Тьма Господня - Сергей Юрьевич Катканов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А есть носители длинного исторического сознания. Это не просто люди, которые знают историю, это люди, для которых исторические события являются частью их собственной судьбы, для которых триумфы и трагедии прошлых веков — источники живых эмоций, тема напряженного сопереживания.
Для меня, например, то что было 100–200 лет назад — это было вчера, причем лично со мной. Гражданская война между белыми и красными прошла через мою судьбу, и поражение белых для меня — личная трагедия. Я современник людей Серебряного века, современник русской смуты XVII века, её завершение, избрание на царство царя Михаила — моя личная радость. Победы Александра Невского вызывают в моей душе такой восторг, как будто я там был. Так же, как и взятие Иерусалима крестоносцами, так же, как и подвиги рыцарей Храма, и трагедия Ордена Храма заставляют душу трепетать гораздо сильнее, чем колебания курса доллара и множество других ни чего не значащих мелочей, налипающих на жизнь любого человека.
В таком сознании нет ни чего уникального, я лично знал многих людей с длинной историей. Сейчас вот вспомнил одного юношу, глаза которого горели, когда он рассказывал о гражданской войне в США. Он переводил песни южан, и в этих стихах было столько искреннего восхищения и искренней боли, как будто он ещё вчера сражался под знаменами генерала Ли. К слову сказать, поражение южан в той войне оказало столь значительное влияние на ход мировой истории, что это самым непосредственным образом влияет на судьбу современной России.
Я знаю людей, которые до хрипоты, до личных обид готовы спорить о Наполеоне, что уж говорить про историю второй мировой. Тут вообще ходят стенка на стенку, а их с флангов жестко жмут ещё две стенки. И поражение белых терзает душу не мне одному.
Всё это люди с длинной историей в душе, люди, способные выйти за пределы собственной личности. Эти люди могут показаться странными, но вы посмотрите, какие страсти кипят на футбольных трибунах, посмотрите на драки между футбольными фанатами. Переживать по поводу давно отшумевших событий всяко не более странно, чем переживать по поводу футбольного матча. Футбольные фанаты — люди с горящими сердцами, но с пустым сознанием, а сознание ведь вовсе не обязано быть пустым. Хотя, когда у нас в Вологде футбольные фанаты создали монархическую организацию, я понял, что тут всё сложнее.
Итак, есть люди с короткой историей, а есть люди с длинной историей. Последних — меньшинство, не более 10–15 %. Не удивительно, что демократическая власть ориентируется на большинство и во всем ему потакает. Этим и объясняются многие странности нашего постидейного общества.
Кажется, с этим ни чего не возможно сделать. Как изменить людей, в чьем сознании история — это лишь несколько десятилетий? Но мы сейчас убедились, что тут кое-что можно сделать при желании. Великую Отечественную войну можно было давно забыть и почти не вспоминать о ней и даже 9 мая сделать рабочим днем. Но вместо этого массовое сознание ежегодно подвергается такой массированной обработке, что и камни бы заплакали. Да плюс ещё сняли множество неплохих современных фильмов о войне. А в итоге «бессмертный полк» стал воистину всенародной акцией. Можем, когда захотим.
Если приложить хотя бы десятую долю этих усилий, то и день памяти Александра Невского стал бы в массовом сознании настоящим днем защитника Отечества, и на 4 ноября народная душа откликалась бы как на воистину святой день.
Нельзя плестись в хвосте за массовым сознанием, оно вам ни чего не предложит кроме трансформации политических праздников в гендерные. Надо просто выбрать несколько ключевых поворотных точек истории и десятилетиями бить по этим точкам с неослабевающим упорством, и тогда все гвозди будут забиты там, где надо.
Вы, конечно, будете смеяться, но пропаганду можно строить не только на вранье, но и на правде. А говорить правду легко и приятно.
Смерть подполковника Рощина
Перечитал недавно «Хождение по мукам» Алексея Толстого. Удивительная книга. Очень талантливая и бесконечно подлая.
К первому тому вообще нет вопросов, здесь проявляется только талант автора, его подлость проявится позднее. Сестры, Катя и Даша, очень живые, психологически безупречно выверенные. Милые и пустые барышни-интеллигентки, очень, полагаю, типичные для предреволюционной эпохи, по которым жизнь потом проехала колесами. И чем они нежнее, тем ужаснее звучит хруст их костей под колесами истории.
Очень хорош Бессонов — байронический герой, не вполне уже уместный в начале XX века, и всё-таки ярко типичный в самой своей неуместности. Бессонов несколько припозднился со своим романтическим индивидуализмом, но таких было полно на просторах Серебряного века. Человек навыдумывал себе всяких искусственных страданий, а страдания неожиданно оказались настоящими. Смерть Бессонова потрясающе бессмысленна, так же, как и его жизнь. Но это уже подлинная трагедия, не выдуманная.
«Хождение по мукам» — это очень живая, яркая, душераздирающая история того, как реальная жизнь с неумолимостью механизма перемалывает нашу интеллигенцию, очень трогательную в своей хронической бессмысленности, вызывающую гнев и ненависть своим клиническим идиотизмом и космическим самомнением, вызывающую жалость и сострадание, как нежный цветок, на который наступили сапогом.
Очарователен Телегин — добрый, честный, простодушный и совершенно аполитичный инженер, который не стал изображать из себя Анну Каренину и вместо того, что бы броситься под поезд, в этот самый поезд заскочил. Очень логично с его стороны и вполне психологически достоверно. Полагаю, таких телегиных у красных хватало.
Телегин тоже интеллигенция, но интеллигенция техническая. Ему ближе те, кто дело делает, а не разговоры разговаривает. Очень даже понятно.
Толстой хорошо передает главный пафос большевизма, который очаровал многих интеллигентов. Наша гнилая интеллигенция знала свою главную слабость — склонность к бесконечным разговорам и неспособность ни к какому действию. И тут они видят большевиков — жестких, решительных, всегда знающих, что делать и делающих это вопреки всему и не смотря ничто. Часть интеллигенции, глядя на большевиков, продолжает размазывать сопли по тарелке, но очень легко представить себе интеллигента, который восторженно крикнул большевикам: «Я с вами!», даже не вникая в то, куда поведут страну эти решительные люди.
Ещё мне очень нравится у Толстого, как рельефно и выпукло он описывает даже второстепенных персонажей. Казалось бы, появился человек на страницах романа с тем, чтобы почти сразу же
