Спасти Элвиса - Эдуард Веркин

– Теперь ваше фото будет и в фан-клубе «Слабослышащие Элвисы Оклахомы», – заверил я. – Это большая честь для клуба...

Жмуркин разразился серией иков и клекотов.

– Бьорн говорит, что вы – самый преданный поклонник, которого он видел в своей жизни! – передал я.

Жмуркин покивал.

– Вряд ли, – скромно потупился Мельников. – Я не достоин называться самым преданным, есть люди чище, есть люди приближеннее. Но я все-таки не то что этот Барабанщиков. Я настоящий! Моя жена, между прочим, ждет ребенка.

– И если родится мальчик, вы назовете его Элвисом! – с энтузиазмом воскликнул я.

– Почему только мальчика? Девочку тоже. Имя Элвис к лицу любому... Ну, почти любому.

– Ну да, как я об этом не подумал, – я хлопнул себя по лбу.

– Элвис жил, Элвис жив, Элвис будет жить! – изрек Мельников.

После чего вывернул нижнюю губу. Она, естественно, была татуирована. С внутренней стороны.

ELVIS LIVE

Элвис жив. Ну, само собой.

Снежок втянул воздух.

Ничего. Никакой видимой реакции. Элвисом-крысой здесь и не пахло. Совсем.

Жмуркин промычал протяжно.

– Бьорн интересуется, – устало сказал я, – Бьорн интересуется – почему вы не татуировали лицо?

Да и самому мне было интересно.

– Увы, – развел руками Мельников, – увы, пока не могу. Я же говорил, я финансист. Работаю в банке. А там надо соблюдать буржуазные нормы приличия. Знаете, наш народ пока еще очень костный, он не может понять, что душа у человека устремлена ввысь... Но я уже наметил сроки, когда я заработаю себе и своему маленькому Элвису на жизнь, я уйду, конечно. Буду жить как человек... И тогда дело дойдет и до лица... Вы ведь знаете, что Элвис был татуирован?

– Татуирован?

– А вы не знали... – Мельников с укоризной покачал головой.

Жмуркин покивал, давая понять, что он-то про такие тонкости, само собой, знает.

– Элвис был татуирован с ног до головы. И тоже своими песнями! И кроме того, он был прекрасным каратистом! Обладал просто сокрушительным ударом, ломающим ребра, обладал техникой отсроченной смерти! Это когда удар наносится сегодня, в зону концентрации крови в человеческом теле! А смерть наступает потом, через неделю! Многие считают, что Элвису выдали черный пояс просто так, типа, по блату, как дань уважения. Это было не так!

Мельников принялся обряжаться в кимоно и попутно рассказывал:

– Элвис просто не хотел показывать свое мастерство. Но в экстремальных ситуациях он был беспощаден! Однажды на него напали девять человек, он раскидал их как котят! И он отлично водил машину! И даже участвовал в кольцевых гонках, разумеется, инкогнито...

«Зря, – думал я, когда мы уходили от этого Элвиса... Это становилось уже совсем невыносимым! – Зря я подписался на это расследование! Зря! Рехнешься, точно рехнешься, крышу не то что сорвет, ее с мясом выковыряет. А нам еще предстоит третий...»

Мама.

Третий поклонник, к счастью, тоже обитал неподалеку, в новостроенных оранжевых высотках, их много в последнее время повылезало, все, как один, похожи на японские грибы смерти.

– Его зовут Барабанщиков, – сказал я.

– Мы не пойдем, – сказала Тоска. – С меня хватит. Когда этот маньяк стал раздеваться... Нет, нервы у меня не железные.

Я хотел ей напомнить, что идея искать крысу – ее идея. Но отчего-то не напомнил.

– Да-да, – подтвердил Питер. – Мы не пойдем.

– Как знаете, – равнодушно сказал я. – Но я бы пошел. Особенно на твоем месте, Питер. Для тебя это может быть познавательно, в Америке ты такого точно не увидишь. Потом будешь рассказывать...

– Нет-нет, – отмахнулся Питер. – Я и так уже много увидел...

– Ну, смотрите, – вздохнул я, и мы со Жмуркиным направились к центральному оранжевому грибу.

На сердце у меня было как-то неспокойно. Тихое помешательство Ларисы Ивановны сменилось садистским фанатизмом финансиста Мельникова. По всем законам драматургической подлости третий горячий поклонник должен был отправить нас в элвисистский нокдаун.

Мы направились к высотке.

На подъезде нас встретил консьерж. Поглядел на Жмуркина и спросил:

– К господину Барабанщикову?

– А вы разве не видите?! – нагло ответил я.

– А чего Элвис молчит? – усмехнулся консьерж. – Глухонемой, что ли?

– Глухонемой. Это глухонемой американец, приехал повидаться с господином Барабанщиковым. А вы этому препятствуете. Может, мне позвонить самому господину Барабанщикову?

Консьерж покраснел и открыл калиточку. Увидел Снежка и снова закрыл.

– Собаку нельзя.

