Предательство высшей пробы - Рэндал Гаррет

- Это не подделка,- устало произнес Макмейн.- Уверяю вас, у меня нет намерения вернуться на Землю. Если Керот проиграет войну, я умру сражаясь вместе с керотийцами, или же меня казнят земляне, если схватят. Или же,- произнес он задумчиво,- скорее всего, от руки керотийцев, поскольку в случае поражения вам потребуется козел отпущения.

- Если вы повинны в измене,- пролаял Хокотан,- вы умрете как предатель! Если же нет, в вашей смерти не будет необходимости. Кероту не нужны козлы отпущения!

- Все это пустая болтовня! - неожиданно взорвался Таллис.- Все согласны, что генерал Макмейн не предпринял ничего, что даже отдаленно может вызывать подозрения! Он верно и честно сражался и был даже более жесток в уничтожении врага, чем мы. Прекрасно! Мы усилим наблюдение. Мы даже закуем его в кандалы, если потребуется! Но давайте оставим эти бесполезные разговоры и начнем думать! Мы ведем себя как перепуганные дети, которые не понимают причины своего страха и вымещают свою злость на том, кто попадется под руку! Давайте вести себя как взрослые люди, а не как дети!

- Согласен,- после короткого молчания молвил Хокотан. Его голос звучал твердо и спокойно.- Наша задача состоит в том, чтобы захватить один из этих новых кораблей землян. У кого есть предложения?

Предложений было множество. Они так и посыпались. А детекторы продолжали работать, поскольку им приходилось менять направление корабля. Точно так же изменения потоков воздуха необходимы для движения пропеллерных машин в воздушном пространстве. Никто из них не представлял, как избежать этих изменений, и никто не мог придумать, как им захватить вражеский корабль, прежде чем они сами окажутся в ловушке.

Дискуссии длились дни напролет. Дни складывались в недели.

Связь с Керотом прервалась. Связные корабли Генерального Штаба, небольшие по размеру, лишенные оружия, снабженные только механизмами управления, можно было догнать лишь на таком же невооруженном корабле. Любое судно того же размера нуждалось в площадях для размещения оружия, что означало уменьшение количества приборов; если бы их оставалось столько же, то вооружение утяжелило бы корабль. В любом случае скорость снижалась. Корабль поменьше мог бы догнать обычного карьера, но сделай его меньше - и не останется места для пилота.

Как бы там ни было, все связные корабли пропадали.

В результате внезапных нападений земного флота, который тут же исчезал, армия Керота уже потеряла десятую часть своих кораблей. А Земля не лишилась ни одного своего корабля-призрака. Враг наносил удар и снова исчезал, прежде чем керотийский пилот успевал засечь землянина и применить оружие.

У керотийцев не было ни малейших шансов победить в этих внезапных схватках.

Макмейн наблюдал за происходящим с почти фатальным удовлетворением. Когда случится неизбежное, он будет готов принять его.

«Шудос», небольшой флагманский корабль могучей некогда армады, от которой теперь остались жалкие ошметки, двигался по орбите вокруг гигантской красной звезды вместе с другими кораблями своего флота. Хотя их приборы и работали, было невозможно засечь врага на расстоянии, а шансы на то, что они обнаружат противника случайно, были ничтожно малы. Но керотийцы не могли ждать бесконечно. Воду можно очистить, энергию получить от ближайшего солнца, но запасы пищи восстановлению не подлежат.

Хокотан пришел к решению, которое было единственно возможным в сложившихся обстоятельствах. Он открыл всем то, что и так уже не было тайной: что он офицер Генерального Штаба.

- У нас уже много недель нет связи со Штабом,- наконец признал он.- Может быть, земной флот уже вторгся на нашу территорию. Мы вынуждены вернуться домой.

Он составил документ, который наверняка предусматривался не для этого случая, и вручил его генералу Таллису.

«Приказ Генерального Штаба, Таллису. Этот документ предписывает мне взять командование флотом на себя в случае опасности. Решение, что считать опасностью, принимаю я лично. Должен признать, что Генеральный Штаб ожидал опасности иного рода».

Таллис прочел документ.

- Я с вами согласен,- сухо произнес он.- Из этого следует, что мы с генералом Макмейном должны быть немедленно арестованы по первому вашему приказанию.

