Русский транзит - Измайлов Андрей

Нет, ерунда на постном масле! Борюсика, вероятней всего, пристукнули не в самой кладовке, а где-то рядом, во дворе, например, и потом только в кладовку приволокли и заперли. Юрка вчера был в таком состоянии, что сам еле-еле волочился, не говоря уже о перетаскивании специфической тяжести (а – тяжесть! на себе вчера испытал… маленький, но толстенький кооперативный ребенок). Да и зачем Юрке?! Какие у него с Быстровым дела могут быть?! Ерунда!.. Но если бессознательного Борюсика тащил кто-то (кто?!) со двора в кладовку, следы должны остаться, кровь… Хотя вон только что фургон с мясом разгрузили, наследили – поди разберись, чья кровь, говяжья или… Ах, да! Фургон фургоном, но он сегодняшний, а вчера никаких кровяных потеков нигде не было – только лужица под головой Борюсика. Значит, все-таки именно в кладовке его грохнули. Завели, а то и сам напросился – дефицитику бы, печеньица, сыг’ка «Камамбег’» для дома, для семьи… Напросился и – получил. Но ведь не от Юрки! Тот же на ногах не стоял! Или… делал вид, что накушался? Вряд ли. Мы, в конце концов, вместе вчера накушивались, и если даже у меня «шторка упала», то о Юрке и говорить нечего. Да и по уровню он на самый плохонький гияку-цки не способен, трезвый ли, пьяный ли.

– Больше никаких ключей нет?

– Ну в кабинете у директора, контрольный. Вчера Мезенцев не наведывался, кабинет заперт был. И сейчас заперт.

Похоже, тупик…

– Кому Борюсик год назад проиграл сто тонн?

– Игорьку. Бецкому. Вы же знакомы!

Мы знакомы. Бецкой – профессиональный катала, косящий под денди, под умника: «как сказано у Кафки…». Такой на мокрое дело не пойдет. И зачем, если деньги так или иначе получены? Посредством Беспредела и Глисты.

– А Глиста с Беспределом по-прежнему при нем?

– При нем, при других игровых. Ты же знаешь их…

Я знал их. Глиста отсидел двенадцать лет в две ходки. Беспредел потому и Беспредел – на зону попал в восемнадцать лет и начал срок с того, что откусил нос охраннику, получил привес в пять лет, но на том не успокоился. А вышел на волю всего два года назад, отсидев непрерывно, с добавками, двадцатку с лишним. Оба – настоящие воры в законе. И пусть, отмотав срок, они дорожили свободой, однако мозги у них настолько набекрень, что не угадаешь, какая вожжа им под хвост попадет: способны на все. И тем не менее!..

– Давно их видел?

Олег невнятно пожал плечами.

– А где их можно найти?

– Как обычно, вместе с игровыми. Ошиваются. Там ведь постоянно что-то с кого-то надо получить, а эти двое всегда готовы подзаработать.

– Конкретней. Где сегодня катают?

– На Ракова есть катран. На Зверинской. Пожалуй, сегодня – на Ракова. Там такая квартирка… – и Олег объяснил мне, какая там квартирка и как туда пройти.

После вчерашнего загула в кармане у меня было почти пусто, и не так скоро мне приведется заполучить до двух сотен в день, ох, не так скоро!

– Одолжишь?

– Сколько?

– Ну, штуку.

– У меня при себе только пятьсот. Устроит?

– Устроит.

Я – не Борюсик, упокой Господь его душу грешную. Я в денежных вопросах весьма щепетилен и долги отдаю. Олег отлично это знал, но и понимал-соображал, что в моем нынешнем положении должок в пятьсот рублей запросто не вернется – по не зависящим от должника причинам. Потому протянул деньги как-то неохотно, всячески маскируя внутреннюю бурю чувств:

– Где ты хоть живешь-то теперь? – спросил как бы между прочим и фальшиво. Пятьсот рублей пожалел! Да за два неполных дня их без труда за стойкой вернуть можно! У него и сейчас, я уверен, кроме тех, что отдал, еще столько же в кармане.

Ладно, ведь мы с ним теперь не «мы». Не судите, да не судимы будете. Чужая душа потемки.

И, вероятно, из-за его фальши я совершенно бездумно соврал:

– У Фэда в мастерской. У дяди-Федора. Он в Карелию уехал на натуру, а я пока поживу.

Дядю-Федора бармены знали, их фирменные «пальмирные» костюмы по его эскизам и делались. Они же Фэда и прозвали дядей-Федором, а я – давно – Фэдом.

«Почему Фэд?» – усмехался.

«Потому что похоже рисуешь. Как на фотографии! Конечно, Фэд! Даже Фэд-два!».

«Сложный комплимент!» – усмехался…

С Олегом распрощались с некоторой холодностью. По-моему, его это устроило.

