Sindroma unicuma. Книга 2. - Блэки Хол

- Поехали?

Надо же! Он и разрешение у своей блондинки каждую минуту спрашивает: "Изочка, можно ехать?", "А сейчас можно повернуть?" или "Может, остановимся?".

Покусав губы, я уставилась сердито на затылок Мелёшина. Такими темпами мы и к следующему утру не доберемся до вашего кафе.

Блондинка сложила макияжные причиндалы в сумку, кивнула, и машина тронулась. Мэл аккуратно выехал со стоянки. Двигатель бесшумно работал, и Мелёшинский корабль величаво поплыл мимо ограды института. Я смотрела со стороны на серые панели общежития, ставшего мне временным домом. Промелькнула дыра в решетке, ведущая кратчайшим путем в район невидящих.

Мэл не свернул в квартал, куда я частенько наведывалась. Наверняка золотой мальчик не подозревал о его существовании, а мне бы доставило удовольствие проехаться по тихим улочкам, разглядывая витрины знакомых лавок и ремонтную мастерскую Олега и Марты. Эх, стыдоба-стыдобучая! Как ни оттягивала, а придется идти к ним с пустыми руками и каяться в неплатежеспособности. Завтра же схожу и расставлю все точки над i.

Машина обогнула квартал невидящих и двинулась окраиной. Я прилепилась к окошку, разглядывая места, в которых ни разу не бывала. По всей очевидности, мы проезжали спальный жилой район: за окном мелькали малоэтажные дома, попадались скверики и машины.

По мере того, как "Турба" удалялась от института, дома росли, и промежутки между ними сокращались. Вычурность фасадов уступила место унифицированным формам. Здания пестрели вывесками и рекламными щитами. Все чаще мелькали магазины и торговые центры. Автомобильный поток уплотнился и расширился. Теперь слева и справа от нас двигались в том же направлении два ряда машин.

Жаль, издалека не разглядеть интересности. Словно предугадав мою печаль, Мэл перестроился в крайний ряд, и я снова приклеилась к окну, рассматривая здания. Запоздало обратила внимание, что на дороге и на тротуарах исчез снег, даже маломальские сугробики у уличных фонарей - и те отсутствовали. На вопрос о необычной природной аномалии Петя пояснил:

- Снег специально растаивают.

Ишь ты, какие нелюбители снежных заносов. А как же зимнее настроение?

Мы ехали, здания росли. Среди них все чаще встречались архитектурные шедевры: вытянутые, пирамидальные, спиралевидные и даже прозрачные. Внутри сидели и ходили по кабинетам люди, а другие поднимались по лестницам и в лифтах.

Куда же нас везет Мелёшин? Если удастся вывести его на чистую воду, он возьмет и выкинет меня на мороз и отправит восвояси своим ходом. Я же через полминуты потеряюсь в столичном муравейнике!

Мелёшинская "Турба" проехала по сложной автомобильной развязке и, миновав несколько туннелей, ушла влево. Мы проехали мимо зеркальных небоскребов и зданий-хамелеонов, мимо узких как спички стел, стремящихся к небу, мимо диска телевизионного центра, возвышавшегося над городом на трех гигантских опорах высотой более четырехсот метров. Об этом поведал Петя, тыча пальцем в окно.

По пути встретилось здание, перевернутое вверх тормашками не хуже статуи святого Списуила. Мэл совсем замедлил ход, чтобы можно было разглядеть необычное сооружение. Девица помалкивала и не обращала внимания на мои восторги и переговаривания с Петей. Наверняка столичный пейзаж осточертел ей до невозможности.

Тем временем поток машин еще больше расширился, и мы очутились в одной из полос. Смотреть было не на что, но Петя не отрывался от окна. Со вздохом разочарования я откинулась на кожаном сиденье. Поводила взглядом по салону, оценила потолок со встроенными светильниками, динамики колонок по бокам. Повертела головой и уставилась на Мелёшинскую макушку перед собой.

Мэл уверенно вел автомобиль: переключал скорости, периодически посматривал в боковое зеркало и плавно поворачивал руль в ту или иную сторону. Видно было, что он любовно обращался с машиной и не представлял без нее жизни.

Мы, кажется, ехали целую вечность, а поездке не виделось конца и края. Я начала утомляться. Жаль, не засекла, когда отчалили от института, наверняка прошло больше получаса. Побуравила недовольно затылок Мэла и перевела взгляд на зеркало заднего вида.

Мелёшин, не мигая, глядел на меня. Машина ехала, его руки лежали на руле, а глаза... глаза, вместо того, чтобы следить за дорогой, смотрели в упор, обжигая растопленным шоколадом.

Время застряло. Казалось, воздух около меня начал вскипать и плавиться. С каждой секундой я, словно муха, погрязала в сладком сиропе Мелёшинского взгляда, совершенно не имея сил барахтаться. Елки-палки, будут стрелки двигаться или нет?

Что-то душно в салоне, и кондиционер совсем не помогает. Судорожно оттянув ворот свитера, я невзначай глянула в окно. Рядом с нами ехала в опасной близости красная машина. Еще мгновение - и мы сойдемся с ней боками.

От страха язык прилип к небу, а в висках забухало. Мэл резко крутанул руль, и "Турба", вильнув, выровняла движение.

- Милый, отвыкай гонять, - сказала хрустальным голоском девушка и успокаивающе положила руку на колено Мелёшина.

Я с трудом уняла дрожь в руках, в пересохшем горле противно защекотало. Мэл едва не устроил аварию посреди столицы, а блондинка преспокойно занялась релаксацией паршивого водителя, будто его опасная езда считалась обычным делом.

Петя побледнел, но сохранил фасон и не показал виду, что испугался. Мелёшин, продолжая одной рукой удерживать руль, другой погладил ладонь девушки и мягко убрал с колена. Меня аж затрясло от злости и запоздалой паники. Демонстративно сложив руки на груди, я уставилась в окно. "Ах, милый, не гони, а то помада размажется!", "Ах, милый, нам еще внуков растить, а ты лихачишь!". Тьфу, ездоки.

Конечно же, меня одолевала жуткая зависть к музыкальному голосу красавицы и ее невероятной синевы глазам. Да что там говорить, я завидовала девушке во всем. Даже в том, как она по-хозяйски расположилась на переднем сиденье. Вот если бы Мелёшин предложил мне сесть рядом с ним, я бы... я бы такое сказала, что он на всю жизнь зарекся бы приглашать меня в машину.

А он и не пригласит, разве что с очередным подленьким умыслом, поэтому не следует отвлекаться. Меня по-прежнему снедала уверенность, что в голове у Мэла засел нехороший план.

- Смотри, Эва! - обернулся Петя и поманил к себе. Я придвинулась, и он показал на виднеющуюся вдалеке громаду.

С Петиной стороны простиралось поле с редкими деревцами и пустыми клумбами, наверное, молодой парк или сквер. За полем высилось сооружение, привлекшее парня.

- Это малый центральный парк. Заложен в честь сорокапятилетия победы в войне, - не замедлил пояснить Петя. - А за ним Большая спортивная арена. Там пройдет чемпионат по легкой атлетике, в котором приму участие, - сказал он с гордостью.