Минет (Отсос) - Хоум Стюарт

После нескольких лет тяжелой работы Дуглас поставила Гунна в ту позу, в которой она и хотела его видеть – на колени. А сама она возвышалась над этим жалким образчиком мужской посредственности. И хотя Чингиз был одет в короткое платье французской служанки, этот наряд не сделал его красивее. На самом деле он выглядел просто хуево, потому что швы его чулок были перекручены, а косметика, наляпанная на лице, размазалась.

– Прочитай это! – приказала Вики, протягивая Гунну лист бумаги, на котором было написана фраза.

– Я – говно, – нараспев произнес Чингиз, – последнее, самое настоящее говно.

– Произнеси это убедительно! – изрыгнула Дуглас и носком своего «Доктора Мартенса» ударила Чингиза по яйцам.

Чингиз взвыл и на этот раз повторил с большим чувством фразу, которую он при первой попытке запорол. Неожиданно он понял, что Вики имела в виду. Его извращенные взгляды уходили корнями в патриархальное общество, и поэтому вся его политическая платформа была абсолютно не в пизду кобыле. Основной конфликт современного мира не расовый, а половой. Гунн решил, что он соберет всю свою паству и сообщит им, что уходит с поста лидера Церкви Адольфа Гитлера. Дуглас займет его место и тут же распустит организацию только для того, чтобы вновь открыть ее под названием Церковь Валери Соланас. В качестве благодарности за содействие, Чингизу разрешат присоединиться к Мужскому Вспомогательному Подразделению. После этого он сможет расслабиться, присесть и насладиться зрелищем того, как мужской пол постепенно сдаст свои позиции и уйдет в полное забвение.

Группа Объединенного Действия Ютов проводила собрание в ратуше Хакни. Снова ряды крайне левых и ультраправых стояли напротив друг друга, и только тонкая синяя цепь полицейских между ним не давала вспыхнуть по-настоящему серьезным беспорядкам. Число демонстрантов с каждой стороны, однако, сильно сократилось из-за того, что за несколько недель до того у кенотафа многие бойцы получили ранения. Кроме этого Ист-Энд являлся центром сквоттерской анархии, а этих крутых ребят невозможно было мобилизовать на поддержку национализма ни под каким видом.

– Нет папству! Скинем деревянные колодки! – выло пятьдесят фашистов-активистов, которые протестовали против убийства британских солдат сепаратистскими трусами из Кента.

– Белые, красные и голубые, срать мы на вас хотели! – слажено пела сотня или типа того сторонников Спартаковской Рабочей Группы и Лиги Рабочих.

Казалось, что этот приятный вечер не кончится ничем особенным: после взаимных оскорблений участники пропустят пару-другую пинт в соседнем пабе и разойдутся по домам. Нацистов было, по крайней мере, в два раза меньше, но они чувствовали себя хозяевами, наверняка зная, что полиция оградит их от находившихся в большинстве левых. Обе стороны были уверены в том, что можно будет без труда раструбить о своей победе, поскольку никто, кроме их противников не подвергнет сомнению ту абсолютно предвзятую информацию о событиях, которую в скором времени опубликуют газеты каждой из партий.

Но ни фашисты, ни троцкисты не рассчитывали на появление заново родившейся Классовой Справедливости. Это была не банда Стива Драммонда, разбавленная программа которой была тусклой имитацией изначально экстремистских целей анархистов. Вместо этого Майк Армилус маршировал во главе разношерстной колонны сквоттеров, прощелыг и законченных неудачников, которые демонстрировали полный спектр того уличного мусора, что стекается в лондонский Джиро Бороу со всех концов Европы, Северной Америки и даже из далеких стран-антиподов.

Шагавший в ногу с Армилусом почетный караул в отменном прикиде резко контрастировал с безликой массой, которая за ним следовала. Король Анархии надел свои пурпурные, измазанные говном одежды, и ни один нацист или красный не знал, как понимать транспарант со словами «НИ НАЦИОНАЛИЗМ, НИ ТРЕХСТОРОННОСТЬ», увлекаемый вперед этим неотвратимым потоком. Масса люмпенов пенилась о стены магазинов и домов – и в течение нескольких секунд было непонятно, не затопит ли она ютских или британских националистов.

