Медвежонок по имени Паддингтон - Майкл Бонд

– Какой-то он бестолковый, – заметил Паддингтон, поглазев с минуту на зрителей. – В нём все ещё меньше кажутся!

– Да ты его не тем концом повернул, глупышка! – рассмеялся Джонатан.

– Всё равно бестолковый, – упорствовал Паддингтон, перевернув бинокль. – Если бы я знал, ни за что бы его не купил. Впрочем, – добавил он, поразмыслив, – может быть, он в другой раз пригодится.

Как раз в этот момент оркестр закончил играть увертюру, и занавес поднялся. Сцена изображала комнату в большом загородном доме, и сэр Сейли Блум, в роли богатого сквайра[9], расхаживал по ней взад и вперёд. В зале загремели аплодисменты.

– Что ты, его нельзя брать с собой, – шепнула Джуди. – Его придётся вернуть, когда мы будем уходить.

– Что?! – так и ахнул медвежонок. Из темноты зашикали, а сэр Сейли Блум приостановился и грозно посмотрел в их сторону. – Так, значит… – От расстройства Паддингтон чуть не потерял дар речи. – Шесть пенсов! – прибавил он горько. – На целых три булочки бы хватило!

Тут он наконец-то повернулся в сторону Сейли Блума.

А тот, надо сказать, пребывал далеко не в лучшем настроении. Он вообще не любил премьер, а эта началась и вовсе скверно. С первой, можно сказать, секунды всё пошло наперекосяк. Во-первых, ему всегда больше нравилось играть симпатичных героев, а в этой пьесе ему досталась роль главного злодея. Кроме того, поскольку это был первый спектакль, он не очень твёрдо помнил текст. И надо же, едва он приехал в театр, как ему сообщили, что суфлёр заболел, а заменить его некем. Потом, перед самым подъёмом занавеса, поднялась какая-то суматоха в партере. На одного из зрителей свалилась булка с мармеладом, как объяснил администратор. Мелочи, конечно, но они окончательно вывели сэра Сейли из равновесия. Он вздохнул про себя. Да, премьера обещала быть хуже некуда.

Но если Сейли Блуму не удавалось вложить в пьесу всю душу, о Паддингтоне этого никак нельзя было сказать. Вскоре он напрочь позабыл о потраченном зря шестипенсовике и с головой ушёл в спектакль. Он быстро раскусил, что Сейли Блум – отъявленный негодяй, и сурово уставился на него в бинокль. Медвежонок пристально следил за всеми движениями великого актёра, изображавшего бессердечного отца, и когда в конце первого акта тот выставил дочь из дому без гроша в кармане, Паддингтон встал на кресле во весь рост и негодующе замахал программкой.

Паддингтон был сообразительным медведем, а главное, он твёрдо знал, что хорошо, а что плохо. Поэтому, едва занавес опустился, он решительно положил бинокль на барьер и вылез из кресла.

– Понравилось, Паддингтон? – спросил его мистер Браун.

– Очень интересно, – ответил медвежонок.

Решительные нотки в его голосе сразу же насторожили миссис Браун, и она строго посмотрела на своего питомца. Этот тон она слышала и раньше, и он не сулил ничего хорошего.

– Ты куда собрался, мишка-медведь? – спросила она, когда тот подошёл к двери.

– Пойду прогуляюсь, – туманно отозвался медвежонок.

– Только ненадолго! – крикнула миссис Браун вдогонку. – А то опоздаешь ко второму акту!

– Да не беспокойся ты, Мэри! – оборвал её мистер Браун. – Ну захотелось ему размять лапы или что-нибудь в этом роде. Может, он просто пошёл в гардероб.

На самом-то деле Паддингтон отправился вовсе не в гардероб, а к дверце, ведущей за кулисы. На ней было написано:

Толкнув дверь, Паддингтон тотчас же оказался в совсем ином мире. Тут не было обитых красным бархатом кресел, одни лишь голые стены. С потолка свисали какие-то верёвки, по углам громоздились декорации, и царила страшная суматоха. В другое время медвежонка одолело бы любопытство, но сейчас на мордочке у него застыла упрямая решимость.

Заметив какого-то дяденьку, который возился с декорациями, медвежонок подошёл поближе и дёрнул его за рукав.

– Извините, пожалуйста, – начал он, – не могли бы вы мне сказать, где этот дяденька?

Рабочий не отрывался от дела.

– Какой ещё дяденька? – буркнул он.

– Этот дяденька, – терпеливо пояснил Паддингтон. – Главный негодяй.

– А, сэр Сейли? – Рабочий указал ему на длинный коридор. – Он в своей уборной. Только лучше к нему сейчас не приставать, потому что он зол, как сто тысяч чертей… – Тут он поднял голову. – Эй? Да ты откуда взялся? Сюда посторонним нельзя!..

