайная оказия вышла. Один… знакомый помог. Ну, все.

— Целую. Ой! Юра! Юра! — спохватилась Катя.

— Что?

— Адрес! Ты же адрес не сказал!

— Господи! Точно. Адрес: дорога от Кривохуково до развилки на Большие Козлы, потом два километра к северу. Записала?

— Записала.

— Поточнее бы надо, — засомневался Александр. Его тут же осенило: — Подожди-ка минутку. Майор? Салливан? Ты отключился или как?

— Ньет, — тут же отозвался майор. — Я слушайт. Как говорит Гриша, прикольно. У вас есть съемка экстремальный шоу, да?

— Что-то в этом роде. Майор, ты можешь сообщить наши координаты?

— Ньет проблем. Сейчас запрашивай спутник… So… One moment… Ready![19] Писай.

— Писаю, — Александр перешел на произношение майора, резонно полагая, что это проще, чем тратить время на поправки.

— 33 градус 26 минут восточный долгота, 65 градус 10 минут северный долгота. Писал?

Александр повторил Кате координаты.

— Я записала, — подтвердила Катя. — А это кто сейчас говорил? У вас там что, эстонец?

— Shit![20] — неожиданно выругался майор. — Русский! Game…s over! У меня провьерка. Bye![21]

Звук резко оборвался. В динамиках воцарилась тишина.

— Все. Накрылся майор. Нашим эмалированным тазом, — прокомментировал Жора.

Александр не был склонен принимать проблемы американца столь близко к сердцу.

— Все нормально, мужики! — радостно сказал он. — Главное, успели! Если Юрина жена моим позвонит, ребятки живо подсуетятся! Живем, мужики!

— Живем! — загалдели все.

— Юра? Юра? — кричала в трубку Катя. — Разъединили… — Она убрала телефон в сумочку, стараясь не смотреть на генерала. Ей было несколько неловко. С одной стороны, Кипелов обещал помочь, но с другой — Юрий почему-то просил держать подробности звонка в тайне от него.

— В чем дело, Катерина Сергеевна? — осведомился Юрий Борисович. — Плохие новости?

— Да нет, все нормально.

— Каким образом ему удалось с вами связаться? Он звонил из штаба? Что он сказал?

Катя засуетилась, не зная, как половчее уйти от ответа.

— Юрий Борисович, извините меня, ради бога, но я совершенно забыла про одно срочное дело. Мне нужно идти. И спасибо вам огромное. Вы были так галантны.

Генерал не купился на лесть.

— Это как-то связано с Юрием?

— О, нет, — довольно фальшиво запротестовала Катя. — Никоим образом. У Юрия все в порядке. Он всем доволен. Почти всем, — поправилась она, вспомнив, что генерал только что был свидетелем их разговора. — А теперь, простите, — извинилась Катя, — но я очень спешу.

— Да, конечно. — Кипелов проводил ее к выходу. — Катерина Сергеевна, если у вас будут еще контакты с Юрием — держите меня в курсе, — попросил он.

— Разумеется, — Катя быстро покинула кабинет.

Генерал сел за стол и раздраженно хлопнул по нему ладонью.

— Что это еще за звонок?! Так хорошо все шло… Рудаков! — позвал он адъютанта.

Глава четвертая

Заговор

Посреди фермы Бодуна стоял ладно скроенный домик. Чувствовалось, хозяин срубил его с любовью и для себя. К дому подъехала телега, на которой восседал старик Терентий.

— Мир этому дому, — поздоровался он, входя.

— Заходи, Терентий, — пригласил хозяин.

— Здравствуй, Семен Михалыч.

Бодун выглянул в окно.

— Ты один сегодня, никак?

— Один. Аки перст.

— А где ж твои бабы?

— Бабы-то? Да где ж им быть. Известно где. В деревне бабы.

— Чего-то я не пойму, — забеспокоился Бодун. — Позавчера вместо пятерых три приехали, вчера — одна, сегодня вообще никого. А птица как же? Ей уход нужен.

Терентий степенно присел на лавку.

— Так чего ж тут не понять, Михалыч. Как энти служивые к нам прибыли, бабы словно с цепи сорвались. Марья вчерась, не поверишь, пехом в ихнюю часть поперла. Надоть, говорит, одежу людям подшить. Знаю я ейное подшивание. Хахель у ней там. Из ученых. Алена, почитай, который день с дохтуром.

