Забери нас - Дарья Шевченко

Я не успела закончить последнюю фразу, как почувствовала сожаление о сказанном. Это было типичное «Ой!».

Я посмотрела на лицо Стаса и еще больше пожалела о сказанном; оно налилось краской и готово было взорваться. Я слишком замешкалась и не успела добежать дальше лестницы. Он схватил меня за волосы и поволок в гостиную. Прижав к стенке, он дал мне 2 смачных пощечины.

-Мама, мама! Помоги мне! – попытка не пытка, как говорится.

– Заткнись! – Стас бросил меня на пол. 2 удара его ноги пришлись на мою правую голень. Правило «не бей лежачего» точно не про него.

Мать без особого интереса посмотрела в мою сторону и продолжила резать куриное филе для близнецов, как ни в чем ни бывало. На секунду проскочила мысль, что она – ненужная, покрытая вековой пылью, декорация в моем жизни.

От досады и беспомощности я лежала, прижимала к себе больную ногу и плакала. Он стоял подле меня некоторое время, наслаждался своим триумфом. На лице смешалось злорадство и раздражение.

– Ты жалкая, неблагодарная тварь, – заключил он. На лице я почувствовала его зловонный табачный плевок.

– Мама! Почему ты ничего не сделаешь? Помоги мне, – не унималась я. Но она не реагировала. Ее как будто не было.

– Я ненавижу тебя! Ненавижу вас всех!

– Да ненавидь сколько хочешь, говна кусок, – отозвался Стас, – только не забывай, все, что у тебя есть сейчас, – он обвел рукой пресловутую кухню-гостиную, – это все благодаря мне. И в любой момент, если захочу, я могу отнять и это. Ты же понимаешь, что никому, кроме нас, не нужна? Твоя подружка тебя не примет, ее семья и так сводит концы с концами. Бабка твоя не будет тянуть тебя на ее мизерную пенсию. И куда тогда? А я скажу: будешь жить на улице как дворняга и побираться. А потом сдохнешь от воспаления легких или туберкулеза. Как повезет.

***

Я догадывалась, почему это происходило со мной. В один из дней, когда Стас напился как свинья, многое прояснилось. У него есть старшая сестра Юля. С детства он был ее бледной тенью. Родители неустанно ставили ее в пример, сравнивали их, не понимая, насколько это губительно.

Со слов Стаса, Юля была во всем лучше него: образцовая ученица, спортсменка с разрядом по легкой атлетике, уверенная в себя, с «подвешенным» языком и незаурядным умом. Стас чуть было вздохнул с облегчением, когда она уехала учиться в Москву, как снова начались упреки в бездарности со стороны их родителей. Он возненавидел ее с новой силой.

Стас открыл свой бизнес не просто так. После школы он учился азам автомеханики у матерых мужиков, от которых несет перегаром за версту, но которые могли устранить проблему любой сложности. Узнав, что Юлю повысили до заместителя коммерческого директора одного крупного банка страны, в Стасе с новой силой вскипела ненависть. Он начал откладывать копейку за копейкой заработанных денег на открытие собственного автосервиса. Спустя полгода он понял, что копить придется долго, а доказать семье, что он не бездарность, хотелось как можно быстрее, – он взял 3 кредита. И казалось бы, здесь должна была закончиться его история на банкротстве и алкоголизме. Но вспыхнула его счастливая звезда.

Его клиенты знали, что лучше, чем Стасян, не починит тачку никто. Это не тот случай, когда ученик превзошел своих учителей – их уже давно жрали черви в их могилах, а клиенты перешли Стасу. Он нанял 3 умельцев и дообучил их тому, что знал сам. Клиенты были довольны, бизнес шел в гору. Через 6 лет сеть автосервисов разрослась до 5 точек по городу и 3 – по области.

Он мог уже успокоиться и начать жить на топливе позитива, а не негатива. Не доказывать, что он лучше своей сестры. Но на горизонте появилась я. И моя беда в том, что я – похожа на нее: темно-русые волосы, серые глаза с холодным отблеском, скулы, заметные сквозь тонкие щеки. Это все мелочи по сравнению с главным сходством – стойкость перед любыми невзгодами, трудностями. И унижениями в моем случае.

Может быть, он хотел меня сломать?

Корни

Новый год прошел без эксцессов. Мы поели, послушали традиционное новогоднее обращение президента. Стас, разумеется, «накачался» и чуть ли не при нас начал приставать к матери. Мы вовремя ушли в комнату под предлогами позднего времени и желания быстрее улечься спать.

На улице стоял настоящий сибирский мороз, не типичный для нашего региона. Дома же был легкий бодрящий холодок, от которого хотелось спастись под теплым пуховым одеялом в мягкой постели. Мы с Костиком так и поступили.

Переодевшись в свои пижамы, мы встретились в моей комнате и улеглись в кровать. Полночи мы проболтали про мультяшных героев, школу и нашу жизнь.

– Женя, когда мы вырастим, сможем встречать Новый год отдельно от мамы и папы?

– Он тебе не папа, я уже говорила. Мама ушла от нашего настоящего папы, когда тебе было 2 года. И да, мы сможем встречать Новый год отдельно, не переживай, – наглая-наглая ложь в духе «все будет хорошо, обязательно!». Зачем я это говорю?

– Но я не помню того, другого папу!

– Я помню. Он нас очень любил, заботился, никогда не бил и не обзывал. Он замечательный. И пусть, нам с тобой дали другие отчества и фамилии, когда мы стали жить со Стасом, но ты на самом деле – Горчаков Константин Алексеевич, а я – Горчакова Евгения Алексеевна.

Из глаз покатились горячие слезы при воспоминании о корнях. Это были теплые, уютные, но такие далекие фрагменты той счастливой жизни, как костер посреди холодного зимнего леса. Я как будто попала в самую бездну одиночества, напоминающую открытый космос. Папы нет. Мама игнорирует меня. Как же больно!

И только сейчас я поняла, что помимо всего, что у нас было, у нас отняли даже имена.

– Как же так? Я же Янбулатов… и не Алексеевич, а Станиславович, – терялся Костя, – а близнецы – точно Янбулатовы?

– Они-то уж точно.

– А отчество у того папы какое?

– Дмитриевич. Горчаков Алексей Дмитриевич.

Костя впал в глубокую задумчивость.

Как же так? Ребенок не помнит своего родного отца, который действительно любил его. Порой жизнь мне кажется чередой несправедливостей. Он называет этого тирана «отцом», а нашего кровного – «тем отцом». Это