Методика доктора Элса - Пётр Александрович Марьяшов

— С политической деятельностью оно тоже справится? Вы же говорили, что точно справится. Этот человек тому доказательство? — рука человека в деловом костюме показала прямо на Антона.

— Конечно, Сергей Александрович. Оно справится даже лучше, чем с ним! Но некоторые моменты нуждаются в калибровке…

— Понятно. Я думаю, что нам стоит взвесить всё ещё раз и после ваших «калибровок» принять решение. Вы согласны, Сергей?

— Абсолютно согласен, Анатолий. Доктор Элс поражает своей гениальностью, но я понимаю, что на всё нужно время.

Трое силуэтов пожали друг другу руки и скрылись прямиком за дверью палаты. Постепенно все начало проясняться, и Антон смог чётко разглядеть Наталью Игоревну. Под её халатом была черная маечка с каким-то неприметным рисунком, однако, когда его глаза достигли груди, он немедленно отвёл взгляд. Словно током его ударили по голове. На уровне интуиции он понимал, что так делать нельзя.

— Вот мы с тобой и встретились, Антон — надев ему на палец странный инструмент, сказала Наталья — Как видишь, с приборами. Как и условились. Теперь ты абсолютно здоровый и нормальный человек, как и я. Сейчас мы проведём парочку диагностик, а потом тебя заберут. Ты не бойся. Я тебя сопровожу.

Загадочный аппарат слез с пальца и глянув на него, женщина улыбнулась. Её халат поднялся над телом Антона, после чего исчез туда же, куда и силуэты неизвестных мужчин. Оглядывая комнату, Антон понял, что находится в операционной. Видимо, схватка прошла довольно болезненно. Большую часть случившегося он уже и не помнил, да и честно говоря, вспоминать не хотел. Он был весьма рад, что всё наконец-то закончили.

Через несколько часов тестов и процедур Антона посадили на инвалидную коляску. Все его жизненные показатели были в норме и настроение Натальи Игоревны придавало ему уверенности, что бояться больше нечего. Они медленно двигались вдоль длинного коридора, который был украшен ровно так же, как и зал ожидания, в который они направлялись. Антон пару раз хотел начать разговор о том, что с ним творилось последние несколько недель, но ему было предельно ясно, что раскрывать рта не стоит. Всё уже закончилось и вспоминать об этом не стоит.

Через десять минут он оказался в просторном холле, рядом со стойкой регистрации. Мужчина, который вёз его, аккуратно подкатил его к столу. Та самая девушка, которая принимала его документы молча выдала несколько бумажек. Наталья Игоревна показала, где нужно поставить подпись, и Антон послушно это сделал. Не хотелось ему углубляться в эти бумажные дела, а тем более с кем-то спорить. Это всё было в прошлом, которое он теперь так яростно ненавидит.

Наталья Игоревна довольно кивнула и положила бумажки обратно на стойку. Далее она шепнула на ухо Антону, что тут их дороги расходятся, и то, что как она и говорила, этот зал он увидит дважды в своей жизни. Эти слова он посчитал счастливым знаком наблюдая, как сотрудник института везёт его по направлению к выходу, он торжественно закрыл глаза и начал мечтать о том, как сложиться его дальнейшая жизнь.

Уж больно давно он хотел посвятить себя творчеству и попробовать писать картины. Палитру, как ему думалось, он ощущал необычайно тонко и занять себя таким ремеслом вполне справедливо. Больше никогда он не пересечётся в своей жизни с женщинами и с опаской будет смотреть на посуду. Особенно на ложки и вилки. А об электронике он вовсе решил позабыть. Заработает себе домик в какой-нибудь глуши и будет там доживать свои последние деньги перед уходом. Ни лампочек тебе, ни электрического треска. Свобода, одним словом.

Внезапно Антон ощутил прохладу. Он подумал, что его вывезли к фонтану, но открытия дверей он не услышал. Его веки неторопливо открылись и вместо выхода из здания, он увидел весьма длинный и тёмный коридор. Пальцы сами собой вцепились в коляску, и его голова тревожно начала метаться по сторонам.

— А куда мы едем?

— Сейчас увидишь.

Через несколько минут коляска Антона стояла напротив огромной железной двери, очень похожей на ту, в которой он был до этого. Мужчина открыл её, после чего буквально закинул Антона в мрачную и холодную комнату. Тот сделав небольшой кувырок стукнулся об стенку и истошно вскрикнул. Дверь с глухим хлопком закрылась и всё окунулось во мрак.

Нащупав какой-то выступ, Антон с большим усилием встал и сел на него, пытаясь понять, в какой стороне дверь. Холод буквально заставлял его тело трещать и дёргаться. Он был как котёнок, которого зимой вышвырнули на улицу, потому что он никому не нужен. Почему так случилось? Он ведь никому не сделал ничего плохого. Именно тут. Он ненавидит свою жизнь. Себя. Прошлая его жизнь выворачивает его на изнанку. Разве он уже не прошёл через испытание, которое должно его искупить?

Он облокотился на стенку и начал прокручивать в голове свои мысли. Неужели он где-то ошибся? Или он подписал что-то не то? Чёрт бы его побрал. Надо было всё-таки прочитать эти бумажки. А ещё эти странные люди. О чём они вообще говорили? Они знали, что тут делают и что тут происходит? Чем они лучше меня? Они так же поощряют страдания и боль. Они наносят раны более глубокие, чем я наносил ножом. Но справедливо тут только одно. Я жив, а те, кого ранил — нет.

Опустив голову в пол, Антон понял, что в принципе, всё не так и плохо. Со стороны морали, он точно заслужил посидеть в камере. Темной, холодной и пустой. Он и в тюрьме был в таких камерах, однако там он считал это ужасной пыткой. Никто не мог смотреть на него и думать, какой же он особенный и не такой как все. Теперь его более чем устраивает быть никем. Блеклой тенью, которая исчезает при свете дня.

Среди тьмы, Антон ощутил едва заметные движения. Его глаза быстро метнулись в их сторону. Раздался знакомый гул и среди мрака чётко загорелся красный круг. Антон свалился с выступа на пол и начал ползти назад, пока не уперся в стенку. Модуль ярко блестел в свете кровавого зрачка и медленно приближался к Антону. Его цепкие руки виднелись прямо под модулем. Паника вынуждала Антона кричать, но сил на это не было. Он молча смотрел на то, как Машина приближается к нему. Разбитый на маленькие квадратики зрачок оказался прямо перед лицом мужчины.

— Вернёмся к вопросу, Антон. Что же ты будешь делать?