Верное решение (СИ) - Лучанинов Александр Сергеевич

Лишь в 2095 году многонациональная исследовательская группа из Лондонского института физики, наконец, смогла выдать модель с энергоэфективностью, достаточной для постройки работающего прототипа двигателя. Это был прорыв в освоении космоса. Не настолько большой, как последовавший за ним, но все же. Благодаря ранним моделям двигателя Алькубьерре, названного, естественно, в честь изобретателя принципа, началось активное заселение Марса и исследование солнечной системы. До того единичные и скромные по современным меркам марсианские колонии стали бурно развиваться, превращаясь в настоящие внеземные мегаполисы с массивными куполами и трассами-тоннелями, растянувшимися на сотни километров. Появились малые исследовательские станции на орбитах Юпитера, Сатурна и Плутона. Экономики стран Земли получили доступ к ископаемым в поясе астероидов. В 2099 году исследовательская группа из четырех ученых высадилась на поверхность Титана, спутника Сатурна. Но все эти достижения меркли в сравнении с тем, что ждало человечество.

В июле 2115 года молодой физик теоретик из Индии Сарадж Агнихорти в своей диссертации описал метод, с помощью которого эффективность двигателя Алькубьерре возрастала в сотни, а в некоторых случаях и в тысячи раз. Это был колоссальный прорыв. Сам Сарадж моментально стал богат, а корпорации, словно голодные волки, бросились осваивать новую технологию.

Благодаря открытому принципу корабль, до того разгонявшийся до скоростей, близких к скорости света, за день, теперь же преодолевал ее барьер за долю секунды. Таким образом полет от Земли до Марса, представлявшийся двухдневной поездкой за город, превратился в рутинный поход на кухню за чаем. Человечество будто перескочило с ездового мула сразу в болид формулы один.

Но кроме скорости у такой модификации двигателя Алькубьерре были и существенные недостатки. Искажения пространства-времени спереди и сзади корабля были настолько мощными, что с точки зрения постороннего наблюдателя казалось, словно судно вытягивалось в одну длинную струну, начало которой было в точке отправления, а конец — в точке прибытия. И если с техникой в такие моменты ничего критичного не происходило, то живые организмы подобные перегрузки переносили крайне плохо. Мощные магнитные поля и излучения, возникавшие в момент растягивания разрушали клеточную структуру, а это, как известно, пагубно сказывается на стоимости страхования жизни. Но и в этот раз человечество нашло способ обмануть вселенную. Четыре года использование струнного двигателя — как по понятным причинам прозвал его обыватель — ограничивалось грузовыми перевозками, пока в один прекрасный момент не была изобретена баллистическая камера. Кто был автором проекта доподлинно неизвестно, компания-производитель моментально скрыла все данные об устройстве и принципах действия своего детища под покровом коммерческой тайны. Но в сущности эта высокотехнологичная амортизирующая система выглядела как обыкновенный металлический ящик, закрытый антирадиационными экранами. Пассажира, помещенного в него, снабжают дыхательной маской, после чего камера наполняется специальной жидкостью, быстро превращающейся в густую желеобразную массу. Во время перелета это желе гасит опасные для здоровья перегрузки, а по прибытии, под действием легкого удара током снова превращается в жидкость и высасывается из камеры системой вентиляции. Весь процесс абсолютно безболезненный и занимает не более двадцати минут, но все же, первые пассажиры баллистических камер жаловались на крайне неприятное чувство похороненности заживо. Отчего компания-производитель решила добавить в рутину космического перелета немного усыпляющего газа.

С тех самых пор, обзаведясь способом почти мгновенного перемещения на космически-дальние расстояния, человечество обрело второе дыхание и хлынуло за пределы родной солнечной системы.

***

Тита привело в чувства ощущение неприятной прохлады во всем теле. Он медленно вынырнул из небытия, в котором пребывал последние сорок минут, открыл глаза и осмотрелся. Источником прохлады оказались встроенные в стенки камеры вентиляторы, обдувавшие его со всех сторон, высушивая остатки жидкости. Экран перед лицом снова ожил. На нем вырисовался логотип СолТранса с подписью: «Спасибо, что воспользовались нашими услугами. Мы рады каждому!»