Потом какой-то крутой бычара передал Армилусу черный флаг. Если последователи Армилуса уже выглядели довольно дико, то сам он, казалось, намного превзошел их в дикости… И дело было вовсе не в одежде или прическе – ведь одет он был как обыкновенный скин – дело было в том, что он орал, как охваченный многоступенчатым оргазмом участник незатейливой вечеринки с групповым сексом, размахивая при этом черным флагом в сторону фашистов. Глаза Майка светились тем всепроницающим огнем, который свойственен человеку, поднявшемуся над мелкими условностями буржуазной нормы.

Орды анархистов наступали; в считанные секунды фашистских демонстрантов превратили в кровавое месиво, в пятьдесят мешков вывихнутых и сломанных костей, брошенных гнить в канавы. Увидев, что их противники полностью уничтожены, красные издали вопль ликования, который тут же и умер в сотне их глоток. Армилус указал своим черным флагом на студентов-активистов, охранявших вход в ратушу. Полицейское оцепление расступилось – полицейские не стали рисковать здоровьем и жизнью, чтобы защитить стайку троцкистов от наступающей массы анархистов.

Отряд Классовой Справедливости выскочил на ступеньки и ворвался в ратушу. Первая волна смела троцкистов, и следовавшим за ними товарищам не оставалось ничего другого, как топтать красных сапогом. Внутри ратуши спикер Группы Объединенного Действия Ютов собирал пожертвования для Борцов За Свободу Кента – запрещенного боевого крыла организации, которую он представлял. Майк Армилус с почетным караулом прорвались сквозь зал и ворвались на сцену. Спикера бесцеремонно скинули в первый ряд аудитории.

– На хуй национализм! – заорал Армилус. – Я за то, чтобы насрать на британский стяг, но давайте тогда уже и насрем на Уота Тайлера, он не герой рабочего класса, он был членом ордена тамплиеров, и этот факт все собравшиеся здесь должны знать!

Пока Майк это говорил, почетный караул сжигал ютский и британский флаги. В это время быки следили за тем, чтобы националисты все до последнего оставались на своих местах и выслушивали убийственную критику, направленную против любой отстойной идеологии. Когда Майк закончил, его место заняла товарищ по партии.

– Вы говорите об освобождении ютов, – возмущалась она, – а как насчет женской эмансипации? Большинство здесь вовсе не из Кента, все вы – обычные лондонские леваки! Вы не стали бы поддерживать британскую организацию, выступающую против контрацепции и абортов по желанию, почему же вы поддерживаете кентских реакционеров?

Закончив выступление, анархисты разнесли аудиторию, а потом вывалили из здания на улицу и набросились на полицейских.

Три

Стив Драммонд игнорировал Классовую Справедливость. Вот уже несколько месяцев как Патриция Гуд стала его основной заботой и затмила все революционные прожекты. Хотя во многих отношениях у Стива и на политическом фронте дела шли неплохо. Он улучшил отношения с Быстрым Ником Картером и Майком Армилусом. Классовая Справедливость функционировала сейчас так, как Драммонд изначально намеревался. Организация начала играть роль центра, вокруг которого перегруппировывались классовые силы. Несмотря на то, что постоянное членство оставалось на уровне двадцати человек – изначальные базовые кадры из Стоук Невингтон плюс отделение Спартаковской Рабочей Группы из Редхилла, перешедшее в ряды Классовой Справедливости, – через группу проходило большое количество бывших троцкистов, переходящих от догматического марксизма к свободному либертарианству. И хотя подавляющее большинство обретало постоянное политическое прибежище в таких организациях как Свобода, Невидимое Знамя или Движение Организованной Активности, именно Классовая Справедливость давала им возможность перехода от статичности к анархии.

Никто не мог подвергнуть сомнению то, что Стив с честью провел переговоры между враждующими группами Классовой Справедливости. Стив закрепил за собой контроль над именем и этим смог удержать тираж газеты на отметке тридцать пять тысяч. Картер и Армилус переименовали свое объединение в Союз Нигилистов и работали среди люмпенов, поддержки которых Драммонд и не искал. По количеству членов нигилисты оставили далеко позади Классовую Справедливость, но противовесом этому был тот факт, что им не удалось напечатать ничего, кроме пилотного номера своей газеты, в то время как ребята Стива выпускали номер КС каждые шесть недель!