– Нет, это невозможно, – капризно сказал я и достал телефон. – Было все оговорено, люди выделили время, а какой-то...

– Ладно, проходите.

Мы проследовали к лифту.

Лифт был шикарный. Блестящий, с ковром и зеркалами. Жмуркин скорчил себе рожу и сказал:

– Знаешь, Фил, а Элвисом быть не так уж плохо. Может, мне тоже вступить, а? В Элвисы? Они неплохо живут, как я погляжу. У одной целая усадьба в центре города, другой финансист, третий живет в небоскребе почти. Хорошо быть Элвисом, хорошо собакою... Приехали.

Дверь отворилась, и мы шагнули на площадку шестнадцатого этажа. На шестнадцатом этаже имелась одна-единственная дверь. Судя по всему, весь этот этаж Барабанщикову и принадлежал.

– Я же говорю – Элвисы рулят, – сказал Жмуркин.

Мы приблизились к апартаментам.

Звонка не было. Я поискал вокруг, но звонка не было.

Тогда я просто постучал.

Дверь открылась почти сразу.

Открыл ее Элвис.

Такой, какого все время показывают по телевизору – в серебристой рубашке с диким воротником, в каких-то непонятных мне рюшах, со смоляным коком...

А самое главное – лицо. Открывший дверь был не просто похож, это был он.

Элвис.

Сначала я решил, что это у меня в голове. Что после всего этого элвисного изобилия случилось со мной то, что должно было случиться – я начал съезжать. Вернее, уже съехал. На всякий случай я поглядел даже на Жмуркина, но это дело лишь обострило – вместо Жмуркина тоже был он, король рок-н-рола. И Снежок тоже был Элвисом, Элвис был везде.

Мне стало страшно. Я пощупал лоб.

– Нет-нет, вы не ошиблись, – улыбнулся Элвис в двери. – С вами все в порядке.

И голос. Голос тоже. Тот самый, короче.

Хотя... Этот Элвис был не очень молодой, пожилой. Так, немножечко.

– Это... – я указал на Жмуркина, – это...

– Я знаю, – белозубо улыбнулся Элвис. – Лариса Ивановна мне сообщила. Я рад. Я рад встретить единомышленников, установить контакты. Проходите.

– Феликс, – представился я, – я сопровождаю Бьорна...

Жмуркин кивнул.

– Элвис, – представился Элвис.

Я улыбнулся. Элвис пригласил нас к себе домой.

В гостиной нас ждал стол. Пирожные, бутерброды, кола – любимый напиток Элвиса. Элвис предложил нам угоститься, и мы расположились в креслах. Я никак не мог понять – этот Элвис уже родился таким похожим или это все новодел? Наверное, у меня было такое глупое выражение лица, что Барабанщиков все понял и объяснил.

Нет, изначально он на Элвиса не был похож. Но в его сердце была мечта. Впервые он это понял еще молодым, когда услышал по радио «Тюремный рок». Песня поразила его, как поразил его и сам Элвис. Великий, великий, великий. Когда он прослушал все альбомы, то понял, что должен стать, как Элвис. Должен стать Элвисом.

Прошло почти тридцать лет, и он стал. На это понадобились терпение, сто тысяч долларов и почти десяток пластических операций. После чего он стал Элвисом практически во всех смыслах. Даже петь научился. Конечно, не так славно, но все же.

По лицу у меня, видимо, опять проскользнуло скептическое выражение.

– Однако я вижу, – насупился Элвис, – что вы мне не доверяете...

– Нет-нет... – начал было извиняться я.

– Если вы мне не доверяете, я могу показать вам паспорт!

Элвис выскочил из гостиной.

– Я знал одну Чандрагупту Алексеевну... – обрел дар речи Жмуркин. – Так что...

Я ткнул его в бок, и Жмуркин замолчал, взял бутерброд с икрой, быстро его съел.

– Пусть Снежок поработает, – шепнул я. – Мы сюда не за бутерами пришли.

Жмуркин издал непонятный звук, Снежок громко зевнул. Ему, наверное, надоело быть Элвисом. Что ж, я его вполне понимал.

Показался Барабанщиков. С паспортом и розовым шарфиком вокруг шеи.

– Вот смотрите! – Элвис с гордостью сунул мне в руки красную книжицу, открытую на первой странице.

Я прочитал.

Элвис Бенедиктович Барабанщиков.

Я предъявил паспорт Жмуркину.

Жмуркин проклекотал одобрительное.

И тут случилось странное. Снежок вдруг заурчал, неуклюже подошел к Элвису Бенедиктовичу, поставил на него лапы и повалил на пол.

Элвис завизжал. Снежок испугался и стал рычать.

– Снежок, назад! – приказал доселе немой Жмуркин.

– Что происходит?! – крикнул Элвис. – Кто вы?! Я все отдам!

– Оттащи пса, – велел я Жмуркину.

Жмуркин убрал Снежка.

– Нам совсем не нужно все, – сказал я. – Мы вообще не грабители. Нам нужна крыса.

Элвис Бенедиктович сел.