Sony. Сделано в Японии - Акио Морита

Во-первых, А. Морита тщательно избегает обсуждения существа встречных претензий, которые западноевропейские и американские деловые круги предъявляют Японии, в частности в связи с нетарифными ограничениями, недостаточной патентной охраной, затруднениями прямого выхода на рынок, минуя торговые монополии, и т. д. По крайней мере часть этих обвинений представляется обоснованной. Во-вторых, проблема протекционизма вообще более сложна. Со времен Адама Смита в экономической теории он пользуется дурной репутацией. Считается, что протеционизм вредит не только тем, против кого направлен, но и самим странам, осуществляющим его. Это, однако, не мешает всем без исключения государствам в тех или иных случаях прибегать к протекционистским мерам. Оправдания такой политики достаточно однотипны: протекционизмом всегда занимаются «они», «мы» же от него страдаем и лишь вынужденно прибегаем к ответным мерам. Определить, кто прав во всей совокупности ситуаций, практически невозможно. Видимо, большая или меньшая доза протекционизма все же нужна капиталистическим странам в тех сферах, где они сильно уступают конкурентам. И приверженность современной Японии принципам «открытой экономики» следует выводить не столько из демократических традиций страны или заботы об общем благе «свободного мира» (примерно так у А. Мориты), сколько из теперешней силы ее хозяйства и заинтересованности в связях с другими капиталистическими странами.

Поэтому естественно, что недовольство протекционизмом Запада ни в коей мере не служит для А. Мориты основанием призывать к свертыванию экспансии «Сони» в этом направлении. Как отмечала в 1987 году «Швайцерише хандельсцайтунг», несмотря на сложный характер развития деловой активности, «Сони» в последние годы целенаправленно усиливает свое присутствие в (Западной) Европе. В частности, недавно, дополнительно к уже действующим, открыто предприятие по производству лазерных проигрывателей и видеокамер во Франции, столь непримиримо критикуемой А. Моритой.

Та же ориентированность на преимущественное сотрудничество с западными государствами, по- видимому, диктует и отношение автора к связям с нашей страной. Его воспоминания о том, что еще в студенческие годы он видел основного противника своей родины в Советском Союзе; постоянные заверения, что «Сони» никогда не предоставит СССР новейшую технологию; наконец, мысль о том, что экономические успехи Японии — лучший вклад в борьбу с коммунизмом, — все это может вызывать только возмущение.

Но о самом существовании такой позиции все же полезно знать, поскольку она вытекает, на наш взгляд, не из личного антисоветизма Акио Мориты, а из конкретных интересов некоторых технически передовых японских компаний. Положение японского бизнеса в системе мирохозяйственных связей капиталистических стран достаточно специфично. Многолетняя экспортная экспансия, а в последние годы и перенесение значительной части производства за рубеж не только свидетельствуют об их успехах. Те же достижения сделали компании Страны восходящего солнца весьма уязвимыми по отношению к ограничительным мерам других капиталистических стран. И одновременно озлобили многих конкурентов. А значит, применение этих мер стало желательным для некоторых влиятельных кругов. Если принять во внимание привходящие моменты (культурно-национальное несходство, прошлую войну против США и т. д.), то становится понятным стремление ряда японских фирм хотя бы в политическом отношении не раздражать партнеров. В поляризованном мире старого политического мышления стремление быть правоверней самого папы римского в «защите западных ценностей» часто бывает экономически выгодным. Такая позиция части японских бизнесменов, безусловно, должна рассматриваться как серьезный аргумент против них при выборе партнеров для экономического (в особенности долгосрочного, то есть не исчерпывающегося одним соглашением, а предполагающего и в дальнейшем добрую волю участников) сотрудничества.

Мы начали вступительную статью с характеристики А. Мориты как выдающегося капиталиста. Трудно ожидать, чтобы, рассуждая о высоких материях мировой политики и экономики, такой человек хоть на минуту упустил из виду интересы «Сони корпорейшн».

А. Ю. ЮДАНОВ

ВСТУПЛЕНИЕ

Сорок лет назад, вечером 7 мая 1946 года около двадцати человек собрались на четвертом этаже обгорелого универмага в опустошенном войной центре Токио, чтобы учредить новую компанию «Токио телекоммьюникейшнз инжиниринг корпорейшн», которой позднее было суждено превратиться в «Сони корпорейшн». Основателю этой компании, Масаре Ибуке, было 38 лет, мне — 25. Знакомство с ним оказалось для меня одним из самых больших подарков судьбы, и работа с ним доставляла огромное удовольствие. Своим появлением на свет эта книга обязана моей долгой дружбе с Масару Ибукой. Почти через неделю после сороковой годовщины «Сони» мы с женой Йосико отпраздновали тридцать пятую годовщину нашей свадьбы. Иосико играет большую роль, выступая в качестве моего дипломатического представителя и партнера, и вместе с сыновьями Хидэо и Масао, а также дочерью Наоко поддерживает и понимает меня, что позволяет мне полностью отдавать себя работе.

Мне не хватает слов, чтобы выразить благодарность моим родителям, моим наставникам, а также многочисленным друзьям и коллегам как в «Сони», так и за ее пределами, которые помогли создать творческую и благожелательную обстановку.

Я глубоко благодарен Эвину Рейнголду и Мицуко Симомуре, которые с неистощимым терпением и энтузиазмом выслушивали мои размышления и длинные истории. Без них я бы не мог завершить эту книгу. Мне также хотелось бы выразить искреннюю благодарность многим другим людям, прежде всего моим помощникам Мэгуми Иосии и Лидии Маруяма, за их важную работу в подготовке материалов для настоящей книги.

ВОЙНА

Спасение и надежда

I

Я обедал с моими сослуживцами-моряками, когда пришла невероятная весть об атомной бомбардировке Хиросимы. Информация была отрывочной — нам не сообщили даже о том, какая бомба была сброшена, но как военный инженер, только что окончивший колледж с дипломом физика, я понимал, что это была за бомба и что это означало для Японии и для меня. Будущее никогда еще не было столь туманным — ведь Япония никогда еще не проигрывала войн — и только молодые люди могли сохранять оптимизм. Все же даже тогда я верил в себя и в свое будущее.

Прошло уже немало месяцев с тех пор, как я понял — Япония проигрывает войну и продолжать ее бесполезно, но я также знал, что военные хотят воевать до последнего солдата. Мне было 24 года, я окончил Имперский Осакский университет и работал в межотраслевой группе ученых и инженеров, которой предстояло совершенствовать оружие с тепловой головкой самонаведения и ночные прицелы. Военные власти надеялись, что японская техника позволит изменить ход войны, но хотя мы очень много работали, мы знали, что уже поздно и что наши проекты не будут иметь успех. Нам не хватало средств и времени. А теперь, после Хиросимы, мне стало ясно — время истекло.