Лирелии - цветы заката (СИ) - Екатерина Евгеньевна Алешина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Девушка! Девушка с красным зонтом! Постойте! – закричал тот самый парень, подбежав к ней.
Услышав, как ее кто-то позвал, девушка обернулась, увидев перед собой симпатичного кареглазого молодого человека. Их взгляды встретились, и кажется, на миг, они забыли как дышать. Но они еще пока не поняли, что произошло.
Он заговорил первым.
- Простите, вы случайно не в сторону Новой Голландии идете?
- Вообще-то туда, а что?
- Какое удачное совпадение, и я тоже туда иду! Только вот дождь меня застал врасплох, а зонт остался забытым дома. Вы разрешите пройтись с вами под зонтом? А то я промокну. Спасите меня от дождя!
И он обезоруживающе улыбнулся, глядя на нее.
- Ну хорошо. Идемте. Спасу вас от дождя, - улыбнулась она в ответ, и вместе под одним зонтом они направились прочь отсюда.
- Вот и все. Еще одна случайная встреча. Якобы случайная.
И кокетливо хихикнув, она исчезла, щелкнув пальцами.
А тем временем дождь перешел в ливень, и где-то далеко послышались раскаты грома. Со стороны пары, бегущей по лужам под большим красным зонтом, то и дело раздавался дружный смех.
***
Эрик
Я стоял на пустом перроне, оглядываясь вокруг в поисках хоть одной живой души, но куда бы ни устремлялся мой взор, повсюду виднелись лишь очертания совершенно безлюдного полустанка, окутанного вечерней мглой. Дуновение ветра принесло запах реки – значит, где-то поблизости есть водоем.
Внезапно в абсолютной тишине мне послышался отдаленный сигнал железнодорожного состава, а вскоре моего слуха достиг мерный стук колес. Спустя считанные минуты на перрон прибыл старый добрый советский паровоз, который теперь можно было увидеть только в качестве экспоната. Громкий протяжный гудок вновь пронесся над полустанком, а когда он замолк, звуки сотен голосов ворвались на площадку прибытия. Я удивленно оглянулся вокруг – перрон, который только что пустовал, вмиг заполнился людьми, как будто и не было той оглушительной тишины, в которой эхом отдавались мои шаги.
Состав замедлился и остановился. Я ожидал, что сейчас из паровоза выйдут пассажиры, но этого не случилось. Взглядом проследил за длинной вереницей вагонов, двери в которых оставались открыты, но оттуда почему-то никто не вышел, хотя в окошках горел свет, и было заметно движение. Все, кто находились на полустанке, с поразительной организованностью, выстроившись вереницей, по одному заходили в вагоны. На меня словно никто не обращал внимание.
Со стороны самого ближайшего ко мне вагона через приоткрытое окошко послышался взрыв смеха, а за ним – бархатные звуки гармони, сложившиеся в знакомую до боли мелодию, вызвавшую целую вереницу воспоминаний. Движимый любопытством, я заглянул в окно, отойдя на пару шагов назад. Заглянул, чтобы обомлеть от увиденной картины. Там, в окне показались знакомые лица моих боевых товарищей! Только сейчас они были совсем молодыми, как много-много лет назад. Не веря своим глазам, я снова вглядывался в их лица, и без сомнений, это были мои друзья.
- Ребята, я здесь! – закричал как можно громче, надеясь, что они меня услышат.
Но они меня не видели, затянув одну из наших любимых песен.
- Вообще-то, тебя здесь быть не должно, вампир. Живым тут не место. Как ты вообще здесь оказался? – услышал я чей-то незнакомый голос, и обернувшись, увидел около себя существо, одетое в форму проводника поезда и похожее на очень высокую девушку с абсолютно белыми глазами, лишенными радужек и длинными темными волосами, струящимися вдоль тела. За ее спиной клубы темного тумана развевались подобно крыльям.
Кажется, я знаю, кто стоит передо мной. Ангел Смерти.
- Еще раз спрашиваю, как ты здесь оказался?
- Не знаю! Без понятия! - огрызнулся я в ответ. – Последнее, что помню, как засыпал в своей квартире. А попал сюда случайно. Что теперь прикажешь мне делать? Выдворишь меня отсюда?
- Ладно, - смягчился Ангел Смерти. – Я разрешаю тебе проводить друга. Его уже переправили сюда на лодке. Он сейчас подойдет. Но прикасаться и разговаривать с душой новопреставленного нельзя! Миры живых и мертвых пересекаться не должны. Ты меня услышал?
Она дождалась моего ответного кивка.
- Как только состав покинет перрон, тебя уведут обратно.
Двери в других вагонах начали закрывать такие же Ангелы Смерти. Та, что разговаривала со мной, поднялась по ступенькам в тот вагон, где сидели мои вновь молодые друзья, распевая песни. Я вновь посмотрел в окошко. Около них стал собираться потихоньку народ и подпевать. В открытых еще дверях вдруг показалась Вера – такая же молодая, какой была, когда встречала мужа после войны, помахав рукой кому-то позади меня. Еще не видя его, я уже знал, кто идет сюда. Обернувшись, увидел спешащего к ней нарядного двадцатилетнего Якова. Он шел бодрой походкой, широко улыбаясь своей жене, и нес в руках большой букет ее любимой сирени. Поравнявшись со мной, он, кажется, только сейчас меня заметил, широко распахнув удивленные глаза.
- Да живой он. Тебя проводить пришел, - крикнул ему Ангел Смерти из тамбура паровоза.
Глядя на меня, Яша тепло улыбнулся. Мне хотелось сказать ему что-то очень важное, прежде чем проститься с ним навсегда, спросить, удалось ли ему передать послание моей Ингерд, но законы мироздания незыблемы для всех. Я показал ему рукой на нагрудный карман, где по идее должно было лежать мое письмо. В ответ друг покачал головой. И что это значит? Он не смог передать послание? Или Ингерд не приняла его? Или он вообще ее не встретил? Опять я буду терзаться вопросами, на которые не найти ответа.
Мы почти одновременно вздохнули, и, развернувшись, Яша послал мне грустную улыбку, словно извиняясь, а потом в три больших шага оказался у вагона, где томилась в ожидании его Верочка. Она протянула к нему руки, и он заключил ее в тесные объятия. Глядя на них, я ощутил ком в горле.
Вновь раздался сигнал паровоза, и состав начал потихоньку набирать ход. Я видел, что Яша с супругой так и стоят в тамбуре, и друг что-то бегло пишет на бумажке. Сложив ее самолетиком, он запустил его в мою сторону. Поймав бумажный аэроплан, я посмотрел на друга. Остальные ребята, видимо узнав, что Яшка сел на поезд, высыпали в тамбур, начав его обнимать. Они что-то говорили ему, смеясь, но
