Поцелуй бабочки - Натали Вокс

И не только строители метро, хотелось сказать Одри. Но стоило Витторио заговорить, как ее снова стали одолевать фантазии. Его чувственные губы, его руки…

— Боюсь, скоро примут решение, что строительство метро для Рима важнее, чем древние святыни.

Тут Одри опомнилась и быстро вставила:

— Могу себе представить, как это трудно, если всюду проложены катакомбы…

— Не под самим городом. У древних римлян существовало жесткое табу на захоронение не только тел, но даже пепла людей в городе. Их зарывали за городской стеной, в катакомбах, протянувшихся на восемьсот километров.

— В самом деле? — с трудом выговорила она. — Я не знала…

— Естественно. — Всего одно слово, а сколько в нем яда… — Вы были в подземельях?

— Да, Это было очень интересно. Но, боюсь, мне придется отклонить ваше предложение помочь в раскопках, если вы не сдадите мне землю в аренду, я буду вынуждена вернуться домой и попытаться найти что-нибудь другое.

О боже, беспомощно подумала она, я разговариваю как викторианская барышня, которая получила бесчестное предложение и смертельно боится показаться грубой и высокомерной…

Он кивнул.

— Сообщите мне, когда вас надо будет отвезти в аэропорт.

— Нет, спасибо, — отказалась она. — И вовсе не обязательно говорить об этом с такой надеждой!

Все, с нее достаточно! Вежливость? Это понятие ему неведомо! На какое-то мгновение ей показалось, что Витторио улыбнулся. Не будь дурой, Одри, это всего лишь насмешка…

— Хотите, я расскажу вам о дворце Ливии? — мягко спросил он.

Она глубоко вздохнула и воскликнула:

— Расскажите! Конечно, если у вас есть время… — Надо было резко менять тактику.

— Есть. — Он улыбнулся — не слишком насмешливо — и взял Одри за руку. — Это прекрасный образец интерьера, — промолвил Витторио, ведя ее по траве. — Невозможно представить себе более поразительный контраст между изысканностью фресок и грандиозностью стен, которые они украшают. Прогулка по Риму — это путешествие во времени, — более мягко добавил Маричелли. Он слегка сжал руку Одри — отчего женщину охватил странный тревожный трепет — и свернул к северо-восточному углу раскопок. — А здесь, — продолжил он, говоря таким тоном, словно был чрезвычайно доволен собой, — были доисторическая крепость, потом место прогулок знати…

— Угу.

— А отсюда, — останавливая спутницу, объявил он, — из развалин того, что было когда-то императорской ложей, открывается прекрасная панорама Большого цирка. Видите?

Одри посмотрела на раскинувшийся внизу каменный овал и кивнула.

— Видите украшенного венком императора, дающего знак к началу гонки колесниц? — спросил Витторио, словно гипнотизер. — Видите толпы народа, смешение роскоши и нищеты? Слышите крики? — Затем он указал рукой в противоположную сторону. — Видите прачечную? Ощущаете тепло и пар? А многолюдные рынки? Одри, вы можете представить себе одежду тех времен? Тоги, сандалии, контраст белого, пурпурного и золотого? Вызывающую бедность и величие?

Он наклонился и шепнул Одри на ухо, обдав ее дыханием, от которого шея женщины покрылась гусиной кожей:

— А вот лестница, на которой убили Цезаря… Вы чувствуете дыхание истории, Одри?..

Она пыталась, но его близость и магнетизм были сильнее. Одри видела только четкий профиль Витторио, коротко подстриженные волосы, рот, к которому ей хотелось прижаться губами… Но тут кто-то произнес его фамилию, и чары исчезли. Голос Витторио был таким мягким, таким завораживающим… Одри с досадой обернулась и увидела шофера в униформе, который поднял руку, пытаясь привлечь внимание Маричелли.

— Меня вызывают… Извините, — пробормотал Витторио. Он поглядел на Одри сверху вниз и потрепал ее по щеке. — Один маленький совет. Не преследуйте мужчину, который не хочет, чтобы его преследовали. — Витторио быстро зашагал прочь, а Одри почувствовала себя так, словно получила пощечину. Радость, удовольствие, очарование — все исчезло. Он смеялся над ней. И это было больнее всего.

Помертвев от обиды, она сделала несколько шагов, оперлась о стену на самом верху лестницы и принялась следить за тем, как Витторио идет к черному лимузину. Шофер придержал дверцу с почтением, которое оказывают только важным особам, и Витторио сел на заднее сиденье… рядом с той самой потрясающе элегантной женщиной, которая так чарующе улыбалась ему сегодня утром.

Одри отчаянно хотела возненавидеть его… и не могла, потому что Витторио показал ей, каким он может быть. Зачем он сделал это? Чтобы продемонстрировать, как умеет обольщать? Чтобы заставить понять, почему женщины бегают за ним толпами? Судя по отношению к нему Эмили, так оно и было. Сама Одри видела только то, как они ему улыбались. Значит, вот как он ведет себя с Фелицией?

Разозлившись на себя за то, что приняла его шутку всерьез, Одри продолжала смотреть в никуда. А что могло произойти, если бы не пришел шофер? Как быстро Витторио надоела бы эта игра? Или он ждал машину и просто убивал время? Неужели он действительно настолько важная персона?

Она не знала, что означал флажок на капоте машины, но похоже, это был знак итальянского правительства. Эта птица не твоего полета, Одри, сказала она себе. Но все же она извинилась. Или нет? Похоже, он принял ее извинения, даже улыбнулся…

Слабая, печальная улыбка коснулась ее губ. Может быть, он не так уж ненавидит ее… Прекрати, Одри, прекрати убеждать себя в том, во что невозможно поверить…

Испустив тяжелый вздох и мечтая оказаться дома, где ее не станут раздражать важные шишки из ведомства по охране памятников, разъезжающие на лимузинах с шоферами, Одри медленно спустилась по лестнице. Пора заканчивать экскурсию. А как только она вернется, надо будет позвонить Кэтрин, выяснить, нет ли новостей, и попросить обязательно найти новое место, пока хитрость не обнаружилась и насмешки Витторио не перешли в бешеный гнев.

— Пол поможет, — сказала она Кэтрин по телефону, надеясь, что это правда. — А я прилечу ближайшим рейсом, на который смогу достать билет. Нет, не беспокойся, все будет нормально, — подбодрила она помощницу, но в тоне Одри было больше надежды, чем убежденности. — Просто сделай все, что сможешь.

Одри нажала на рычаг, чувствуя в голосе Кэтрин нечто, чему не смогла найти названия, и позвонила в аэропорт.

— Понедельник? — взволнованно воскликнула она. — А раньше нельзя? Нет, ладно, примите заказ, запишите меня в очередь на возврат… О'кей, спасибо.

Понедельник? Это невозможно… Впрочем, ничего поделать было нельзя, оставалось надеяться, что за уик-энд кто-нибудь откажется от билета. Правда, служащий аэропорта не сказал, сколько человек уже записалось на возврат.