Собрание стихотворений - Владимир Пяст
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На «Альманахе»
Отчего, когда рядом сидели мы там,И я жадно ловил — как преступники ловятЛуч надежды по сжатым судейским губам —Луч безмерного лада в любом твоем слове,
Тень ее воплотилась в однуИз сидевших и слушавших женщин? —— Подглядеть захотелось ей третью весну.Убедиться, что цвета в ней меньше? —
Но я понял тогда, чей коралловый крестТа, что цепью обвила меня золотою(Не соперничать с ней никому красотою!)Смяла с шеи моей, сделав бархатный жест…
Август 1920.«Каждое сердцебиенье…»
Каждое сердцебиенье –Это биенье твое…
Красная армия где-тоВскинула к глазу ружье.
Ты возлюбила поэта,Чем он ответит тебе?..
Страшное будет мгновенье,Если угодно судьбе.
Знай же, Сомнабула, знай же:Ты ему сладостней всех. –
Только при встрече с тобоюСпал с него тягостный грех.
Лучшая в мире, прощай же!Лучшая в мире миров.
Приготовления к боюКончены. Что ж? – Я готов.
Август 1920.БЕСКОНЕЧНАЯ ПОЭМА
Опухшее от длительных бессонниц,Одно из нижних век;А захоти – и увезет эстонец,Тебя любой навек.
И порчею затронутые зубы(Но порча их сладка!)И не закрывающиеся губы:Верхняя – коротка.
И белокурые над ней пушинки(Ведь то, гляди, усы!)…Жнеца и жницы (стали госпожинки) 1Скрестились полосы.
Сам должен был я в этот миг отметить,Сам подойти,И должна, должна была ответить,Отдать свои пути.
О, яркая и частая как пламя,О, нужная, как высь!..И небывалыми колоколами,Вселенная, молись!
Смотри, какие меркнувшие светыВоспламенились вновь;Какие любопытные планетыЛетят» к нам на любовь.
Вон Змий, порфировый и кареглазый,Мой дорогой, он тут;Надежды винный бархат и алмазы,Маринин изумруд;
И горлинка глядящая орлицей,С рубином на груди;И сам Эдгар, и серафимов лицаЗа ним и впереди…
Опухшее от длительных бессонницОдно из нижних век(и так далее).
1920. Сентябрь. Начало.FINALE
It was night in the lonesomeOctoberOf my most immemorialyear. –
I. «Весь Ваш внутренний мир я люблю…»
Весь Ваш внутренний мир я люблю,И люблю я все внешнее Ваше.Оттого и спокойно терплюИсчезание огненной чаши.
Молча муку такую сношу,Как попавшие заживо в склепы.Справедливости только прошуЯ, быть может, тяжелый, нелепый;
Пусть тяжелый, нелепый, как ложь,В трехсосновой завязнувший чащеПриносящий несчастье, – я все жНастоящий! Да, да! Настоящий.
Настоящее знал я тогда,Знал блаженство, не бывшее в мире;Пожеланий моих проводаРазнесли его всюду в эфире.
Утро каждое я посылалСамой малой возникшей былинке.Чтобы пестик ее просиял,И лучистыми стали тычинки.
Всем желал одного: чтоб как я.Не иначе, блаженными были, –Ибо с самых родов бытияОслепительней не было были.
Да, пожалуй, еще об одномПопрошу Вас: когда Вам не спится.Как-нибудь, у меня за окномВ час ночной, пролетев, очутиться.
И послушать, как сонную тишь,В расстояньи, за шторою близкой, –Под каблук угодившая мышьРазрезает пронзительным писком.
То мой бред. Потому не боюсьВ нем я с истиной впасть в разноречье.Потому – как мертвец, я смеюсь,Что у мыши – лицо человечье.
II. «Великолепная Мангуст…»
Litoreis ingens inventa sub ilicibus sus
Великолепная МангустС Ракетой и Мадам ФеррариКотировалась бы al-pari,Будь вязкий грунт не слишком густ/
Высококлассную МангустНи Эрна, ни Гавот, ни Лира,Ни Айриш Джиг, ни даже Вира,Славянофилка, или Мира,Отправить не смогли бы в куст.
Непобедимая Мангуст,Дочь русской крови Эльсинора,О, внучка Кракуса! – и спораС тобой не выдержит Галуст.
О, тонконогая Мангуст,Вся кровь, стремленье и натура, –Ведерниковский ДжеттатураПеред тобой как нуль был пуст.
О, пылевейная Мангуст,О, гордость графа Рибопьера, –Твоя блестящая карьераАхматовских достойна уст!..
Отождествленная с Мангуст,Сладчайшая во всех вселенных, –Тебя держать в числе ли пленныхУзлами буду ржавых узд?
Ты слышишь этих пальцев хруст?Испанский сапожок ты чуешь– На той ноге, что уврачуешьСвоим копытом ты, Мангуст?
Пойми, что все: не только бюст,Не Соломоновское толькоТвое чело; не что ты полька, –А весь мой дар – в тебе, Мангуст!
Ты слышишь этих пальцев хруст?