Тит озадаченно нащупал крепления на затылке, потянул за одно из них, снял маску с лица и отпустил, отчего та медленно поплыла вдоль стенки камеры к его ногам.

Тит никогда раньше не бывал так далеко от дома и уж тем более ни разу не путешествовал на корабле, гнущем реальность. Но он и представить себе не мог, что все окажется настолько просто, настолько обыденно… Будто еще один день на полигоне «Кориолиса». Хотя, если так задуматься, то для кого-то не посвященного его бывшая работа тоже кажется чем-то романтичным, манящим. Разбирать махины, бороздившие просторы черной пустоты годами, десятилетиями. Копаться в их железных внутренностях, давать им вторую жизнь…

Крышка над головой Тита зашипела воздухом, выходившим из герметизирующей резинки, после чего распахнулась и за ней показалось лицо стюарда.

— С прибытием, — улыбнувшись сообщил он.

— Уже все? — спросил Тит, пока еще не до конца осознавая, что проспал путь длинной в двести пятьдесят миллионов километров.

— Да. Корабль пристыкован, можете выходить. Ваш багаж будет выгружен службами космопорта в ближайшие пятнадцать минут.

Тит выбрался из баллистической камеры и увидел, как мимо него в сторону выхода пролетают пассажиры. На их лицах читались скука, нервозность, безразличие. Некоторые выглядели невыспавшимися, будто их разбудили посреди ночи, некоторые разговаривали так, будто ничего особенного и не произошло. Словно они не испытали только что на себе чудо человеческой инженерной мысли. Словно не пролетели, запертые в тонкой металлической оболочке через вакуум космоса, не оседлали волну пространства-времени. Титу подобное поведение показалось странным, можно даже сказать, нахальным, неуважительным. Но с другой стороны, кто он такой, чтобы судить их?

Влившись в поток пассажиров, Тит проследовал к выходному шлюзу, где встретил девушку в форме, проверявшую его билет при посадке. Она улыбнулась ему, как улыбалась каждому, до него, и сказала тоже, что говорила остальным: «Спасибо, что выбрали нашу кампанию и добро пожаловать на Парва Домус».

Подобно «Кориолису», «Парва Домус» находился в точке Лагранжа и выполнял таможенные функции. На этом их сходства заканчивались. Зафиксированный притяжениями Земли и Луны, «Парва Домус» своими размерами значительно превосходил остальные станции солнечной системы. Да что там, он превосходил все существующие. Массивная структура из десятков модулей выглядела как множество небоскребов, склеенных друг с другом под самыми неожиданными углами. Опутанные сетью стяжек и переходов, ощерившись солнечными панелями, они пестрили рекламными вывесками и огнями иллюминаторов, а вокруг всего этого великолепия вращались четыре титанических размеров кольца.

Тит смог разглядеть только часть величия Парва Домуса через узкую полоску иллюминатора шлюзового рукава. Зато хаос местного космопорта навалился на него водопадом человеческих голосов.

Вися в очереди на прохождение таможенного контроля, Тит старался отвлечься от набиравшего в нем силу страха перед неизвестностью, перед тем, что ждало его там, на поверхности голубой жемчужины — родины всего человечества. Он наблюдал за сновавшими по ту сторону таможни людьми и пытался вспомнить, что ему снилось в баллистической камере. Это было странное чувство, он точно знал, что сновидение было, но не имел ни малейшего понятия, что в нем происходило. То и дело поглядывая на таявшую впереди очередь, он мысленно нащупывал ниточку, за которую можно было бы потянуть, чтобы распутать клубок памяти. И, после недолгих попыток, все же нащупал ее. И потянул.

Ему снилась она. Его бывшая девушка, с которой они так и не решились сыграть свадьбу. Ему снилась Лилия. Что было довольно странно, ведь чувства к ней у него давно охладели, как и у нее к нему. Но во сне они опять были вместе. И любили друг друга.