Жду ответа - Дэн Хаон

Потом в коридоре услышала, как мальчишки обсуждают автомобиль Джорджа Орсона. Она и сама заметила «мазерати-спайдер», крошечный, серебристый, с откидным верхом, вмещающий всего двух человек, почти игрушечный.

«Видели?» — услышала она вопрос Тодда Зилки, которого ненавидела. Он был футболистом, могучим верзилой, хоть сыном юриста, настолько хорошо успевающим в школе, что его выбрали в Национальное общество почета, после чего Люси перестала посещать собрания. Будь она посмелее, совсем вышла бы, отказалась от членства. В среднем классе именно Тодд Зилка стал называть ее Лайси,[13] в чем не было бы ничего страшного, если бы они с сестрой действительно не заразились вшами — педикулезом — и были с позором изгнаны из школы, пока не избавятся от паразитов, и даже через годы многие называли ее «Лайси», возможно запомнив только это после двенадцатилетней совместной учебы.

Люси прозвала Тодда Зилку Тодзиллой, однако не сумела добиться, чтобы прозвище к нему приклеилось.

Тот факт, что твари вроде Тодзиллы живут и процветают, стал среди прочего хорошим поводом навсегда покинуть Помпею, штат Огайо.

Тем не менее она тайком прислушалась, как он излагает свое дурацкое мнение идиотам приятелям в школьном коридоре. «Я имею в виду, — говорил он, — мне хотелось бы знать, откуда у захудалого учителишки бабки на такую тачку? Похоже, импортная, итальянская, знаете? Наверняка на семьдесят кусков тянет!»

Она невольно обомлела. Семьдесят тысяч долларов — впечатляющая сумма. И снова вспомнила Джорджа Орсона, стоявшего перед ними в классе, Джорджа Орсона в облегающей черной рубашке, объясняющего, что Вудро Вильсон был белым расистом, и цитирующего Анаис Нин:[14]

«Мы видим не настоящие вещи, а самих себя. Потому что за видящим оком всегда стоит „я“».

В один прекрасный день вскоре после этого Тодзилла поднял в классе руку, и Джордж Орсон с надеждой кивнул. Будто собирался вместе с ним обсуждать конституцию.

«Да?.. Э-э-э… Тодд?» — сказал Джордж Орсон, и Тодзилла ухмыльнулся, оскалив крупные зубы с железной ортопедической пластинкой.

«Так, мистер О, — сказал он, принадлежа к числу придурков, которые считают прикольным называть учителей и прочих взрослых глупыми кличками. — Вот что, мистер О, — сказал Тодзилла. — Откуда у вас такая машина? Обалденная».

«Ох, — сказал Джордж Орсон. — Спасибо».

«Что это? „Мазерати“?»

«Совершенно верно». — Джордж Орсон оглядел остальных, и Люси показалось, что их с Джорджем Орсоном взгляды встретились на долю секунды, словно они были заодно, молча признав Тодзиллу неандертальцем. Потом Джордж Орсон переключил внимание на доску, на конспект, еще на что — то.

«Почему же вы школьный учитель, если можете себе позволить такую машину?» — продолжал Тодзилла.

«Пожалуй, потому, что преподавание в средней школе меня вполне устраивает», — сказал Джордж Орсон. С непроницаемым видом. Снова взглянул на Люси, уголки губ вздернулись так, что ямочка на подбородке исчезла. Возможно, лишь она заметила моментальный намек на скрытое веселье. Люси улыбнулась. Забавный. Интересный.

Но Тодду это не понравилось. Потом, в коридоре, в школьном зале, в кафетерии, она слышала, как он критически повторял тот же самый вопрос: «Откуда у школьного учителя такая машина? Преподавание его на хрен устраивает, поцелуйте меня в задницу! По-моему, просто богатенький педик или охотник до малолеток. Просто балдеет среди ребятишек».

Пожалуй, тут она впервые подумала: «М-м-м…» Ее саму заинтриговала мысль о богатстве Джорджа Орсона, о его мягких, но мужских руках, испещренных венами.

Они выехали из Помпеи в «мазерати», и, может быть, это ей придавало уверенности. Она думала, что хорошо смотрится в этой машине, на автостраде их разглядывали, один тип выглянул из внедорожника, картинно подмигнул на манер артиста немого кино или мима. Она со своей стороны демонстративно не заметила, хотя фактически даже купила тюбик яркой губной помады, как бы в шутку, но, глядя на себя в боковое зеркало, в душе радовалась эффекту.

Кем ты стала бы, если не Люси?

Они часто обсуждали этот вопрос, когда Джордж Орсон не запирался в «студии».

Кем ты хочешь стать?

Однажды Джордж Орсон откопал в гараже лук и стрелы, они пошли на берег пострелять на пробу. Настоящей мишени он не нашел, поэтому долго возился, подыскивая для Люси что-нибудь подходящее. Например, пирамиду банок из-под содовой. Старый пляжный мяч, всего наполовину накачанный. Большую картонную коробку, на которой начертил круги черным маркером.

