Записки солдата - Омар Брэдли

Место для лагеря Гордон-Джонсон было расчищено на пустынном побережье среди кустарника. Невдалеке в море цепочка рифов прикрывала от морской волны берег, на котором тренировались наши солдаты. День за днем они прыгали с тупоносых десантных судов в воду во время учебных атак на "неприятельское" побережье острова Дог.

Эти учебные занятия поставили перед штабом дивизии новые и сложные проблемы тактики и материального обеспечения войск. Хотя я раньше изучал тактику десантных войск в военных школах, мне впервые приходилось проводить практические занятия с участием войск и десантных судов. Большая часть десантных средств, которые мы использовали, была построена после нападения японцев на Пёрл-Харбор.

28-я дивизия, входившая в состав национальной гвардии штата Пенсильвания, была второй по счету дивизией под моим командованием. Сначала я командовал 82-й пехотной дивизией, предшественницей знаменитой воздушно-десантной дивизии. Меня назначили командиром 82-й дивизии совершенно неожиданно, так как в то время я был одним из самых молодых бригадных генералов в армии.

В сентябре 1941 г. генерал Маршалл посетил пехотную школу в форте Беннинг, начальником которой я был уже 6 месяцев. Когда мы проходили через военный городок к моей квартире, где был приготовлен завтрак, Маршалл повернулся ко мне и спросил:

- Брэдли, есть ли на примете подходящий человек, чтобы заменить вас, когда вы примете командование дивизией?

- Пока нет, сэр, - ответил я, стараясь скрыть изумление. Но если бы у меня был Левен Аллен, о котором я просил, он был бы подходящим человеком.

За несколько месяцев перед этим был отдан приказ о назначении подполковника Левена Аллена моим помощником в форте Беннинг. Однако начальник управления военного планирования в Вашингтоне бригадный генерал Джероу, который ведал вопросами использования офицерского состава, отменил приказ.

Этот вопрос был снова поднят только через три месяца. За несколько дней перед рождеством в 1941 г. мне позвонил мой старый друг еще со времен пехотной школы подполковник Джордж ван У.Поп, служивший в управлении личного состава{3} в Вашингтоне.

- Омар, - сказал он, - мы формируем три новые дивизии, вы будете командовать одной из них. Это 82-я дивизия. Поставьте нас в известность, по возможности скорее, кого вы хотите взять к себе в штаб. Я постараюсь обеспечить назначение этих людей.

В этот же день я позвонил Попу. - Все офицеры, подходящие для должности начальника штаба, - сказал я, - по-видимому, занимают важные посты. Взять, например, вас. Я не думаю, чтобы вы могли освободиться.

- Вырваться отсюда! - закричал Поп. - Черт возьми, я только этого и хочу. Я сейчас же наведу справки и немедленно сообщу вам. Пока резервируйте место за мной.

Я знал Попа в течение многих лет как скромного и хорошо подготовленного солдата. Он был одно время инструктором отдела вооружения в форте Беннинг, и я считал его одним из наших наиболее хорошо подготовленных офицеров. Теперь же он занимал ключевой пост в управлении личного состава в Вашингтоне и мог помочь мне подобрать нужный состав штаба. Через несколько минут он позвонил мне.

- Омар, - сказал он, - у вас есть теперь начальник штаба.

Попу с трудом удалось вырвать великолепных офицеров, и 82-я дивизия с самого начала оказалась в благоприятном положении.

К марту 1942 г. воинские эшелоны стали прибывать на подъездные пути лагеря Клейборн, расположенного в штате Луизиана, около быстро растущего города Александрии на берегу мутной реки Ред-Ривер. Поезда доставляли новобранцев прямо с призывных пунктов.

Как правило, первые несколько недель пребывания в армии действуют на солдата удручающе. Он начинает тосковать по дому. Мы знали, что призывники по прибытии в лагерь Клейборн будут, по-видимому, подавлены обезличкой, которая превращает человека в солдата. Поэтому мы решили распределить их еще до прибытия в лагерь по подразделениям, которые они могли бы назвать своим домом. Офицеры и сержанты садились вместе с призывниками в пунктах отправки и группировали их в поездах в соответствии с будущими назначениями. В Вашингтоне узнали о нашей практике распределения людей по подразделениям в пути, и позднее это стало обычной процедурой.

Когда воинские эшелоны прибывали в Клейборн, мы встречали их с духовым оркестром. Офицеры и сержанты строили прибывших по ротам и батареям и разводили по баракам. Там их ожидали чистые постели, а в столовой был готов горячий обед. Прачечные быстро приводили в порядок испачканное и измятое в дороге обмундирование. Каждый солдат получал нарукавный знак стандартного образца с номером дивизии.

На другом конце Александрии, за рекой Ред-Ривер, находилась 28-я дивизия, испытывавшая трудности, с которыми пришлось столкнуться многим дивизиям национальной гвардии во время мобилизации. Как и другие дивизии, призванные на федеральную службу в 1940 и 1941 гг., 28-я дивизия неоднократно передавала часть своего кадрового личного состава для формирования новых дивизий. Больше того, сотни лучших сержантов дивизии были направлены в офицерские школы, а лучших солдат перевели в авиацию для обучения в летных школах. Время от времени дивизия пополнялась призывниками и, таким образом, никогда не была боеспособной. В июне 1942 г. я получил приказ сдать 82-ю дивизию и принять командование 28-й дивизией. Мне предстояло сколотить из разношерстных подразделений боеспособную дивизию, готовую к боевым действиям.

Однако еще несколько месяцев из 28-й дивизии продолжали забирать кадровых солдат и отбирать кандидатов в офицерские школы. Постоянная текучесть кадров срывала нашу подготовку, и все части и подразделения дивизии остро нуждались в младших офицерах и сержантах. Ротами часто командовали вторые лейтенанты{4}, которым помогали сержанты.

Наконец, когда 4-й корпус еще раз потребовал людей для укомплектования новой дивизии, я сказал:

- Хорошо, мы дадим вам этих людей. Но я думаю, что взамен вы направите нам подготовленные кадры, чтобы мы тоже могли работать.

В то же время в 28-й дивизии возникла новая проблема. В некоторых ротах были группы солдат из одной и той же местности. Когда в такой роте открывалась вакансия сержанта, сержантские нашивки обычно получал один из земляков. Больше того, офицеры и солдаты в таких ротах знали друг друга до армии, а это затрудняло поддержание дисциплины. Старшие офицеры осуждали возникшую систему протекционизма, но они, по-видимому, были бессильны положить ей конец. Я пришел к выводу, что до тех пор, пока мы будем терпеть эти проявления землячества, у нас не будет дивизии.

Чтобы выправить создавшееся положение, я прибег к жесткой мере. Одним приказом все офицеры и почти все сержанты были переведены из рот, где служили их земляки, в другие подразделения. К концу лета сократились случаи перемещения личного состава из дивизии в дивизию, а незадолго перед выходом на маневры осенью 1942 г. мы были доукомплектованы молодыми лейтенантами, окончившими офицерские кандидатские школы. В 28-ю дивизию влилась свежая струя, и скоро она стала вполне подготовленным и сколоченным соединением.