- Да,- с горечью признал Хокотан.- Считайте, что вы оба арестованы. Не сопротивляйтесь, прошу вас, это бесполезно. Генерал Макмейн, не вижу необходимости оповещать об этом шаге остальной флот, так что все пойдет как прежде. Я собираюсь отдать следующие приказы: флот возвращается домой по кратчайшей линии. Так как мы не можем сражаться, мы не будем отвечать на атаки противника, а продолжать движение, насколько хватит наших сил. Больше нам ничего не остается.- Он задумчиво помолчал.- Генерал Макмейн, поскольку мы не можем обойти этот момент, я приношу вам свои извинения. Вы мне не нравитесь; не думаю, что я когда-либо смогу полюбить животн… полюбить некеротийца. Но я умею признавать свои ошибки. Вы храбро сражались, уверяю вас, даже лучше, чем я сам. Вы доказали верность нашей планете; вы - керотиец во всех смыслах слова, кроме физического. Прошу прощения, если чем-то оскорбил вас.

Он протянул обе свои руки и генерал Макмейн пожал их. Щемящее чувство сжало на мгновение горло землянина, затем он произнес то, чего не мог не сказать:

- Поверьте, генерал Хокотан, нет нужды в извинениях. Забудем.

- Благодарю вас,- сказал Хокотан, повернулся и вышел из комнаты.

- Все в порядке, Таллис,- поспешно сказал Макмейн.- Жизнь продолжается.

Оставшимся кораблям флота был передан приказ, и они направились домой. И тут начался хаос. Земной флот кораблей-призраков неделями патрулировал территорию, ожидая появления керотийцев. Как только детекторы землян отметили курс керотийских кораблей, флот землян обрушился на них всей своей мощью, устремившись к скоплению судов противника, как рой пчел, летящий к одному цветку.

Там, где светило только тусклое красное солнце, неожиданно вспыхнуло ослепляющее бело-голубое сияние взорвавшейся материи, расцветавшей как жестокие прекрасные цветы, в которые превращались керотийские корабли, медленно угасавшее по мере охлаждения плазмы.

Себастиан Макмейн не погиб вместе со всеми, должно быть, потому, что «Шудос», как флагманский корабль, двигался позади всего флота, поэтому работа приборов корабля оставалась пока незамеченной. «Шудос» оставался на орбите, двигаясь со скоростью всего лишь несколько миль в секунду, когда Земля нанесла первый удар.

Двигатель корабля так больше и не заработал. Бомба угодила рядом с атомным дезинтегратором, разрушив кормовую часть и заставив «Шудос» вращаться, как окурок, щелчком брошенный в канаву.

В корабле по-прежнему оставался воздух. Макмейн, придя в себя, сквозь путаницу в мыслях пытался определить, что это на него обрушилось. Он попробовал встать на ноги, но опять сполз на пол по неестественно кривой стенке. Его помутившееся сознание делало ее еще более кривой. К тому же в результате вращения на него действовали центробежные силы. Искусственная сила тяжести исчезла. Это означало, что межзвездный двигатель полностью уничтожен. Он подумал, действует ли аварийный реактивный снаряд, который поможет ему укрыться от всех. В любом случае Макмейн должен был исчезнуть.

Таллис лежал у стены в неестественной позе. Макмейн, качаясь, постоял над ним, затем опустился на колени. Таллис был все еще жив.

Центробежные силы, возникшие в результате вращения корабля, создавали силу тяжести, которая была меньше, чем на Земле,и затрудняла движение и ориентацию в пространстве. Ведь корабль вращался не только вокруг своей продольной оси, но еще и кувыркался.

Макмейн немного постоял, стараясь собраться с мыслями. Он был готов к смерти. Смерть стала для него чем-то неизбежным с тех пор, как он принял решение покинуть Землю. Он не знал, как и когда это произойдет, нобыл. уверен, что уже скоро. Онвсегда знал, чтоне дождётся наград за оказанные услуги, а именно «за безупречную службу» Кероту. Возможно, они предатель, нов глубине души он был уверен, чтоникогда непримет плату за то, чтоне заслужил.

Теперь смерть была близка, и Себастиан Макмейн был почти рад этому. У него не было желания бороться с ней. Таллис смог бы сопротивляться смерти до самого конца, но Таллису не довелось нести чудовищное бремя вины, которое не покидало Макмейна до самой его смерти, как бы ни старался он оправдать свои поступки.

С другой стороны, он должен был исчезнуть, это сослужило бы хорошую службу. Времени оставалось мало, и действовать надо было решительно. Но как?

И вновь его интуиция подсказала ему ответ прежде, чем он успел додуматься до него.

«Они узнают,- думал он,- но все равно никогда не будут уверены до конца. Я стану бессмертным. Мое имя будет жить в веках, и ни один землянин не получит больше имени Себастиан, и каждый откажется от фами.лии Макмейн».