Когда Люси вставила стрелу в тетиву, вскинула лук, постаралась прицелиться, Джордж Орсон начал задавать вопросы.

«Кем ты предпочла бы стать — непопулярным диктатором или популярным президентом?»

«Легко ответить», — сказала Люси.

«Лучше жила бы в бедности в прекрасном месте или в богатстве в ужасном?»

«По — моему, вряд ли бедные люди когда — нибудь живут в прекрасных местах», — сказала она.

«Лучше бы утонула, замерзла насмерть или сгорела при пожаре?»

«Джордж, почему ты всегда мрачно шутишь?»

Он скупо улыбнулся.

«Поступила бы в колледж, даже если бы денег хватило, чтоб всю жизнь не работать? То есть, — продолжал Джордж Орсон, — поступила бы просто ради образования или только ради какой-то карьеры?»

«М-м-м… — задумалась Люси, пририсовывая бороду пляжному мячу, лениво колыхавшемуся на ветру. — Думаю, ради образования. Хотя если б денег хватило, чтобы никогда не работать, может, выбрала бы другую специальность. Какую-нибудь непрактичную».

«Понятно, — сказал Джордж Орсон. Он стоял позади нее, прикасаясь к спине грудью, помогая целиться. — Например?» — спросил он.

«Например, историю», — сказала Люси, улыбнулась в его сторону и пустила стрелу, которая описала извилистую неуверенную дугу, потом упала на песок приблизительно в футе от пляжного мяча.

«Почти в яблочко! — шепнул Джордж Орсон, все еще к ней прижимаясь, обхватывая рукой за талию, касаясь губами уха. Она почувствовала, как губы шевельнулись и выдохнули: — Очень близко».

Она вновь вспомнила об этом, выйдя из дома и остановившись в ночной футболке, со сбившимися набок примятыми волосами — в данный момент ничего привлекательного.

— Джордж! — крикнула она еще раз.

И, осторожно ступив босыми чувствительными ногами на гравий подъездной дорожки, направилась к гаражу. Это была деревянная постройка вроде сарая, заросшая по бокам высокими сорняками, где с ее приближением со стрекотом запрыгали потревоженные кузнечики. Сухие крылышки трещали, как погремушки; она забрала в кулак рассыпавшиеся волосы.

Они больше не выезжали в «мазерати» после приезда. «Слишком в глаза бросается, — сказал Джордж Орсон. — Незачем привлекать к себе внимание». И на другое утро она проснулась, а его уже не было ни в постели, ни дома, и в конце концов Люси нашла его в гараже.

Там стояли две машины. Слева «мазерати», целиком накрытый оливково-зеленым брезентом. Справа старый красно-белый пикап «форд-бранко», скорей всего, семидесятых-восьмидесятых годов. Капот пикапа был поднят, над двигателем склонился Джордж Орсон.

Он был в старом рабочем комбинезоне, и она чуть вслух не рассмеялась. Непонятно, где можно выкопать такой комбинезон.

«Джордж, — сказала она. — Я тебя обыскалась. Что ты тут делаешь?»

«Машину чиню», — сказал он.

«А-а-а», — сказала она.

И хотя в основном он остался самим собой, выглядел — как бы сказать — ряженым в грязном комбинезоне, с нечесаными вздыбленными волосами, с замасленными черными пальцами, она содрогнулась.

«Даже не знала, что ты умеешь машины чинить», — сказала Люси, и Джордж Орсон бросил на нее долгий взгляд. Огорченный, по ее мнению, будто он припомнил собственную ошибку, совершенную в далеком прошлом.

«Возможно, ты многого обо мне не знаешь», — сказал он.

Поэтому она теперь помедлила, топчась в дверях гаража.

Пикап исчез — ее пробила дрожь сомнения, пока она разглядывала голый бетонный пол с маслянистым пятном в пыли на месте старого «форда-бранко».

Он уехал — оставил ее в одиночестве — бросил…

«Мазерати» на месте, по-прежнему накрыт брезентом. Она не совсем брошена.

Хотя знает, что у нее нет ключей от машины.

Даже если бы были, она не сумеет вести автомобиль с механической коробкой передач.

Думая об этом, Люси оглядывала полки: банки с машинным маслом, бутылки с голубоватой стеклоочистительной жидкостью, коробки с болтами, шурупами и прокладками.

Небраска еще хуже Огайо, если такое вообще возможно. Беззвучное место, думала она, хотя порой оконные рамы глухо дребезжат под ветром, слышится его долгое дуновение в сорной траве и пыли на сухом ложе озера, иногда над домом раздается внезапный ужасный хлопок, когда военный самолет преодолевает звуковой барьер, стрекочут кузнечики, прыгая с одного колеса на другое…