Загадка убийства Распутина. Записки князя Юсупова - Владимир Хрусталев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Увидев как-то племянницу царя, княжну императорской крови Ирину Александровну (1895–1970), Феликс стал мечтать только о ней. Она была дочерью великого князя Александра Михайловича и великой княгини Ксении Александровны. Она родилась чуть раньше царской дочери великой княжны Ольги Николаевны. В дневниковых записях императора Николая II после рождения племянницы Ирины Александровны имеется запись от 12 июля 1895 г. об ее крещении в Петергофе:
«Вернулись к себе и к 3 ч. собрались на Ферме. Отсюда повезли маленькую Ирину в золотой карете в церковь. Стоял чудесный почетный караул от Гвардейского Экипажа. Приглашенных было около ста; для них у правых дверей церкви была поставлена палатка. Во время крестин Ирина кричала почти без умолку. Мама и я были восприемниками ее» [52] .
Княжна императорской крови Ирина Александровна и старшая дочь императора великая княжна Ольга Николаевна были ровесницами, и в дневниках Николая II они не раз упоминаются вместе. Вот, например, запись от 21 марта 1896 г.: «За обедней привели своих девочек к Св. Причастию: наша была совершенно спокойна, а Ирина немного покричала» [53] . Породниться с внучкой императора Александра III, конечно, было лестно для семейства князей Юсуповых.
Их первую встречу с юной княжной, которая произошла на Южном берегу Крыма, Феликс Юсупов-младший запомнил на всю свою жизнь. Он эту знаменательную сцену с чувством непринужденного восхищения своей красавицей женой описал в мемуарах спустя много лет, уже находясь в эмиграции:
«Однажды во время верховой прогулки я увидел прелестную юную девушку, сопровождавшую почтенную даму. Наши взгляды встретились, и впечатление, которое она на меня произвела, было столь живо, что я остановил коня, чтобы проследить за ней взглядом, пока она удалялась. В следующие дни я повторял эту прогулку в те же часы в надежде вновь встретить прекрасную незнакомку. Она не появлялась, и я возвращался очень опечаленный. Но однажды после полудня великий князь Александр и великая княгиня приехали к нам в сопровождении дочери, княжны Ирины. Каковы же были мое удивление и радость, когда я узнал в ней девушку, встреченную на дороге. На этот раз я имел полную свободу восхищаться необыкновенной красотой той, которая должна была стать спутницей моей жизни. У нее был профиль камеи, и она очень походила на отца» [54] .
Ситуация облегчалась тем, что Юсуповы были хорошо знакомы с великим князем Александром Михайловичем и его братьями. В юности Сандро был увлечен Зинаидой Николаевной. В Крыму у Юсуповых было три имения – в Кореизе, Коккозе и Балаклаве. Из них выделялся именно Кореиз, который был приобретен в 1867 г. у князей Мещерских. Там был выстроен огромный красивый дворец и разбит роскошный сад, украшенный фонтанами и скульптурами в духе итальянского Возрождения. По воспоминаниям Феликса Юсупова-младшего, «количество статуй, им купленных, невозможно представить. Нимфы, наяды и богини показывались из-за всех кустов и баскетов: все было наполнено мифологией».
Имение выходило к морю, включало в себя виноградники, многочисленные постройки и т. д. Хозяин вложил в него большие деньги и, по общему мнению, имение Кореиз было самым богатым и ухоженным в Крыму имением после императорских.
Морской офицер Н.В. Саблин (1880–1962), служивший на императорской яхте «Штандарт» и находившийся около Царской семьи во время их отдыха в Крыму, свидетельствовал в воспоминаниях за 1909 г.: «Нельзя сказать, чтобы сад в Ливадии оказался очень хорош. Например, имение князя Юсупова, по культуре и породам деревьев и разделке парка, было, пожалуй, лучше» [55] .
Имение Кореиз по расположению прилегало к имениям Ай-Тодор и Харакс, принадлежавшим великим князьям Александру и Георгию Михайловичам. Соседи часто посещали друг друга, причем не обязательно в экипажах, но и во время пеших прогулок.
Не только братья Михайловичи, но даже сам царь с семейством периодически наведывался к Юсуповым в Коккоз, расположенный в 17 километрах от моря, за горным массивом Яйла. Дворец в Коккозе, построенный по проекту знаменитого ялтинского архитектора Н.П. Краснова, отражал архитектурные приемы Бахчисарайского дворца. Дворец и парк украшали многочисленные фонтаны, из которых до наших дней сохранился только один – «Голубой глаз». Кстати, так переводится слово «коккоз».
