Апокалипсис завтра - Алена Багрянова

«Это будет длинная ночь», — подумала Хло, когда, смеясь, обрызгала Эда водой, а он, тряхнув головой на собачий манер, последовал за ней в воду.

ГЛАВА 4

Телепат отошел от двери ванной, где сейчас вовсю поливал себя холодной водой Руперт, и удовлетворительно улыбнулся. Замазать дыры в сознании парня стало делом не самым легким, но этернель справился быстро. Руп расслабленно восхвалил в мыслях душ и живительную силу воды, решив, что мигрень прошла именно из-за водных процедур. Сам Бротт дивился потенциалу девочки. Ее надо обучать и немедленно. Ты можешь быть вампиром с неиссякаемой силой, но если не умеешь ею пользоваться, не знаешь даже основ магии собственного клана — ты представляешь опасность. Приступать стоило немедленно, но Дэни устала после дороги, Джимм не хотел сейчас ее дергать, а то кто знает, во что это может вылиться. Стоило узнать точно, что именно умеет эта маленькая одаренная девчушка.

Мужчина вздохнул, спускаясь по лестнице на первый этаж. Девчушка. Взгляд ее изменился. Никакого испуга, неуверенности и растерянности там больше не было и в помине. Дэни выросла.

В доме, где живет этернель, полукровка и двое людей, никогда не чувствовалось то вечернее время, в которое все тихо занимались своими делами, готовясь ко сну. Здесь всегда кто-нибудь да бодрствовал. Хотя, на самом деле, Джимм очень плохо помнил то состояние. Мать наоборот обычно перед тем, как ему лечь спать, уходила на работу.

Когда он спустился вниз, женщины даже и не думали идти по кроватям. Вечер только начался. Несмотря на то, что обе — мать и дочь — сами устали от всей предпраздничной суеты.

— Джимм, мальчик мой, — подозвала к себе музыканта Розалия, и Бротт в который раз ухмыльнулся. Общение у них складывалось интересное. Розалия хоть и знала, что чисто технически Джимм старше ее, но никак не могла отвязаться от привычки видеть в нем двадцатипятилетнего мужчину, коим он казался всем внешне. Впрочем, это даже нравилось ему. — Унеси стаканы на кухню, пожалуйста. И по дороге не разбей, я над ними два дня мучилась, — женщина указала на поднос, где стояла дюжина красиво расписанных специальной краской для стекла фужеров.

— У тебя просто здорово вышло, — честно признался Джимм, поднимая поднос. — Может, стоит снова сесть за холст и взять в руки кисть?

Она помотала головой, выдав грустную улыбку.

— Вдохновение ушло много-много лет назад, — призналась она и тут же прищурилась. — Что ты задумал, Джимм?

Сейчас она напомнила ему Саманту, с той же искоркой в глазах и полуулыбкой.

— В смысле?

— Четвертый раз за двадцать минут спускаешься, выбегаешь на улицу и возвращаешься. Что ты там таскал?

Телепат лишь улыбнулся и пошел в сторону кухни.

— Верни ее к завтраку, — тихо произнесла Розалия и заулыбалась, покачивая головой в тот момент, когда он остановился и удивленно обернулся. — Скоро ты станешь ее мужем, и я не смогу тебе что-либо диктовать, так? А пока это не произошло… только попробуй опоздать.

На кухне была только Саманта. Она стояла спиной к выходу и разглядывала разложенные скатерти на столе. Наверное, выбирала, которая из них подойдет лучше для небольшого праздничного фуршета. Джимм прошел мимо, загадочно стреляя глазами. Поставил поднос рядом с остальной приготовленной на скорое празднество посудой и развернулся, опираясь руками о светлую столешницу кухонного гарнитура. Саманта лишь на секунду подняла взгляд и снова уставилась на скатерти, имитируя глубокую задумчивость.

— Синяя, — просто сказал Бротт. — Если Эдду разбуянится и прольет что-то, будет не сильно и заметно. И без разницы, что не особо торжественно.

Сэм молчала, не поднимая глаз. Неужели ее и в правду что-то задело? Ох уж эти дурацкие женские гормоны.

Он затаил дыхание, прислушиваясь к биению крохотного сердечка внутри девушки. Надо же, ребенок еще такой маленький, а уже есть сердце, что колотится с удвоенной скоростью. В груди что-то счастливо екнуло, и Джимм сглотнул. Как же так. Слыша крохотное создание внутри любимой, мужчина еще больше боялся себя. Казалось, что задень он ее как-то неосторожно, и Саманта пострадает, а также пострадает и нерожденный ребенок. Головой музыкант понимал, что Сэм вовсе не хрустальная, не больная, и вообще по сравнению со смертными гораздо выносливее, но что поделать, когда по телу проходят мурашки от стука сердца собственного ребенка?

Мужчина выдохнул, оторвался от гарнитура и медленно обошел Сэм, подошел сзади к ней вплотную и обнял, склоняя голову вниз. Губами он прикоснулся к ее уху и очень тихо произнес:

— Два теплых одеяла, горячее какао в термосе, немного еды и отличный фотоаппарат лежат сейчас в машине. Предлагаю сделать ночную вылазку в парочку живописных мест. Отказа не приму, — правая ладонь скользнула вниз к животу и остановилась там. — Сэм, я его слышу. Это одновременно страшно и чудесно. Не представляю, что нас с тобой ждет.

— Я не знаю, — спустя минуту прошептала она в ответ едва слышно. — Мне страшно, Джимм. Что если мы выпустим в мир очередного чудовищного полукровку? Что если наш ребенок сойдет с ума, как остальные? Ведь стабильных полукровок практически не существует. Я — ошибка природы, — хмыкнула она, спиной теснее прижавшись к Джимму. — Что будет с нами, если нашего сына или дочку придется убить? Джимм, я не уверена, что переживу подобное. Он еще такой маленький, но я уже ощущаю его как частичку себя. Частичку нас с тобой. Просто беззащитный ребенок, не властный над собой.

Джимм крепче обхватил ее руками и уткнулся носом в ее макушку, но прежде чем он успел хоть что-то сказать, Сэм продолжила:

— Ладно, давай сегодня не будем об этом. Зря я завела этот разговор. Случиться может все что угодно, но я верю, что вместе мы обязательно справимся. У нас нет другого выбора, — последние слова прозвучали не слишком то и позитивно, поэтому Сэм поспешила продолжить. — А теперь, — она повернулась в его руках и с легкой улыбкой заглянула в его янтарные, так завораживающие ее глаза, — я разрешаю тебе украсть меня из дома на пару часов. Думаю, мы заслужили немного уединения.

ГЛАВА 5

Париж, Франция.

Чертова сырость, гребаный холод, сраные камни. Сколько он уже находился здесь? Странно, но раньше не особо чувствовалось, насколько мертво его тело. Теперь же Курт постоянно ощущал это — бессильный холод, ледяным ядом растекающийся по венам, затихшее каменное сердце, тянущее куда-то вниз. Вся его сила вдруг ушла, он стал слабее смертного. А еще эти приступы. Те моменты, когда цепкая когтистая лапа