Кристина - Стивен Кинг

— Здесь нельзя сваливать всякую рухлядь, — проговорила она, с трудом справляясь с жевательной резинкой, которой до отказа был набит ее рот. — Ты не имеешь никакого права бросать эти обломки перед моим домом. Надеюсь, ты и сам понимаешь это.

— Мэм, — сказал Эрни. — У меня спустило колесо, вот и все. Я уеду отсюда, как только…

— Ты не имеешь права ставить ее здесь, и я надеюсь, тебе это известно, — повторила она. — Мой муж скоро должен вернуться. Ему не понравится, если всякие обломки будут торчать перед домом.

— Это не обломки, — сказал Эрни, и что-то в его голосе заставило ее отступить на шаг.

— Не разговаривай со мной в таком тоне, сынок, — надменно проговорила толстуха. — Это не нравится моему мужу, а его лучше не выводить из себя.

— Слушайте, — начал Эрни тем же угрожающим и бесцветным голосом, которым день назад разговаривал с Майклом и Региной.

Я крепко схватил его за плечо. Новая стычка была бы лишней.

— Извините, мадам, — сказал я. — Мы уберем ее очень быстро. Так быстро, что вы подумаете, что у вас была галлюцинация.

— Это и к тебе относится, — сказала она и ткнула согнутым пальцем в сторону моего «дастера». — Твоя машина тоже стоит перед моим домом.

Я отогнал «дастер» немного назад. Она понаблюдала за мной, а потом заковыляла обратно к дому, откуда ей навстречу выбежали маленькие мальчик и девочка. Они тоже были на удивление пухлыми. В руках они держали по плитке шоколада.

— Фто, фвучиась, ма? — спросил мальчик. — Фто это за мафына, ма? Фто фвучиась?

— Заткнись, — проговорила толстуха и потащила детей обратно в дом.

Мне нравится смотреть на таких просвещенных родителей: это дает мне надежду на будущее.

Я вернулся к Эрни.

— Ну, — произнес я, стараясь казаться остроумным, — у тебя всего лишь спустило колесо? Да, Эрни?

Он вяло улыбнулся.

— У меня небольшая проблема, Дэннис. — сказал он.

Я знал, что это была за проблема: у него не оказалось запаски.

Эрни снова достал бумажник — во мне что-то кольнуло при виде его — и заглянул внутрь.

— Мне нужно купить новую резину, — сказал он.

— Думаю, что помогу тебе избежать этого. У меня есть…

— Не надо. Не хочу начинать подобным образом.

Я ничего не ответил, но оглянулся на свой «дастер». У меня в багажнике лежали две камеры, и мне казалось, что они как раз подходили для такого случая.

— Как ты думаешь, сколько будет стоить «гудиер» или «файрстон», если они новые?

Я пожал плечами и призвал на помощь свой автоматический счетчик, который подсказал мне, что Эрни мог бы купить новую несмятую резину за тридцать пять долларов.

Он вынул две двадцатки и вручил их мне.

— Если будет больше — с налогом и всем прочим, — то я доплачу.

Я грустно посмотрел на него.

— Эрни, сколько недельных заработков ты уже потратил?

Он сощурил глаза и отвел их в сторону.

— Достаточно. — сказал он.

Я решил попытаться еще раз — как я уже говорил, мне было семнадцать лет, и я все еще находился под впечатлением, будто людям можно растолковать то, что представляет их непосредственный интерес.

— Ты уже почти все бабки угрохал на эту машину, — сказал я. — Я не могу спокойно смотреть, как ты по любому поводу лезешь за бумажником. Это уже не жест, а жизненная установка. И она тебя погубит. Прошу, Эрни, подумай еще раз.

Его взгляд окаменел. У него было такое выражение, какого мне не приходилось видеть у него прежде, и, хотя вы, наверное, подумаете, что я был самым наивным подростком в Америке, я не мог припомнить подобного выражения ни на одном другом лице. Меня охватило смешанное чувство удивления и отчаяния — я почувствовал себя так, как мог бы себя почувствовать, если бы внезапно обнаружил, что старался в чем-то убедить парня, который на самом деле оказался лунатиком. Хотя позже я видел такое выражение: оно означает полное отключение. Оно бывает у мужчины, когда ему говорят, что женщина, которую он любит, трахается с кем попало за его спиной.

— Не надо, Дэнни, — произнес он. Я поднял обе руки.

— Ладно! Все в порядке!

— Можешь не ездить за этой чертовой покрышкой, если хочешь, — с каким-то тупым упрямством добавил он. — Я найду выход.

Я уже собрался ответить и мог бы наговорить кучу грубостей, но внезапно мой взгляд упал на газон, находившийся слева от меня. Там стояли два пухлых ребенка и смотрели на нас. Их пальцы были выпачканы в шоколаде.

— Невелика трудность. — сказал я. — Я привезу покрышку и камеру.

— Только если сам хочешь. Уже довольно поздно.

— Ничего, не волнуйся, — сказал я.

— Мифтер? — сказал маленький мальчик, облизывая пальцы.

— Что? — спросил Эрни.

— Мама сказава, эта мафына кака.

— Да, — подтвердила девочка. — Кака-бяка.

— Кака-бяка? — переспросил Эрни. — Умно, ничего не скажешь. Твоя мама, наверное, философ?

— Нет, — ответила девочка. — Она Каприкорн. А меня зовут…

— Я вернусь как можно быстрее, — сказал я, чувствуя себя неловко.

— Ладно.

— Не волнуйся.

— И ты не волнуйся. Я не собираюсь ни с кем ругаться.

Я побрел к машине. Садясь за руль, я услышал, как девочка спросила у Эрни:

— А почему у вас такое лицо, мистер?

Я проехал полторы мили по Кеннеди-драйв — по словам моей матери, выросшей в Либертивилле, раньше вдоль этой дороги стояли самые престижные жилые дома. Может быть, переименование старой Барксуаллоу-драйв, что было сделано в память о президенте, убитом в Далласе, было довольно неудачным решением, потому что с середины шестидесятых на близлежащих улицах не осталось и следа от бывших жилых строений. Теперь здесь были открытый кинотеатр, где можно было посмотреть фильм, не вылезая из машины, «Макдоналдс», несколько ресторанов и различных офисов. Кроме того, здесь находилось множество станций обслуживания, потому что Кеннеди-драйв выходит на магистраль, ведущую в Пенсильванию.

Купить для Эрни колесо было делом пустяковым, однако первые две станции, попавшиеся мне по пути, оказались теми, что рассчитаны на самообслуживание, и в них не продавали даже моторное масло. На третьей были и камеры, и покрышки, и я смог купить резину, подходившую для «плимута» (мне трудно было назвать машину Эрни — неодушевленную вещь — по имени), всего за двадцать восемь долларов и пятьдесят центов вместе с налогом, но там был только один паренек-рабочий, который взялся поставить камеру с покрышкой на обод колеса и накачать его. Операция заняла сорок пять минут. Я предложил парню свою помощь, но тот сказал, что босс убьет его, если узнает об этом.