Когда пророчества сбываются (СИ) - Ангелов Августин

Глеб и Иван, которые проспали все интересное, задавали на перебой вопросы старшему брату:

— Что случилось? Неужели будет война? И далеко ли еще от Дружковки эти ужасные карлики гнобы с их войском?

Хоть дети и росли в мирное время, но все-таки про войну знали, потому что старшие рассказывали им. Да еще и в книгах про войны было написано немало. Кто кого и когда победил, и сколько людей в каких местах погибло. Потому младшие братья воспринимали это известие со страхом. Ведь всем было понятно, что грядущая война несет разрушения и погибель. Но, как сложатся военные события на самом деле для родной деревни, для их родных и для их собственных жизней никто из ребят пока не представлял. Ведь почти три десятка лет никакой большой войны в Сибири не было. Лишь отдельные стычки происходили где-то на дальних границах, откуда до Дружковки доходили с большим опозданием лишь невнятные слухи, мол, снова какая-нибудь степная орда пыталась набег устроить, чтобы пограбить приграничные земли. А серьезной войны ни с соседями, а с созданиями тьмы, живущими в проклятых местах внутри самой Сибири и почти не встречающимися с людьми, не случалось уже лет триста, не меньше.

Сам Петя знал о войне не больше братьев. Потому на их вопросы ответить он и не мог. Он просто рассказал, что случилось, не забыв упомянуть и про молнию, и про знамя, и про ополчение, которое сразу созвали. А то, что отца выбрали воеводой, оказалось предметом гордости для мальчишек. Их глаза сразу засверкали озорными искорками.

— Теперь-то мы не просто Илларионовы будем, а семья воеводы, — сказал Глеб.

— Да. Мы теперь сыновья самого главного командира, — сказал Иван.

— Так с нас, значит, и спрос теперь больше, — проговорил Петр.

* * *

По причине очень позднего ночного времени, или же слишком раннего, когда уже вскоре должен был наступить рассвет нового дня, Елисей Голованов чувствовал себя неважно. Нервная бессонная ночь в его годы оказалась нелегким испытанием. Но, он остался доволен собой, потому что не растерялся и смог выполнить свои обязанности даже в такой неожиданной трудной ситуации, избрав надежного воеводу, который теперь возьмет заботы по организации обороны на себя. Во всяком случае, Елисей на это очень надеялся. Вот только возвращаться к себе домой староста не торопился. Он, хоть и не пошел в военный лагерь, как старик, не подходящий по возрасту для того, чтобы сдерживать первый натиск врага, но все-равно хотел быть полезным, организовав штаб обороны деревни недалеко от главных ворот в частоколе, прямо в гостеприимном доме Гореловых.

Сам Федор Горелов, как и четверо его взрослых сыновей, собирался воевать. Он извлек из сундука и надел свою кольчугу времен молодости, нахлобучил на лысую голову покатый железный шлем с полями и взял в руки копье. Но, выглядеть бравым бойцом от этого не стал. Наоборот, в кольчуге, которая стала за прошедшие годы Федору маловата, его пузо выпирало вперед еще заметнее. Да и двигался он в таком наряде еле-еле. Потому староста настоял, чтобы он все-таки остался с ним при штабе. Они давно дружили. Тем более, что и в военное время жизнь внутри деревни предстояло как-то налаживать, ведь враги могут, например, установить осаду, внутри которой придется выживать, правильно распределяя ресурсы. И Елисей чувствовал, что может не справиться без толковых помощников. К тому же, им будет необходим госпиталь. А гостеприимный дом как раз хорошо подходил для того, чтобы размещать раненых, которых принесут с поля боя. Потому пока и не спешили пускать сюда беженцев, распределив их по деревенским семьям.

— И что же теперь с нами будет? — проворчал Горелов, ставя пока свое копье в угол.

Голованов проговорил в тон ему:

— Боюсь, что сейчас ничего сказать с определенностью нельзя. Вот, когда наши разведчики вернутся обратно, тогда что-нибудь прояснится. Но, что бы ни готовили враги, мы тоже не лыком шиты. Ты же видел, что произошло с оленеводом, который пустил стрелу в старосту?

Федор пробормотал, разжигая камин:

— Да, я видел. Сестра Возмездия вовремя оказалась в наших краях. Вопрос лишь в том, насколько эта Алевтина сильна. И на какое время хватит у нее подобных зарядов с молниями? Кстати, где она сама?

