Забери нас - Дарья Шевченко

белье, одежду, учебники, тетради – все то, что может мне пригодиться в ближайшие несколько дней, а за остальным вернемся после ареста Стаса. За это время дядя Миша сделал 2 звонка, и я повторяла наш условленный ритуал.

Собравшись, я направилась в комнату Кости. Он тихо содрогался от рыданий на кровати. Я попыталась привести его в чувства, но он продолжал плакать. Неужели ему так за меня досталось от матери?

– Костя, слушай. Мы уезжаем отсюда сейчас же. Я сложу твои вещи сама. Сиди тихо и не плачь. Все будет хорошо, обещаю. Мы уедем к папе, там нам будет лучше, чем здесь.

Я собирала его вещи, а он продолжал рыдать. Продолжал звонить дядя Миша. Звонки, плачь Кости отвлекали меня, действовали на нервы. Было сложно сориентироваться в его вещах, так еще приходилось отвечать на звонки, бегать к окну, погружаться в паранойю относительно причин его плача.

Я сложила все, что показалось мне нужным, постоянно напоминая себе о том, что за всеми вещами мы вернемся чуть позже.

– Костя, сейчас делай все, что я тебе скажу. За это я целый час буду читать тебе на ночь. Давай руку, пошли.

Тут зазвонил телефон, и я чертыхнулась.

– Порядок. Мы собрались и спускаемся. Сейчас будем.

Я взяла сумки с вещами и потащила за руку Костика. Из-за спешки на лестнице я молила всех богов, чтобы кто-то из нас не спотыкнулся и не покатился кубарем вниз, ломая все, что можно.

Когда мы ее преодолели и взяли курс на прихожую случилось то, чего мы больше всего не ожидали.

– Далеко собрались? – раздался голос Стаса. Он стоял прямо перед нами, преграждая путь.

Я перевела взгляд на мать. Она стояла, не шевелясь и как будто не дыша, на том же месте:

– Я…я же сказала, что следила за сигналом.

Я попыталась обойти Стаса, сжав руку Костика еще крепче.

– Пропусти.

– Думала сбежать? Дура ты набитая, телефон-то зачем разбила? Думала, я не знаю?

Он обсыпал меня ругательствами, которые я слышала уже не одну сотню раз в этом доме. В конце концов, он достал электрошокер. Тот самый. Живот пронзили острые удары тока. Я извивалась как уж на сковородке. Боль затмила собой все. Я не чувствовала серию крепких ударов ногой по ребрам, после которых что-то хрустнуло. Тело страдало от новых и новых болевых импульсов. Он крепко приложил мою голову к кафелю прихожей. В глазах помутнело, но сознание не покидало меня, хотя мне очень этого хотелось.

Внезапно зазвонил телефон. 3 минуты. Я кричала Костику, чтобы он убегал на улицу. Казалось, будто он в другой вселенной и не слышит меня. Стоял на месте как вкопанный, с ужасом наблюдая за нами. Стас прервал акт избиения.

– Что это за телефон?

– Не твоего ума дела, ущербный выродок. Гори в аду.

Он поднял мою голову и ударил кулаком в челюсть. Рот наполнялся кровь. Ее металлический привкус разливался теплой волной.

– Еще раз повторяю, тварь, что это за телефон?

Накопив силы на невербальный ответ, я плюнула на его лицо густой кровавой слюной. Он опешил от такой невиданной дерзости. Я хрипло засмеялась. В глазах плыло. Все вокруг смешалось красками безумия.

Я получила коленом в промежность. На этот раз тупая боль пронзила тело до груди. Стас потянул меня за волосы вверх, мне пришлось подчиниться и встать на ноги. С размаху он бросил меня к противоположной стене. В падении я задела фарфоровую вазу и упала на нее. Из-под меня вытекала густая лужица крови. Острые осколки вонзились в плоть, а он надвигался на меня. События сменяли друг друга с бешеной скоростью как старой пленке.

Но в какой-то момент он остановился. Сзади на него бросился мой маленький Костик. Он хватал Стаса за ноги, видимо, в расчете, что тот упадет. Безуспешно он пытался опрокинуть Стаса, но тот тряс ногой, как будто сбивая грязь с обуви. После чего образовалась короткая, но роковая борьба. Стас схватил Костю за воротник и отбросил от себя, не глядя. Не глядя…

Через мгновение Костик неподвижно лежал возле угла, об который не раз ударялась и я. Его русые волосы приобретали алый оттенок. Под головой образовалась лужица крови.

Прежде чем понять, что произошло, меня вырвало. Рвота перемешивалась с кровью. Это зрелище накладывалось с живой картиной раскроенной головы, и я не могла остановиться, даже когда в дело пошла горькая желчь.

Наконец, придя в себя, я стала слышать крик матери, увидела Стаса, склоненного над телом Кости. Как будто открылось второе дыхание. Под руку попался стул, и я размахом обрушила его на спину Стаса. От неожиданности он взвизгнул, как испуганная скотина. Мы поменялись ролями. На этот раз я била его в промежность, ребра, живот, что было силы, извергая все то, что накопилось во мне за годы жизни в этой семье. Я кричала, материла его самой скверной. Изо рта летели брызги крови вперемешку с кусочками непереваренного завтрака. Мой взгляд падал на ужасающую картину детской безвременной смерти и той самой красной лужицы. Это питало мою ненависть еще большей силой. Обида за себя маячила была где-то за горизонтом по сравнению с тем, что он сделал с самым родным для меня человеком. В какой-то момент все начало исчезать из поля моего зрения, даже Стас. Я перестала слышать свой крик. Все затмило отчаяние, которое сочилось густой как кровь жижей, затягивая мой разум все глубже и глубже.

Я и не заметила, как Стас обрушил несколько ударов на меня, превратившихся потом в отвратительные гематомы. Я не чувствовала боли, как будто меня «зарядили» мощнейшей анестезией. Я не слышала, что происходило, но фрагментарно помню, что случилось дальше.

В дом вломился ОМОН в составе 5 человек. Трое из них сразу же оттащили от меня Стаса, а двое – как в ступоре замерли от увиденного. Где-то раздался мощный крик дяди Миши, и один из них схватил мать, а второй – вылетел из дома. За дверью прихожей раздавались громкие голоса. Видимо, дядя не хотел, чтобы папа увидел эту отвратительную картину. Отец буквально ворвался в комнату, но на мгновение остолбенел. Он переводил взгляд с Костика на меня, с меня – на Костика.

В какой-то момент он оказался рядом со мной. Из раза в раз я повторяла, что Стас убил Костю, как будто пыталась ему внушить неочевидное. ОМОНовец зажимал мою кровоточащую