Он явно не представлял, как себя вести, если вдруг беглый преступник начнет выражать теплые чувства, вынуждая на ответные, – а милиция уже была, расспрашивала-предупреждала… так что с моей стороны «Друг ты мой единственный!» в адрес Олега – для самого Олега при всех нынешних обстоятельствах и есть «сложный комплимент»… то ли радоваться, то ли открещиваться.

Ладно, перекинулись словечком, покурили… Пора. Олега работа ждет. А меня… хотел бы я заранее знать, что меня ждет и за каким поворотом.

Швед. Высокий, белобрысый, почти альбинос – за что и удостоен «Шведа». И за то, что в совершенстве владел финским-шведским – университетское образование, да и жизнь заставит. Жизнь – обычный таксомоторный парк, а Швед – высококлассный водила. Специализировался на туристах из Скандинавии. Среди них у Шведа была своя клиентура, он наизусть знал расписание всех паромов и круизных теплоходов. Те, кто хоть раз попадал к Шведу пассажиром, пользовались в дальнейшем только его услугами. Вплоть до того, что ему из Осло, из Хельсинки загодя отправляли телеграммы: встречай. И все довольны: и туристы – свой человек, каждый уголок знает, в нужный момент достанет все нужное, общаться есть возможность на родном языке, не на пальцах… и Швед – платили пассажиры, само собой, марками, валютой, приличной техникой.

Мне-то платить не надо. Ни валютой, ни деревянными. Швед как оскорбление воспримет. Было дело – я его практически спас. Он в машине на отстое у «Пулковской» был, и шоферюги-конкуренты решили: нечего ему тут! А мы как раз в «Пулковской» вспоминали былое – я, Карковский, Галлай и Ленька Цыплаков, птенец, присутствовал, нам в рот смотрел, каждое слово ловил: профи сидят! Ну и как раз выходим. Честно говоря, мы бы и не встряли – каратэ по-прежнему под запретом, каждый знающий и употребляющий его считается правонарушителем. И не встряли бы! Но Цыпа, мальчишка, – молодо-зелено! – кинулся в свару. Цыпа и… я. Мой ученик – мне отвечать. Так я его и не научил, так он и «гуси летят!!!» вместо «гуси летят…». Галлай с Карковским подстраховали, сами не вмешивались, ментов «секли» – если что… Да и не требовалось их вмешательства: несмотря на все монтировки, гаечные ключи и прочие железки, я один справился. И Леньку из-под шоферской монтировки в последний миг увел. Зато потом устроил ему показательный урок, чтоб зарубил на носу раз и навсегда: гуси летят… гуси летят… Но, по-моему, он так и не зарубил. На носу.

А Швед с той поры – близкий приятель. И очень нужный. Без «лохматки», на своих двоих я… как без рук. Он – удача! – отозвался на телефонный звонок, был дома. Согласился возить меня два дня:

– Больше никак, старик! «Симонов» через два дня в Питере будет. С финнами.

Два дня достаточно. Надеюсь, что так или иначе управлюсь. Выбора-то нет, должен управиться. Ха! Два дня! Я понятия не имею, что меня через два часа ждет, а тут – два дня!

Назначил я ему на Сытном рынке. Народу тьма, есть среди кого затеряться, а самому из толпы наблюдать за машинами.

Швед прибыл на своей машине точно в оговоренный срок:

– Как дела?

Дежурный вопрос, требующий дежурного ответа: нормально! хорошо! о’кей. Но я подробненько посвятил Шведа в то, «как дела». Предпочитаю не перекладывать свои проблемы на чужие плечи – просто использовать друзей втемную или подставлять их не в правилах Боярова. Да и город Питер только кажется большим, а в действительности он ма- аленький, и не сегодня-завтра Швед все равно услышит «звон», так пусть знает «где он». Лучше пусть узнает из первых уст, пока слухами не обросло. Так надежней, так верней.

И Швед оказался надежен и верен:

– Да-а, бывает же! – только и сказал, выслушав до конца. И еще сказал, не моргнув глазом: – И куда поедем?

Поехали мы сначала на Манежную, на сходняк.

Сходняк был в разгаре. С десяток машин парковались. Питерские каталы обсуждали выигрыши и попадания, договаривались на вечер: где, как и на сколько играть. Денежные разборки проходили тут же. В общем, разминались перед настоящей работой.

Игорек Бецкой был тут как тут. Глиста с Беспределом тоже мелькали. Идти к ним? Наверняка среди толпы хоть один переодетый мент, а стучит в этой компании каждый второй. Надо идти. Но только не мне.

– Серега, ты ведь когда-то катал?

– Ну не то чтобы катал, а так как-то… понемногу, – ухмыльнулся Швед.

– А этих всех знаешь?

– Да уж знаком! – и опять ухмыльнулся. Ясное дело: отнюдь не понемногу катал Швед до того, как переключиться на иной вид катания – катания иностранцев по специфическим достопримечательностям города Ленина, но совсем не по ленинским местам.