— Пошла на двор готовить к бою свою медвежью кавалерию, — ответил староста.

— Молодые хорошенькие всадницы на дрессированных медведях — это весьма оригинально выглядит. Вот только, что они смогут в бою? — высказал сомнение Горелов.

— Мне кажется, что это достаточно грозная сила. Но, согласен с тобой в том, что все зависит от искусства этих наездниц, от того, насколько они контролируют своих хищников, — сказал другу Елисей.

Когда они оба уселись в кресла напротив камина, в котором уже заплясало горячее оранжевое пламя, Голованов продолжил:

— В молодости, когда я служил на южной границе во время Степной войны, таких зверей я видел. Их тогда вывели однажды в бой против степняков. Так вот, несколько подобных мишек разогнали в тот раз целый вражеский эскадрон. В бою они страшны, как и их хозяйки. Если, конечно, обучены достаточно хорошо.

— Тут еще многое зависит от того, что есть у врагов. Слышал уже от оленеводов, что вооружены гнобы весьма неплохо. У них не только топоры, а еще и самострелы, которые кольчуги легко пробивают за пару десятков шагов. И что там они еще в своих подземельях понаделали, никто из нас не знает. А с гнобами еще и муданы идут против нас на этот раз, каждый из которых гораздо сильнее обычного человека.

Глава 7

Пытаясь заснуть в своем углу избы уже на рассвете, Петя думал о том, что начинаются самые настоящие приключения. То, чего раньше никогда не было в его размеренной деревенской жизни, а имелось только в сказках и легендах, которые рассказывали ему дедушка и бабушка долгими зимними вечерами, когда он был еще совсем маленьким, а старики еще были живы. А ведь только этим утром Петр думал, что поездка с родителями за десять верст в шахтерский поселок за углем — это и есть приключение самое настоящее. А оказалось, что та поездка совсем еще приключением и не была. Приключение началось совсем неожиданно, свалилось на Петю, как снег на голову, застав его врасплох, как и всех остальных жителей Дружковки.

Большое приключение пришло само, когда никто не ожидал его. Оно пришло в Дружковку вместе с оленеводами, спасающимися от гнобов, вместе с сестрой Возмездия и с ее боевыми медведями, и вместе с вестями о новой войне с тьмой. И Петя подумал, что это напоминание о том, что за пределами привычного деревенского мирка находятся обширные просторы Сибири, а дальше за ее границами лежат иные страны, откуда время от времени устраивают набеги недобрые соседи. Но, получается, что самые главные враги даже не злобные людские орды, атаки которых в пограничье сдерживают сибирские казаки, а твари тьмы, которые водятся прямо здесь, в лесах и под холмами.

Рогатый, увиденный им, по-прежнему пугал Петю. Но, не меньше боялся он и гнобов, а также загадочных муданов. Говорили, что они высокие и широкоплечие, выше и сильнее любого человека, а еще покрыты шерстью, подобной той, что имелась у бурых медведей. И живут они, вроде бы, тоже в берлогах, как косолапые. Вот только на памяти Пети никто с муданами не встречался в окрестностях Дружковки.

Страх перед созданиями тьмы не давал Пете заснуть. Потому он сделал так, как научил отец. Мысленно Петя зажег в своем сердце белое пламя. И, вроде бы, у него даже получилось. Во всяком случае, представляя себе, как разгораются языки белого огня внутри сердца и начинают сверкать удивительными разноцветными искрами, он смог прогнать страх, успокоиться и заснуть.

* * *

Елисей Голованов и Федор Горелов спать так и не ложились. Они продолжали сидеть перед камином, попивая иван-чай из пиал и беседуя.

— Да, женщины теперь правят миром. Во всяком случае, нашей Сибирью. Все у нас теперь не так, как было в старину. Нам, мужикам, бабы больше не доверяют, считают, что это мы виноваты в Великой Войне и ее последствиях. Да и всю церковь тоже женщины себе забрали. Вот раньше, как дед мне рассказывал, в городах еще можно было встретить в церквях священников-батюшек, хотя и мало их оставалось. А теперь совсем их нету. Везде в наших храмах руководят одни только матушки, вроде нашей настоятельницы Ксении, — сетовал Горелов.