Санкт-Петербургский бал-маскарад. Драматическая поэма (СИ) - Киле Петр Александрович

          ФОРНАРИНА          (с возмущением) О Рафаэль! Ты слышишь этот вздор? В объятьях куртизанки ты скончался, Как старый волокита, обессилев?             РАФАЭЛЬ      (рассмеявшись беззаботно) Да, это вздор! Клевещет немощь, зависть.          ФОРНАРИНА К тебе ведь не пристанет клевета. Ты чист и светел благородством нрава И красотой искусства своего. Меня ж унизить все горазды, знаешь, Ничтожество свое возвысить тщась.             РАФАЭЛЬ Возлюбленной моей или моделью Ты разве быть не рада?           ФОРНАРИНА                                            Очень рада! Я счастлива до головокруженья! Ученики все влюблены в меня, И всем нам весело. Один в работе Ты до изнеможенья, Рафаэль!             РАФАЭЛЬ Из женщин ни одна не обладает Достойной благодати красотой. Идея совершенства – как достичь? Работой только. Форнарина – образ, Далекий от идеи совершенства. Вот улыбнулось счастье и «Velata»!           ФОРНАРИНА Красива и достойна восхищенья, Нет слов. Но это же, мы знаем, я!            РАФАЭЛЬ          (со смехом) «Сикстинская мадонна» - тоже ты?          ФОРНАРИНА А разве не похожа? Только мы С тобою познакомились потом, Поскольку ты узнал во мне идею Чистейшей женской красоты от Бога.            РАФАЭЛЬ         (смеется с восхищением) О, Форнарина! Ты всего набралась, Чтобы прослыть отныне куртизанкой!            УЧЕНИКИ Возлюбленной модели Рафаэля Всеобщая признательность от нас, Кого участием не обошло Созданье и от Бога, и от Чёрта, С прозванием по праву Форнарина!

Все быстро удаляются, и публика, словно очнувшись от наважденья, весело оглядывается вокруг, замечая, как впервые, всю незатейливую красоту природы и строений Павловского парка.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Царское Село. На Камероновой галерее, возвышающейся над местностью, боги Греции расхаживают. Немногочисленная публика с удивлением и весело разглядывает их.

          МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК Там боги Греции!                ДЕВУШКА                            И в самом деле. Поверить невозможно, все же веришь.              МУЖЧИНА То статуи.           МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК                    Живые! С вышины Взирают вниз и речь ведут о чем-то, Высокие, исполнены величья. Что если настоящие?               МУЖЧИНА                                       Откуда? Да это было бы такое чудо, Что нам бы, смертным, ух, несдобровать.               ДЕВУШКА Сойдя на землю, нас бы не чуждались.          МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК Богини и прекрасны, и прелестны, Совсем, как женщины земные, милы; Как ты прекрасна, но не так свободна; Вся прелесть женщин в них заключена.

Над водами прудов, притихших к вечеру, разносятся звуки флейты, звон гитары. На площади у широкой лестницы Камероновой галереи является вереница харит, граций и муз, сопровождающих белую, из слоновой кости коляску с золотыми полосами каркаса, рессор и колес, запряженную русской тройкой в сбруях из серебра и меди. В коляске юноша и девушка неописуемой красоты и прелести.

             ГЕРОЛЬД   (со ступеней лестницы) Психея и Эрот! Что происходит, Я думаю, всем ясно. Все же я Обязан, призванный к тому, сказать: Да, Золотая свадьба здесь сейчас Эрота и Психеи!          ГОЛОСА ИЗ ПУБЛИКИ                                Ну, конечно, Уж сразу золотая? Странно! Если Еще совсем жених с невестой юны?              ГЕРОЛЬД Они всегда такие, вечно юны. Но есть и объясненье, отчего Выходит свадьба золотая все же. Известно, бракосочетание Эрота и Психеи началось С обряда погребального, поскольку Невнятно вещих слово, как нарочно…             АПОЛЛОН              (сверху) Герольд, не завирайся, как оракул. Не превращай сей праздник в балаган, Такой ведь свадьбы на земле и в небе Еще не видели, такой чудесной, Так по определенью золотой!