В великокняжеской семье Александра Михайловича настороженно относились к странной дружбе царской четы с Григорием Распутиным. Это часто становилось предметом обсуждения в великосветском обществе. Великая княгиня Ксения Александровна 15 марта 1910 г. записала в дневнике: «Сидела долго после с С[офьей] Д[митриевной] ( фрейлина императрицы С.Д. Самарина – В.Х. ). Она под впечатлением разговора с С.И. Тютчевой вчера в Царском [Селе] и всего, что там творится: отношения Аликс и детей к этому темному типу Григорию, который считается чуть ли не святым, а на самом деле, говорят, просто хлыст!Он постоянно сидит там, входит в детскую – приходит к Ольге и Татьяне, когда они в постели, сидит, разговаривает и гладит их… От Софьи Ивановны его тщательно скрывают, и дети не смеют ей о нем говорить. Это что-то невероятное и непонятное.
Все няни под его влиянием и на него молятся. Я была совершенно подавлена этим разговором.
Обедала Ольга [Александровна] и я в Аничкове. Т. к. имела только одну мысль в голове – то могла говорить исключительно об этом. Но кто же может помочь? Семейству очень трудно и щекотливо. Про него ( Распутина – В.Х. ) ходят самые ужасные слухи» [56] .
Графиня Е.Л. Камаровская, вспоминая пребывание осенью 1911 г. в имении Ай-Тодор, указывала: «В Крым приехал Григорий Распутин… В этой связи великий князь просил меня не допускать встречи и знакомства с ним Ирины Александровны» [57] .
Рост влияния при царском дворе Распутина сильно тревожил обе семьи. В январе 1912 г. великая княгиня Ксения Александровна записала в дневнике: «Все уже знают и говорят о нем и ужас какие вещи про него рассказывают, т. е. про А[ликс] и все, что делается в Царском. Юсуповы приехали к чаю – все тот же разговор – и в Аничкове вечером, и за обедом я рассказывала все слышанное. Чем все это кончится? Ужас!»
Между тем, великий князь Александр Михайлович и Ксения Александровна прочили брак дочери Ирины с каким-либо принцем, желательно наследным. Слухи об этом доходили и до семейства Юсуповых и чрезвычайно волновали маму и сына. Основных претендентов на руку Ирины было двое – греческий принц Христофор (1888–1940), пятый сын короля Георга I и великой княгини Ольги Константиновны, и принц Уэльский Альберт Эдвард (1894–1972). Последний кандидат был самым интересным для великого князя Александра Михайловича. Можно только гадать, куда пошла бы мировая история, если бы в 1936 г. его дочь Ирина Александровна взошла на британский престол вместе со своим мужем королем Эдуардом VIII. Но, увы, по разным причинам дело до брака Ирины с иностранным принцем так и не дошло.
Княгиня З.Н. Юсупова в своем письме к сыну от 18 февраля 1911 г. сообщала из Царского Села следующее:
«Милый мой мальчик,
Пелагея очень тебя просит привезти для меня такой пенальчик для моих золотых вещей. Она вырезала приложенный рисунок из “Lady’s Pictorial” № 24 прошлого Christmas. Очень умно, что ты собираешь товарищей по вечерам для чтения вместо игры в карты! Я убеждена, что у вас времени для занятий достаточно, но думаю, что все-таки веселье преобладает, а должно было быть наоборот. Опиши подробно твой завтрак с Баттенбергами ( имеются в виду Виктория Баттенбергская и ее дочь Луиза – В.Х. ). Меня очень интересует знать, как все это прошло.
21-го [февраля]. Письмо мое лежало неоконченным несколько дней! Папа меня опять так напугал вторым плевритом с левой стороны, что я сама была не своя все это время! Эта противная инфлюэнца ползет с одного места на другое и устраивает все новые сюрпризы! У Папа такие боли были в боку, что пришлось Боткина вызывать в 2 ч. ночи! Он вымазал его йодом и стало легче, но следующую ночь Папа провел тоже тревожно, и вид такой вялый и грустный, что я чуть не послала тебе телеграмму! Я все боялась за сердце, и Боткин, кажется, тоже. Теперь, слава Богу, температура нормальная и, если все пойдет благополучно, можно будет встать через два дня. Сейчас Вотя у него сидит, и они играют в карты! Я, конечно, продолжаю дома сидеть, а после этой тревоги чувствую себя избитой! До свидания, мой дорогой мальчик. Крепко тебя обнимаю. Как я буду рада, когда ты вернешься! Не лучше ли тебе ехать на Москву? Храни тебя Бог! Мама » [58] .
Феликс продолжал учебу в Англии и поддерживал переписку с родными и знакомыми. В ответ также получал большую корреспонденцию. Сохранилось письмо великой княгини Елизаветы Федоровны к нему от 28 февраля 1911 г.:
«Дорогое дитя!
Да благословит тебя Господь.
Спасибо тебе за письмо. Виктория написала, что она была очарована Оксфордом, куда мы с ней в ранней молодости ездили к дяде Леопольду, мамину младшему брату.