Хаос: отступление? - Антология
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я так по ним скучаю! Меня разрывает скорбь, и я чувствую себя виноватым, потому что скорблю по еще живым.
– Я знаю, знаю, – кивнула Тиль.
Она опустилась рядом с ним, прислонившись спиной к ящикам кухонного шкафа.
Джил отвязал полотенце, висевшее на ручке плиты, и вытер глаза, хотя дыхание его все еще прерывалось сухими всхлипами.
– Иногда я сомневаюсь, что поступаю правильно. Мне страшно оттого, что Сизон вдруг заговорит со мной, в самый последний раз, и скажет: «Отпусти меня, ибо я в аду».
Тиль сидела молча. Много раз и она думала о том же, но отгоняла от себя эти мысли.
– Но я ничего не могу предпринять, – продолжал Джил. – Что тут можно сделать, если не знаешь, чего они хотят?
Три часа Тиль сдерживала слезы, но теперь они полились рекой.
– Я говорила о Элии и его синдроме гиперактивности?
Джил отрицательно покачал головой.
– До того как он подхватил вирус, он не мог спокойно усидеть и минуты. То, что происходит с ним сейчас, для него, наверное, абсолютное мучение.
Мысль о том, что ее дети никогда не смогут двигаться, ударила ее с новой силой.
– Это выше моих сил – видеть их в таком состоянии, – проговорила с трудом она. – Это для меня такая боль!
– Но вы же не хотите, чтобы они видели, как вы страдаете? – спросил Джл.
– Нет, не хочу.
Она не без труда перевела дыхание; ей казалось, что на ее груди покоится тяжелая могильная плита. Скоро ли закончат свою песню эти чертовы мальчики?
– Еще я не хочу, чтобы они видели, как я их иногда ненавижу.
Собственные слова поразили Тиль. Ладонью зажав рот, она повернулась и, рыдая, лбом прижалась к плечу Джила. Он положил руку ей на голову и прошептал:
– У меня то же самое.
Только в самых потаенных уголках ее сознания иногда мерцало негодование на близких, недовольство их беспомощностью. Она понимала, что это нечестно, потому что они не были виновны в своей беспомощности, и она ненавидела себя за то, что испытывала эти чувства.
– Нужно было забыть, что нынче Рождество, и притвориться, что это обычный, будний день, – проговорила она, все еще прислонившись к плечу Джила.
– Мне очень жаль, – ответил он. – Если бы я не вел счет дням, мы бы и не вспомнили.
– Это была моя идея отпраздновать Рождество. Не стоило это предлагать.
Тиль выпрямилась, собравшись встать. Когда лицо ее приблизилось к лицу Джила, она наклонилась и поцеловала его.
Почти незнакомец, но ее неожиданно накрыла волна тепла и покоя. В первый раз за долгие месяцы она ощущала не боль и страх, а нечто другое. Оторвав губы, Тиль положила голову на грудь Джила, и в таком положении они оставались, пока песенка «Веселый звон» не сменилась композицией «Джингль-Белл-Рок».
– Нам бы лучше вернуться, – сказал Джил глухо.
– Хорошо.
Он немного задержался в кухне, словно не хотел, чтобы другие видели, что они вошли вместе.
* * *Всех накормив и уложив в постель, Тиль вышла, чтобы прогуляться и проветрить голову, а заодно подумать о том, что случилось в кухне. Чувство неловкости и вины переполняло ее, но одновременно она ощущала такой прилив жизненных сил, какого не испытывала давно. Чтобы поцеловать Джила – об этом она подумала в самую последнюю очередь, и только в тот момент, когда сделала это. Так утопающий хватается за спасательный жилет в момент, когда, потеряв все силы в борьбе, уже собирается отправиться на дно.
Что это было? Логическое следствие затянувшейся депрессии? Или ощущения полной безнадежности и горя? Как ни назови: депрессия, безнадежность, горе, а может быть, состояние новой, особой нормальности – все одно.
– Эй!
Джил стоял, склонившись над своим внедорожником, опершись ногой на бампер. Словно разряд тока пронзил Тиль. Она попыталась подавить его и спросила себя, вышел ли Джил в надежде, что выйдет и она, или же это просто совпадение.
Она подошла.
– Хотите поговорить о том, что было там, в кухне? Или просто забыть, или… – Джил явно терялся в предположениях.
– Или? А что, есть третий вариант?
Джил улыбнулся. Отводя глаза, он проговорил:
– Помогите мне выбраться из того, что случилось. Я слегка потерялся.
– Думаете, я не потерялась? – с сухим, горьким смешком спросила Тиль.
Это было нечестно – она же поцеловала Джила, а не наоборот.
Тиль действительно была растеряна. В том, другом, мире до всего, что с ними со всеми произошло, она никогда не целовалась с другими мужчинами, даже тогда, когда бывала навеселе. Даже после того, как узнала о связи Уилсона с Бет Эдвардс.