— Алена? — насторожился Бодун. По голосу чувствовалось, что эта информация его взволновала.

— Алена, — подтвердил Терентий. — Он у нас в деревне анбулаторию открыл. Бабы-то поначалу пошли, а потом чего-то спужались. Дохтур к Алене на поклон: так мол и так, помогите, уважаемая Алена Николаевна, наладить контакт с населением. Та покочевряжилась малость, а когда её Николаевной обозвали, так и растаяла. Вот они таперича и налаживают. Да что там Алена, когда Никаноровна…

— Что? И Никаноровна туда же? — не поверил Бодун.

— Да почище молодых. «Заходите, Поликарп Сергеевич… Ждем вас, Поликарп Сергеевич…» — передразнил Терентий.

— Это кто же такой?

— Плотник ихний. Мужчина в возрасте, а туда же. Бабы у них в городе перевелись, что ли?

— Ну, а остальные как? Семеновна с Петровной тоже ухажеров нашли?

— Тут бог миловал. Контингенту для них подходящего нету.

— И то хлеб, — несколько успокоился фермер. — Хоть эти ездить будут. Но вообще-то не дело это. Вдвоем им не управиться.

— Ты, Михалыч, погоди планы строить, — опустил Бодуна с небес на землю дед. — Энтих двоих из деревни тоже палкой не выманить.

— Как? — не понял тот. — Ты же сказал — для них контингента нету?

Терентий согласно кивнул.

— Нету. Вот они и ждут.

— Чего ждут?

— Подкрепления.

— Это Семеновна-то? Она ж у тебя в маразме.

— В маразме-то она в маразме, а когда надо — понимает. Вдруг енерал какой в возрасте прибудет. А она в отъезде. Вот и караулит. И Петровна с ней. Хотел Салтычиху привезть. Эта вроде согласная. А тоже говорит: «Чего я одна поеду?» Конпания ей нужна.

— Погоди, Терентий. Ты ж меня без ножа режешь, — взволновался Бодун. — Страус птица хоть и неприхотливая, а внимания требует.

Старик вздохнул.

— Я тебе так, Михалыч, скажу. Баба — она как страус. Ей тоже без внимания никак.

Озадаченный Бодун присел рядом с ним на лавку.

— Ты меня прямо ошарашил. И где же выход? Может, перерезать их всех?

— Баб? — испугался старик.

— Каких баб? Страусов!

Терентий придвинулся поближе к Бодуну и принял заговорщицкий вид.

— Нет, Михалыч, ты пока погодь птицу бить. Есть у меня один план, как эту проблему решить.

— План? Какой план?

— А вот послухай. Проблема-то у нас в чем?

— В бабах твоих.

— Не в бабах. Проблема в воинах. Ежели б они не возвернулись, так и в бабах спокойствие было бы. Так?

— Так, — согласился Бодун.

— Вот я и думаю. Надо командирам ихним отписать, чтоб забрали их отсюдова. Мол, безобразничают, ироды, спасу нет гражданскому населению. А коли их отсюдова заберут, так и бабы угомонятся, и птицу бить не надо. Как Виссарионыч сказывал, нет человека — и проблемы нету.

Бодун задумался.

— Заберут? — этот вариант не очень устраивал фермера. С тех пор как «партизаны» начали помогать ему по хозяйству, он понял, насколько тяжело в лесу одному, и не хотел возвращаться к прежнему состоянию. — Тоже не очень здорово. Они мне охотничье хозяйство налаживать собрались. Сколько лет сам думал, да руки не доходили. Твои-то бабы для этого не годятся. А с мужиками я за месяц все обделаю — песня будет.

— Смотри, Михалыч, — предупредил Терентий, — как бы другую песню запеть не пришлось. Как птица твоя подохнет…

— Типун тебе на язык. — Бодун посмотрел на старика и хитро прищурился. — Кстати, я не пойму, тебе-то они где дорогу перешли? Али трон твой зашатался?

Старик моментально встрепенулся, поскольку прозорливый фермер попал в самую точку.

— Какой такой трон? — возмутился он подобному предположению. — Эх, Михалыч… Я к тебе с дорогой душой, вижу — хозяйство гибнет, а ты… — старик с досадой махнул рукой и встал.