Учиться, влюбиться, убиться - Галина Гончарова

— А сама-то! — возмутился парень. И я поняла, что последнюю фразу опять выдала вслух. Бывает…

— И я. А ты…

— УМ первого курса факультета самоубийц Лютик. Дай пять, коллега…

— То же, там же. Ёлка. Ты тоже из России?

Мы крепко пожали друг другу руки.

— Из нее, родимой. Я тебя видел вчера.

— Наверное, это было уже после шестого тоста.

— Это было аккурат, когда ты подначивала какого-то парня с нашего факультета превратить всех тараканов в столовке — в семечки.

Я этого в упор не помнила.

— И что? Превратил?

— Да. Но семечки оказались тыквенные и на лапках.

Я хрюкнула.

— и что?

— Вы их начали ловить. А потом кто-то предложил их поджарить — и ловить уже жаренные. И начал кидаться молниями.

Мне стало плохо. Молнии, в деревянном помещении?

— Да ты не волнуйся. Никто не пострадал. Кроме тараканов и шеф-повара. Последний — морально. Хотя… вопил он так, словно эти тараканы были его родными детьми. Так что охоту вы прекратили. Дыры в полу вышли впечатляющие, но какой-то присутствующий друид предложил разобраться с проблемой.

— Разобрался?

Чем дальше, тем больше наш диалог напоминал незабвенную: "Все хорошо, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо…"

— А то! Теперь в нашей столовой шикарный пол, заросший вечнозеленой травкой. И даже с цветочками. Только вот не знаю, какие они будут…

— То есть!?

— Он вырастил росянки для охоты на тараканов. Так что лежать рядом с цветочком я бы никому не рекомендовал. Не съест, так поднадкусывает. А учитывая, что убрать эту пакость еще никому не удалось, столовую теперь спешно переименовывают в "Травяной дворик".

Я хрюкнула еще раз. Что ж… В отличие от маркизы, мы не так страшно отделались.

— А ты не знаешь где тут прачечная?

— Знаю. Где горячие источники. Туда все ходят искупаться и постирать. Проводить?

— А ты свободен?

— Я сам туда собирался.

Улыбка у парня была широкая и обаятельная.

Всю дорогу до источников мы болтали ни о чем. Почему? Лютик предупредил, что его жизнь в том мире — терра вето. То бишь — земля запретная. И просил ее не трогать. Поэтому я расспрашивала про Универ. А когда поняла, что приятель тоже знает не слишком много, начала болтать ни о чем. Поделилась парочкой анекдотов, тройкой смешных историй… мне захотелось с ним подружиться.

То есть… он не понравился мне, как мужчина, нет. Но иметь хотя бы пару друзей…

Я всегда об этом мечтала.

У источника Лютик подмигнул мне.

— Мальчики — налево, девочки направо.

Я хлопнула ресницами. Обычно бывает наоборот.

— Это еще почему?

Буквы "М" и "Ж" действительно подтверждали его правоту.

— а мне вчера объяснили. Мол, женщина всегда права, а мужчина обязан хоть иногда ходить налево.

Я захохотала.

— а потом ты чем собираешься заняться?

— Пойду в библиотеку.

— Здесь есть библиотека?! — взвизгнула я.

Книголюб я на генетическом уровне. За прошлые пять поколений у нас все собирали книги. И умудрились сохранить их в войнах и революциях. Подозреваю, что из огня мы потащим тоже — книги. А брюлики? А пускай горят!

— Есть.

— Люуууутик…, - заныла я, делая плаксивое выражение лица… — А можно я упаду тебе на хвост?

— Нельзя. У меня нет хвоста. Но если ты будешь цепляться за подол моего плаща, стонать и рыдать не меньше часа…

Я взглядом поискала что-то вроде бейсбольной биты — единственное приличное изобретение американцев, на мой взгляд… Лютик понял без перевода.

— Ладно. Я планировал часок поваляться в воде. А потом жду тебя у этого же указателя. Покажу, где библиотека. Идет?

— Идем!!! — алчно потерла лапки я.

И поскакала по направлению к пруду.

Пруды представляли собой восхитительное зрелище. Собственно, это было настоящее озерцо, диаметром не меньше тридцати метров, берега которого были изрезанны мелкими заливчиками. Так, что из одного заливчика совершенно не было видно, что делается в соседних. Над каждым заливчиком висела табличка. С одной стороны на ней было начертано большими зелеными буквами местного языка "Свободно". С другой — красным "Занято".

Я так поняла, что хочешь общения — плыви на середину. Не хочешь — сиди в заливчике. Выбрала себе тот, который был подальше. И расположилась со всеми удобствами. Постирала одежду. Искупалась. И даже немного повалялась на горячих камнях…

Кто бы мог подумать, что мне так повезет?

Иначе, как бешеным везением я это назвать не могла.

А ведь могла бы не пойти в лес. В конце концов, мне отлично известно — папоротник — не цветет. Но — пошла. И нашла что-то гораздо большее. Не это ли имели в виду кладоискатели?

Жизнь была прекрасна. Я уже и забыла, когда испытывала такое ощущение беспредельного счастья.

Почему? Казалось бы студенческое время — прекрасные года. Живи и радуйся. Но — нет.

И во многом была виновата моя семья. Увы…

Наша семья вообще-то довольно большая. У меня есть дво- и троюродные родственники. Есть и такие, которых я даже ни разу не видела. Но они почти все живут в других городах. А наша ячейка общества — невелика.

Мой отец. Борис Синичкин. Сейчас он то, что называют "новым русским". К нефтяной трубе он не присосался за ее отсутствием, но зато занялся торговлей кассетами и дисками. Обзавелся кучей студий. Запись, перезапись, видеосьемка и фотосъемка…

Дома он бывал только для сна и еды.

Мама, видя это, окончательно замкнулась в своей науке — она у меня биолог и, кстати говоря, талантливый. Во всяком случае, несколько ее учебников раскупаются в ВУЗах, как горячие пирожки. И не ради того, чтобы их автор поставил зачет. Просто мама умеет объяснить простыми словами то, что другие преподаватели не всегда понимают сами.

Но когда отец углубился в свой бизнес, она сначала пыталась повлиять на него. Как-то вытащить с нами в лес, погулять, в школу… да хоть куда! Но у него постоянно были неотложные дела. То одно, то другое… и мама смирилась.

Она не стала скандалить. Ругаться. Чего-то требовать. Просто в ней словно огонек потух.

Она стала заниматься только нами — и наукой. А все остальное ей стало глубоко по фиг. Для дома отец нанял домоработницу, что вызвало возмущенные вопли его матери.

Моей бабушки.

Моя бабушка — это отдельный рассказ. Листов так на двадцать. Обо всех ее подвигах я даже не знаю. Но если вкратце…

Она у нас ярая коммунистка. До сих пор состоит в партии. КПРФ, естественно. И участвовать в демонстрациях, и закидать тухлыми яйцами штаб-квартиру другой партии — это для нее раз чихнуть.