Но Паддингтон уже был так далеко, что не стал бы отвечать, даже если бы расслышал. Он бежал по коридору, внимательно оглядывая каждую дверь. Наконец он увидел нужную – на ней красовалась большая звезда и надпись золотыми буквами:

Паддингтон набрал для храбрости побольше воздуха и громко постучал. Никто не ответил, и медвежонок постучал снова. По-прежнему никакого ответа, поэтому он осторожно толкнул дверь лапой.

– Убирайтесь прочь! – раздался зычный бас. – Никого не желаю видеть!

Паддингтон выглянул из‑за двери. Сэр Сейли Блум лежал, растянувшись во весь рост, на огромном диване. Вид у него был усталый и недовольный. Приоткрыв один глаз, он глянул на медвежонка.

– Никаких автографов, – буркнул он.

– А мне и не нужен ваш автограф, – ответствовал Паддингтон, устремив на актёра суровый взгляд. – Я бы не попросил ваш автограф, даже если бы у меня была с собой книжка для автографов, а у меня её нет!

Сэр Сейли так и сел.

– Тебе не нужен мой автограф? – изумлённо переспросил он. – Но зрители всегда просят у меня автограф!

– А я не прошу! – отрезал Паддингтон. – Я пришёл сказать, чтобы вы немедленно пустили свою дочь обратно!

Последние слова он выпалил скороговоркой. Великий артист, казалось, вдруг раздулся, став раза в два больше, чем на сцене, и медвежонок испугался, что он того и гляди лопнет.

После этого сэр Сейли судорожно прижал ладони ко лбу.

– Ты хочешь, чтобы я пустил обратно свою дочь? – повторил он после паузы.

– Вот именно, – твёрдо ответил медвежонок. – А если нет, думаю, она может пока пожить у мистера и миссис Браун.

Сэр Сейли растерянно провёл пятернёй по волосам, а потом хорошенько ущипнул сам себя.

– У мистера и миссис Браун, – повторил он, уже совсем перестав что-либо соображать. Потом обвёл комнату диким взглядом и метнулся к дверям.

– Сара! – завопил он на весь коридор. – Сара, поди сюда сию же минуту! – Он попятился вглубь своей уборной, пока между ним и Паддингтоном не оказался диван. – Изыди, медведь! – проговорил он драматическим тоном, а потом, сощурившись, вгляделся в медвежонка, поскольку был довольно близорук. – Ты ведь медведь, верно?

– Верно, – кивнул Паддингтон. – Из Дремучего Перу.

Сэр Сейли поглядел на его зелёный берет.

– В таком случае, – сердито проговорил он, чтобы выгадать время, – мог бы ради приличия и не заявляться ко мне в уборную в зелёном берете. Ты разве не знаешь, что в театре зелёный цвет считается несчастливым? Сними немедленно!

– Я тут ни при чём, – начал оправдываться Паддингтон. – Я хотел надеть свою обыкновенную шляпу… – И он пустился было в объяснения по поводу шляпы, но тут дверь со стуком отворилась, и вошла барышня по имени Сара. Паддингтон сразу же признал в ней дочь сэра Сейли.

– Не бойтесь, – ободрил её Паддингтон. – Я пришёл вас спасать.

– Что?! – опешила барышня.

– Сара! – Сэр Сейли Блум опасливо вышел из‑за дивана. – Сара, спаси меня от этого… от этого сумасшедшего медведя!

– Я не сумасшедший! – возмутился Паддингтон.

– Тогда потрудись объяснить, что тебе нужно в моей уборной! – вконец рассвирепел великий артист.

Паддингтон вздохнул. Какие всё-таки бывают непонятливые люди! Набравшись терпения, он ещё раз объяснил всё с самого начала. Когда он дошёл до конца, барышня по имени Сара вдруг запрокинула голову и расхохоталась.

– Не вижу ничего смешного, – буркнул сэр Сейли.

– Но, солнце моё, как же ты не понимаешь? – воскликнула Сара. – Тебе сделали такой комплимент! Паддингтон действительно поверил, что ты собираешься выгнать меня из дому без гроша в кармане. А это доказывает, какой ты замечательный актёр!

Сэр Сейли обдумал её слова.

– Хм, – сказал он наконец. – Что ж, вполне понятная ошибка. Да и вообще, если приглядеться, он производит впечатление в высшей степени неглупого медведя.

Паддингтон обескураженно поглядел сперва на одного, потом на другую.

– Так, значит, вы всё время только притворялись? – запинаясь, выговорил он.

Барышня нагнулась и взяла его за лапу:

– Ну конечно, солнышко. Но я всё равно страшно благодарна тебе за то, что ты пришёл мне на помощь. Я этого никогда не забуду.

– Я бы вас обязательно спас, если бы понадобилось! – заверил её Паддингтон.