– Я не могу даже притронуться к Сизон, – сказал Джил. – Я имею в виду, с сексуальными намерениями. Однажды я попробовал, но это было как изнасилование, а не любовь.
Джил закрыл лицо руками:
– Не понимаю, зачем я это вам говорю.
– А у меня смелости не хватает попробовать это с Уилсоном. Я знаю, это не его вина, но трудно прийти в нужное настроение, когда понимаешь, что на твоем партнере – подгузник для взрослых. Правда, знаете, время от времени я помогаю ему облегчиться – рукой.
Придавленная всем, что случилось после того, как появился вирус, Тиль даже не имела возможности осознать, насколько вымотали ее вынужденное молчание и одиночество. Какое это простое удовольствие: что-то сказать – что угодно! – чтобы другой человек услышал тебя и ответил!
Улыбнувшись, Джил проговорил:
– Вы хорошая жена.
– Я сама так думала, – ответила она, осознав внезапно, что проблема состояла совсем не в том, что она поцеловала Джила, а в том, что она хочет это сделать вновь.
Вдали, из-за крыши небольшого магазина, поднимался мерцающий оранжевый свет. Кто-то, вероятно, жег в своем заднем дворе костер.
– Наверное, я пойду, – сказала Тиль.
На этот раз Джил поцеловал ее.
* * *Услышав свое имя, Тиль вздрогнула и проснулась.
– Уилсон? Это ты?
Уилсон лежал рядом с ней с закрытыми глазами и руками, вытянутыми вдоль тела – точно так, как она его положила.
– Прошу тебя, скажи, что это ты!
Она смотрела на его лицо, выглядевшее во сне абсолютно нормальным. Казалось, сейчас он откроет глаза и одарит ее своей обычной широкой улыбкой.
Знал ли он что-нибудь? Подозревал ли? А если подозревал, то понимал ли? А вдруг все это время он, пребывая внутри себя, абсолютно неподвижного, мучается муками ревности и отчаяния? Тиль не могла солгать потому, что Уилсон ни о чем не спрашивал.
* * *– Тиль! – Приглушенный шепот раздался снаружи. Она подошла к окну. Джил, засунув руки в карманы, стоял внизу.
Тиль осторожно вышла из комнаты и, перед тем, как надеть пальто и выскользнуть наружу, проверила, как там Чантилли и Элия.
И растаяла в объятьях Джила.
– Как ты?
– Уже хорошо.
– Проект с Большим городским советом продвигается?
– Не знаю, что и как продвигается, – ответил Джил, целуя ее в щеку. – Но я уже закончил перепись. В Ганнисоне, штат Колорадо, шестьдесят девять жителей, официально.
– Интересное число.
– Я знал, что тебе понравится.
Джил выпустил Тиль из объятий и взял за руки.
– Слушай, – сказал он. – Я должен тебя кое о чем спросить.
Он облизнул губы. Явно нервничает.
– Спрашивай.
Отпустив одну из рук Тиль, он вытащил из кармана маленькую коробочку и движением большого пальца открыл.
В коробочке дремало кольцо с бриллиантом. «Маркиз» челновидной формы, карата в три.
– Я хотел попросить тебя выйти за меня.
Тиль тронула то кольцо, что уже было на ее пальце, с бриллиантом в полкарата. Повернула его, пытаясь понять, что происходит.
– Я люблю тебя и не хочу это скрывать. Не могу. Я не могу ничего делать за спиной Сизон. Это ведь и тебя беспокоит, правда?
Да, это ее беспокоило. Весь последний месяц она хила с тяжелым камнем на сердце. Иногда она была совершенно уверена, что Уилсон знает, куда она уходит, сказав, что отправляется погулять.
– Но как это сделать? Все рассказать им?
Тиль попыталась представить, как она говорит Уилсону, что выходит замуж за Джила. Конечно, Уилсон никак не выразит своих чувств. Равно как Чантилли и Элия. Но что они будут чувствовать, когда их мамочка скажет им, что любит Джила?
– Представь, каково это – сидеть в неподвижности, день за днем, пока твоя жена целуется с другим мужчиной. Лучше умереть.
Джил смотрел себе под ноги.
– Как ни крути, они все равно могли бы быть уже на том свете.
Тиль вспомнила те ужасные дни, когда вирус свирепствовал и повсюду были слышны приглушенные разговоры о безболезненных способах избавления от страданий; эти разговоры разные люди вели в отношении своих близких. Сколько оксикодона или валиума нужно для этого подмешать в воду. Тиль, обмотав рот и нос шарфом, была рядом со своим другом и соседом Марком Меланконом, когда тот поил своего сына грейпфрутовым соком, в который был подмешан валиум. Она до сих пор видела слезы, текшие по щекам Марка, пока Джереми пил. Через несколько дней Ванесса Меланкон держала такую же чашку, а Марк пил из нее.